Впоследствии все это привело к антиколониальным выступлениям креолов.

Была в колонии и еще одна категория населения — метисы (мулаты, самбо) — потомки от смешанных браков испанцев, индейцев и негров. Они не имели почти никаких гражданских прав. Расовое неравенство в вице-королевстве тесным образом переплеталось с неравенством социальным.

В течение XVII в. колониальные порядки в Перу значительно упрочились. Казалось, местное население примирилось с ними. Однако это было лишь затишьем перед бурей. В стране вспыхивают волнения. Это заговор Велеса де Кордовы, считавшего себя потомком Сапа Инки, заговор индейцев в Лиме и движение, организованное священником Хуаном Сантосом, назвавшимся Атауальпой. Созданное им в джунглях, прилегающих к району Тармы, независимое государство продержалось около 20 лет. Причем испанцы так и не смогли проникнуть на его территорию, пока в одном из боев не погиб сам Сантос.

Успеху Сантоса способствовало то обстоятельство, что он умел правильно использовать как недовольство индейцев их положением, так и протест негров против рабства. В составленной им программе-прокламации учитывались не только различные социальные интересы участников движения, но и их этническая принадлежность, культурный уровень и вероисповедание.

Победы Сантоса объяснялись также и его большим полководческим талантом. Кроме того, он был высокообразованным по тому времени человеком (владел несколькими иностранными языками), тонким политиком и дипломатом. Сантос легко находил способ убедить людей из самых различных социальных слоев, умел понять их чаяния и заботы, вселял в них веру в скорое освобождение.

Не один испанский военачальник с позором ретировался под натиском войска Сантоса. Однако изолированное в Центральной Сельве, движение постепенно начало сходить на нет и окончательно угасло, как последний уголек костра во тьме колониальной ночи [45].

Спустя несколько десятилетий после смерти Сантоса занялось пламя гигантского пожара — восстания под предводительством Тупак Амару II.

Кем был этот человек? Почему его чтут не только в Перу, но и в самых отдаленных уголках Латинской Америки? Мы уже говорили о последнем Сапа Инке, казненном в 1572 г. вице-королем Толедо, — Тупак Амару. У одной из его дальних родственниц и касика провинции Тинта в 1738 (или 1740) г. родился сын — Хосе Габриэль Кондорканки. Рано лишившись родителей, мальчик благодаря заботам родственников отца получил хорошее образование в колледже для детей индейской знати в Куско, а позднее, согласно некоторым источникам, учился на факультете искусств в лимском университете [46]. В 20 лет он женился на креолке Микаэле Бастидас, мужественной, волевой и умной женщине.

Унаследовав должность касика и значительное состояние, в том числе большое количество мулов, использовавшихся для перевозки грузов из Потоси (ныне Боливия) в Лиму и обратно, Кондорканки много ездит по стране, близко знакомится с жизнью индейцев.

Своим умом, умением дать нужный совет он располагает к себе крестьян, ремесленников, рудокопов и даже некоторых церковников. Росту авторитета касика среди индейцев способствует и его родство с Сапа Инкой (он принимает впоследствии династическое имя Тупак Амару).

Утратив веру в справедливость колониальных властей (Хосе Габриэль, как человек с высоко развитым чувством справедливости, пытался призвать колониальные власти улучшить положение индейцев. Он написал в Лиму жалобу, в которой в прекрасно аргументированной с юридической точки зрения форме содержался протест по поводу представлявшего собой явное злоупотребление использования индейцев Тинты на отработках в рудниках Потоси. Хосе Габриэль обращал внимание властей на заметное сокращение численности местного населения в результате его жестокой эксплуатации и указывал, что это противоречит интересам монархии. Упоминание монархии в жалобе не было случайным. Тупак Амару в то время еще полагал, что король Испании искренне печется о своих подданных — индейцах и что зло происходит от невыполнения колониальными властями законов и распоряжений Мадрида. Он даже намеревался лично вручить в Испании свои жалобы Карлу III, слухи о «просвещенном абсолютизме» которого дошли до Южной Америки. Однако по различным причинам так и не собрался в это дорогостоящее и длительное путешествие. Жалобе, однако, был дан (хотя, как оказалось позднее, видимый) ход в Лиме: прокурор постановил передать бумагу на рассмотрение королевскому инспектору (виситадору) Арече, а последний дал заявителю ответ, представляющий собой образец крючкотворства и неприкрытого издевательства над индейским защитником. Прокурор нашел доводы виситадора вполне убедительными…}, видя вокруг лишь произвол и насилие с их стороны, Хосе Габриэль в большой тайне начал готовить восстание. Ускорил события эпизод, который произошел в небольшом местечке Янаона 4 ноября 1780 г.

В тот день священник Карлос Родригес собрал своих друзей, чтобы почтить св. Карла, короля-тезку, а заодно и себя. Среди приглашенных был касик Кондорканки.

Неожиданно на праздник пожаловал коррехидор Антонио де Арриага. При его появлении все встали. Арриага бесцеремонно плюхнулся в кресло, которое занимал Хосе Габриэль. Тот побагровел от обиды, но сдержался. Когда незваный гость, сославшись на занятость, стал собираться в путь, касик вызвался проводить его. По дороге в Тинту Кондорканки арестовал Арриагу.

С помощью гонцов-часки Тупак Амару оповестил о начале восстания своих сторонников по всей стране[47]. Движение под руководством Тупак Амару довольно быстро охватило огромный район — от Кито на севере до Буэнос-Айреса и пограничных районов Чили на юге. Значительное участие в нем широких народных масс объяснялось прежде всего царившими в колонии социальной эксплуатацией и национальным гнетом. Злоупотребления, коррупция, бессмысленная жестокость колониальных властей вызывали возмущение большинства населения. Ущемлением их экономических интересов были недовольны индейская знать и многие креолы, акты произвола совершались даже в отношении некоторых касиков. Немалую роль играли и личность самого Тупак Амару, его организаторские способности, высокая образованность, популярность.

Хотя Тупак Амару возлагал серьезные надежды на образованных и подготовленных в военном отношении креолов, которым он установил двойное жалованье в повстанческой армии, основной движущей силой восстания стала индейская беднота.

Узкоклассовые интересы обеспеченной прослойки меoтисов, креолов, а также индейской знати не совпадали с интересами индейской бедноты. Поэтому, приняв некоторое участие в движении на первом этапе, они затем стали отходить от него и даже поддерживать испанцев, что значительно ослабило повстанческую армию, ибо из нее ушли те, кто умел пользоваться огнестрельным оружием. Широкую пропагандистскую кампанию против Тупак Амару развернула церковь. Она не гнушалась даже искажением фактов и ложью. Сфабриковав против Хосе Габриэля Кондорканки обвинение в «осквернении храма» в Сангарара, священнослужители отлучили его и его сподвижников от церкви, чем нанесли непоправимый урон престижу повстанцев среди широких масс. Отцы церкви вооружали и экипировали на свои средства отдельные карательные отряды, натравливали верующих на восставших, угрожая божьей карой тому, кто вступит в их ряды. В первые же дни восстания его участники предприняли поход в ряд горных провинций. Они разорили столь ненавистные индейцам обрахе, захватили в виде трофеев имевшееся в них имущество. Под неожиданным натиском многочисленной народной армии в панике бежали богачи и представители администрации.

Учитывая активное участие в движении негров, Тупак Амару бросил колониальному обществу не только Перу, но и континента неслыханный по смелости вызов: 16 ноября 1780 г. в одном из воззваний он заявил о своей аболиционистской позиции. Тем самым Тупак Амару наметил тот курс, которым позднее пошли Боливар, Сан-Мартин и другие латиноамериканские борцы за национальное освобождение.