Интересно наблюдение исследователя Юлиана Моргенштерна. Он занимался теми маленькими переносными ковчегами-палатками, которые известны у бедуинов и кочевников со времен зарождения ислама до сегодняшнего дня. Эта переносная палатка с острым верхом из красной кожи служит проводником в пустыне. Она использовалась как боевой палладий, в ней находились священные камни или реликвии кочевников. После прихода ислама священные камни были заменены одной или двумя копиями Корана.
Сходство между палаткой и ковчегом налицо: и та и другой являются боевыми палладиями и содержат камни, оба путешествуют с кочевниками и их оберегают священники. Идентифицировать их не стоит, так как ковчег — это ящик (’агоп), а не палатка. Его возили в колеснице или несли люди, палатку ставили на горб верблюда. Но решающую роль играет то, что в библейских сообщениях, где речь идет о боевых ковчегах, никогда не упоминается о досках с законами.
Итак, наше впечатление о том, что ковчег только в Соломоновом храме стал хранилищем закона, кажется, укрепляется.
Почему Соломон превратил ковчег в символ союза с Богом и символ закона? Ответ очевиден. Он нужен был ему не только из-за первоначального значения военной святыни, а для замены воинственного значения на мирное. Военная святыня была «обращена в другую веру», стала оплотом, в котором символически представлен союз с Богом на горе Синай и 10 заповедей Моисея. Установление ковчега в Соломоновом храме превратило его из символа войны в символ жизни и порядка, который напоминал о том основополагающем опыте, что выработала древнеизраильская форма жизни. Союз с Богом сделал Израиль народом, верующим в Господа, десять заповедей провозглашали божественное право, где напоминалось об освободительном исходе из Египта, а также о тех требованиях, которые закреплялись в религиозных и социальных заповедях.
Таким образом, наши наблюдения рисуют убедительную и целостную картину: храм Соломона приобретает особое значение посредством того, что он поместил в центр религиозного почитания ковчег, святыню, чье первоначальное значение — трон для воинственного Господа — постепенно устранялось. Насильственный характер уступал место установленным Соломоном херувимам, которые оберегали как ангелы-хранители средоточие жизни Израиля — Господа Бога и ковчег. Ковчег становился символом-напоминанием о жизнеутверждающем союзе на горе Синай и 10 заповедях. Таким образом, Соломону не только удалось придать мирное направление ковчегу, но и установить связь между «новейшим» царским (Гаваонское откровение) и древнеизраильским божественным правом (10 заповедей).
Строительство Соломоном храма не может считаться уникальным, ни с точки зрения исторического строительства, ни с точки зрения архитектуры. Что касается мирного значения, которое возводило храм в символ совершенной жизни, то оно способствует «счастливому пространству». Кто близок к древневосточным храмам, вряд ли ощутит этот «счастливый налет». Египетские храмы свидетельствуют о серьезности судьбы и строились для того, чтобы ее задобрить. Так же как месопотамские храмы они служили часто возвеличиванию какого-нибудь богоподобного царя. Более поздние греческие храмы поведали о судьбе богов, но счастливой идее мира их не посвящали. Один лишь храм Соломона наглядно представляет великую идею мира, которая безраздельно принадлежит мирной истории человечества.
К сожалению, мирный характер храма Соломона во всей его многослойности остался до сегодняшнего дня не раскрытым. Ответственность за это лежит на библейских авторах, которые хотя и говорили о ковчеге, херувимах и скрижалях закона, но не раскрыли смысла мира и жизни святынь храма. Библейских авторов интересовали другие, религиозные связи.
Соломон приближается к храму не только как царь, но и как первосвященник, он идет во главе процессии ковчега, произносит большую путеводную речь, которая раскрывала религиозный смысл храма, читает самую длинную молитву Ветхого Завета, благословляет храмовую общину и принимает участие в празднике жертвоприношения по случаю освящения храма. Что здесь можно доказать исторически? Что можно отнести на счет библейских авторов, которые скорее всего хотели показать Соломона во всем блеске?
Не стоит сомневаться в роли Соломона — первосвященника, так как храм был царским храмом, что служило обоснованием прав Соломона-священника. Еще Давид брал на себя обязанности священников, и Соломон присоединился к традиции отца.
В пользу исторического восприятия Соломона как первосвященника говорит еще один важный пункт: после Соломона царей все чаще и чаще ограничивали в функции первосвященника. Это видно из того, что никто из наследников Давида и Соломона не выступал как благословляющие. Благословение целиком и полностью перешло к священникам, причем оно совершалось теми словами, которые однажды были переданы Аарону: «Да благословит тебя Господь и сохранит тебя! да призрит на тебя Господь светлым лицем Своим и помилует тебя!» (Числа 6.24).
Соломон использовал право священника, когда благословлял общину храма. Он возносит хвалу Господу, «который дал покой народу Своему Израилю» (3 Царств 8.56). И если в благословении Аарона-священника речь идет о мире каждого отдельного человека, Соломоново благословение распространяется на политический мир, изменяется благословение Аарона, более подходящее для Соломона, который, будучи царем, ответствен за мир народа.
Библейские авторы не критиковали Соломона за изменение священнического благословения. Но он был последним царем, которому присвоили право благословения. Позже, правда, возникали тяжбы, когда цари присваивали себе права священников, например, царь Иосия не постеснялся воскурить фимиам в храме Господнем. 80 священников — среди них и первосвященник Азария — возмутились и царя поразила проказа (2 Паралипоменон 26.16).
Предание о Соломоне в Паралипоменоне заходит так далеко, что попросту вытесняет благословение первосвященников из Книги Царств. Вследствие этого мы можем заключить, что вряд ли стали бы придумывать благословляющего верховного священника в лице Соломона, когда у царей уже давно оспаривались права на это.
Соломон выступает не только как благословляющий верховный священник, он действует так же, по мнению библейских авторов, как священник на жертвоприношении. В этой функции мы наблюдали его уже на высотах Гаваона. Во время освящения храма все было еще величественнее, так как число жертвуемых животных было невероятным: 22 тыс. голов крупного рогатого скота и 120 тыс. овец должны были принести в жертву. Так, Соломон освящал двор храма, где забивались животные, ведь обычного алтаря для сожжения не хватало, ибо это было самое большое жертвоприношение, когда-либо наблюдавшееся в Израиле.
Не только число жертвенных животных превысило их число на Гаваонских высотах, но изменился характер жертвы. Если в Гаваоне жертвы исключительно сжигались, т. е. сжигалось все животное, во дворе храма производилось преимущественно принесение благодарственной жертвы, когда от животного часть съедали. В чем же отличие? Жертвы сжиганием были искупительными жертвами. Благодарственные, напротив, жертвами, в которых радостно прославлялось божественное сообщество. Итак, мы видим, что с храмом Соломона связана скорее радость, нежели страдание.
На самом ли деле Соломон выступил священником на жертвоприношениях? Мы сомневаемся, и можем подкрепить это тремя наблюдениями: алтарем для сжигания жертв, удивительным появлением облаков и храмовой молитвой Соломона. Если мы вернемся еще раз к отчету о строительстве храма, то поймем, что о возведении алтаря для сжигания жертв нет ни одного слова. И если бы в отчете было только описание храма — без освящения — мы должны были бы исходить из того, что Соломон построил храм без жертвенника для животных.
Делались попытки найти причины такого странного умалчивания об алтаре в отчете о строительстве храма. Многие ученые исходят из того, что алтарь не упоминается потому, что он не соответствовал строгим предписаниям древнеизраильского закона об алтаре, который гласил: «Сделай Мне жертвенник из земли и приноси на нем всесожжения твои, и мирные жертвы твои, овец твоих и волов твоих; если же будешь делать Мне жертвенник из камней, то не сооружай его из тесаных, ибо, как скоро наложишь на них тесло твое, то осквернишь их» (Исход 20.24).