Часть первая. Jgnorantiam[1]:

Взгляд из зазеркалья

Лера и кошмар всегда врываются в мою жизнь одновременно. Так было и на этот раз.

Лера открыла дверь своим ключом в тот самый момент, когда я почти все понял, когда мне достаточно протянуть руку, сделать единственный шаг, чтобы ощутить дыхание иных миров.

Я уже почти поверил, что стою на пороге величайшего открытия в истории! Озарение приблизилось ко мне.

Но в тот миг, когда в мозгах все должно было окончательно проясниться, в ту самую секунду щелкнул замок, скрипнула дверь, и вдохновение трусливо шмыгнуло прочь.

— Опять не поел. Гера, ну ты хуже маленького! И за что мне досталось такое чудо?

Нет, Лера мне не мамочка, более того, мы с ней — два сапога пара. Ну, я, наверное, более безответственен. И, пожалуй, в этих перепалках, когда в воздухе просвистит пара-другая подушек или тарелок, и заключается наше животрепещущее чувство вечной новизны отношений. Да я бы с тоски подох, если бы Лера вела себя благопристойно и чопорно.

— Наверно, это любовь, — проворчал я. — Она всегда выскакивает из-за угла и поражает самых хорошеньких и заботливых.

— Ладно, не подхалимничай! — Лера притормозила у зеркала, кокетливо поправила свое черное каре.

В последний раз, когда я видел Леру, она была блондинкой.

— Ну, ты просто неотразима! В смысле: в зеркале не отражаешься. И когда только все успеваешь?

Лера, молча, прошла мимо меня и, в отместку, резко раздернула шторы.

Лучше бы она этого не делала! Дневной свет ударил по глазам. Ну, нельзя же так с живым человеком!

— Глядите-ка, не растаял. Вампир из тебя не получился, ах, какая жалость! Проснись и пой! — Лера покачала головой, рассматривая синие круги под моими глазами. — И это ты называешь отдыхом? Геймер несчастный! Что, опять застрял на двенадцатом уровне?

— Вот еще! Я работал.

— Знаем мы твои труды. — Лера покачалась на носках.

Честно говоря, не знаю, что она во мне нашла, но, мне, точно, повезло. Кто еще может похвастаться тем, что его подружка и стройна, и красива, и умна, и с голода умереть не даст? Соединение интеллекта и грации — мощное орудие.

Волосы она вечно красит, чем сначала приводила меня в состояние ступора, но потом я привык к этим изменениям.

А вот ее глаза: это чудо. В зависимости от освещения их оттенок меняется. В неоновом свете дискотек они нефритовые, по вечерам — изумрудные, а на ослепительном солнце — бирюзовые. Эти вечные колебания: от зеленого до голубого — они пикантны еще и потому, что ни у кого больше я ничего подобного не видел.

Но все хорошее можно сказать только о Лере. Это только она и в рубище остается королевой.

Я же совершенно обычный. И ростом, соответственно, тоже не вышел. И глаза у меня не голубые, не жгучие восточные, а карие. Ладно, хоть нос не картошкой, но опять же: с легкой горбинкой. Лера называет его клювиком. В ее исполнении это ужасно смешно, сразу вспоминается орел, который пил, курил, болел.

Зато я — писатель. В смысле пишу иногда, так, ничего особенного… Ни одного законченного рассказа. Ну, хоть не обидно, что не печатают.

Такой вот у нас союз сердец. Красавица и чудовище…

Пока я щурился от солнца, Лера загремела чайником на кухне:

— Ты, кстати, в курсе, что сегодня уже не пятница, а воскресенье? Ты, вообще, спал в эти дни?

— Ну, дак…. — а что я мог сказать?

Да, я рубился с юнитами и монстрами в шутерах и стратегиях, не вылезал из сети, но зачем делать из этого трагедию?

— Нет, ну, правда, я вовсе не играл все эти… дни.

— Да? — Лера что-то уронила. Грохот эхом отозвался в голове. — А семь пропущенных вызовов — это что: временная потеря слуха?

— Типа что: правда? — я дотянулся до «сотового» и просмотрел список сообщений и входящих.

М-да, как-то нехорошо получилось:

— Ну, так я это… я же спал в это время. Точно!

Лера вернулась с кухни с дымящейся кружкой. Вот как она успела так быстро воду вскипятить? Опять принесла с собой в термосе? Все знала заранее?

— А то я не знаю, что во время очередного вражеского демарша тебя не оторвать от ноута? Ты ври, да не завирайся. — Лера отодвинула от меня ноутбук и поставила мне под нос кружку с кофе и бутерброд с сыром и колбасой. — Так, быстро жуй этот малый джентльменский завтрак, и собирайся.

— Куда?

— Ты, Гера, главное, сейчас не грузись. Просто ешь. Выйдешь из своей прострации — все объясню.

— Да в норме я. — проворчал я, откусывая кусок бутерброда. — Куда ты меня тащишь да еще в таком помятом виде?!

— Сам напросился! — Лера нагнулась и развернулась ко мне, уже держа в руке утюг.

— Ты это брось! — я сразу занервничал.

— Щас мы тебя разглаживать будем, отутюжим, можно сказать. Стрелочки наведем.

— Вот только панибратства не надо! — я выпрыгнул из-за стола и кинулся в ванную. — Давай решим это мирным путем!

В прошлый раз, когда я, действительно, заигрался и страшно тормозил, Лера буквально выполнила мою просьбу. Я так же умолял ее бросить хулиганство.

Ну, она и бросила волейбольным мячом в лицо. Да еще сказала, что я похож был на корзину, а она прибралась.

А вдруг она утюг на ноги уронит? Лера — девочка крутая. С ней шутки плохи.

Я успел закрыться в ванной и сунул голову под холодную воду.

— Открывай, трус!

— Мне и тут неплохо, — и чего она взъелась? Похоже, я забыл о чем-то очень важном.

— Нет, ну не скотина? — Лера задалась перед дверью риторическим вопросом.

— Заметь: ты сама утверждаешь, что я именно не скотина, а добропорядочный…

Стоп! Вспомнил! Я же обещал, что в это воскресенье мы идем к Лериной маме. Смотрины, блин. Нет, ну я, правда, забыл.

— А что, уже два часа? — спросил я тоскливо из ванной.

— Нет, но я же знаю, за какого обормота собралась замуж. Двенадцать! Однако я прекрасно осведомлена, с кем я тебя тут застану.

— Да не играл я. Вот тебе крест! Я рассказ писал.

— И как успехи?

— Ну, заголовок уже есть. Почти.

— «Коррозия материнской платы»?

— Почему это?

— Да просто ни один компьютер не в состоянии вынести твоей гениальности: его сначала закоротит, потом он «заглючит», и в итоге — непременно сам переключится на игру.

Я вытерся и вышел навстречу любимой:

— Ну, чего уж так-то? Я все помню. Пришла бы ты на полчасика позже и застала бы меня в лучшем виде и даже в галстуке.

— Свежо предание, — хмыкнула Лера. — В галстуке! Бог мой, да у тебя ведь пиджака нет. Нет, это конечно, круто: в кроссовках, футболке и галстуке, но слишком демократично, а мы не в Америке. Хватит выпендриваться!

— Ты полегче на поворотах! Мы еще, между прочим, не расписаны. И, вообще, голова в семье — муж.

— Зато жена — шея. Куда хочет, туда и вертит.

— Жестко! — вздохнул я. — Натурально так, что могу и поверить. И сбежать прямо из ЗАГСа.

— Гера, хватит дурака валять!

Мы поцеловались, и я уже без опасений вернулся к завтраку:

— Слушай, Лера, ты ведь не сказала предкам, что я писатель?

— Меня учили никогда не врать родителям.

— Нет, ну, правда. Как-то неудобно. Попросят что-нибудь почитать…

— А у тебя все в проекте, — захохотала Лера. — Не парься, я друзей, а, тем более, потенциальных женихов не сдаю.

— Аж камень с души.

— Ладно, доедай и пошли.

— Чего-то я не понял? Куда? У нас же есть время для священной лени!

— Ты что, собираешься идти к моим предкам в таком виде?

— А что такого? Им же со мной не жить.

— Знаешь, Гера, есть просто элементарное уважение.

— И что ты из меня хочешь вылепить?