Отец Александр проповедовал открытое христианство, и это означает, что он проповедовал именно христианство, а не что‑то ещё, ибо закрытого христианства, эзотерического Евангельского учения быть не может. Модель открытой и динамичной религии основана на Божественном Откровении, на учении пророков Израиля.

Батюшка считал, что главное для современного пастыря — помнить и верить, что Сам Христос творчески и нежно работает с каждым человеком. Каждый член Церкви охраняем и ведом самым близким, самым любящим, самым деликатным и истинным Пастырем.

Отец Александр говорил, что в человеке изначально живёт не только вещественное, телесное, биологическое, но и нечто иное — глубинное, отвлечённое, интуитивное, что порождает силы, именуемые верой. А вера есть способность человека лично воспринимать Божественное Откровение.

Духовное преображение, жизнь в молитве, в таинствах Церкви означают спасение. Это спасение должно стать осязаемым, ощутимым для церковного человека, ибо в мистической встрече с Богом достоинство человека обретает поддержку.

Отец Александр никогда не требовал подчинения от своих духовных детей. Разрешая чью‑либо проблему, он старался прежде всего показать её в свете Евангелия. Батюшка считал, что слова Христа содержат в себе достаточно силы и мудрости, чтобы справиться с любыми жизненными коллизиями. Своими вопросами и замечаниями он так расширял сознание, что задачи, которые за минуту до того казались неразрешимыми, вдруг становились простыми и понятными. И всегда эти решения оказывались согласными с Евангельским словом.

Такое пастырство требовало творческого подхода. Это разительно отличало батюшку от священников, призывающих к абсолютному послушанию и забывших учение апостола Павла о любви и свободе…

Однажды отец Александр сказал: «Сплошь и рядом мы встречаемся с непониманием мысли о Богочеловечестве. Людям хочется несвободного христианства, люди тянутся именно к рабству. Это страшно и встречается каждодневно, и мы с этим постоянно сталкиваемся» [47].

Действительно, учение Церкви о необходимости послушания для спасения принимает подчас весьма уродливые формы. Батюшка говорил, что дисциплина в Церкви конвенциальная, условная, ибо она не имеет Божественного происхождения. Послушание является необходимым только для того, чтобы сохранять структуру Церкви как общины в миру.

Если мы понимаем послушание как абсолютное, авторитарное, которое направлено на подавление или тренировку каких‑то качеств, то это не христианская модель, потому что Христос принёс людям свободу — свободу от озабоченности собой и от прагматичного отношения к жизни. Христианин не раб никому — ни своему духовнику, ни Господу, он сам выбирает служение Богу и людям.

Митрополит Антоний Сурожский писал: «Обыкновенно мы говорим о послушании как о подчинённости, подвластности, а подчас и порабощении духовнику или тому, кого мы назвали (совсем напрасно и во вред не только себе, но и священнику) духовным отцом или своим старцем. Послушание же заключается именно в слушании всеми силами своей души. Но это обязывает в равной мере и духовника, и послушника; потому что духовник должен всем своим существом и всем своим опытом, и скажу больше: всем действием в нём благодати Всесвятого Духа стремиться к тому, что совершает Дух Святой в человеке, который ему доверился… И с обеих сторон это требует смирения… Сколько смирения нужно священнику, духовнику для того, чтобы никогда не вторгаться в святую область, чтобы относиться к душе человека так, как Моисею приказал Бог отнестись к той почве, которая окружала Купину неопалимую… и куда он не имеет права войти иначе, как если Сам Бог велит или Сам Бог подскажет, какое действие совершить или какое слово сказать»[48].

Настоящий пастырь должен суметь пройти «между Сциллой и Харибдой» — между сохранением свободы личности от грубого подавления и между необходимостью бороться с «ячеством», самоутверждением, самостью.

Отношения послушания между духовным чадом и его духовником в Православной Церкви предполагают, что ученик доверяет своему духовному отцу, не предпринимает серьёзных жизненных шагов без совета с ним, а также берет у него благословение при установлении того или иного ритма духовной жизни (строгость поста, частота посещения Церкви, вид молитвы и прочее).

Послушание духовному отцу не то же самое, что послушание монаха своему старцу. Но если и такого послушания нет, значит, нет доверия, то есть необходимейшей предпосылки для передачи и восприятия духовного опыта. Без взаимного доверия усилия духовника тщетны. Так же как для воспитания ребёнка необходимо послушание родителям (конечно, если это любящие родители), так и для духовного роста необходимо послушание опытному духовному руководителю. Но подлинной христианская жизнь становится только тогда, когда человек обретает личный опыт веры.

Когда отец Александр говорил о соотношении традиции и живой веры, он приводил такой пример из жизни: «Если родители передают детям свой опыт, основы своей веры, открывают путь к Слову Божию — это традиция. Но совсем другое, когда человек открывает все это для себя самостоятельно, как каждый из нас по–своему, субъективно, воспринимает одну и ту же музыку. И Бог приходит к каждому по–особому, поэтому так важна терпимость к вере другого человека». С благодатью Божией христианин должен встретиться сам, лично, а не через посредство чужих поучений и наставлений.

Отец Александр несомненно обладал талантами для старческого руководства — прежде всего прозорливостью, духовным видением. Некоторые, чувствуя это, даже относились к нему как к старцу, но батюшка от таких отношений сознательно уходил. Он показывал нам пример истинного смирения и евангельской веры в человека.

Батюшка часто говорил, что Христос предлагает нам не религию, а Самого Себя. Он — единственный настоящий Пастырь. Задача священника — только подвести своих учеников к Встрече с Ним. Дальше же вмешательство в жизнь человека, который знает, чувствует, понимает Бога, становится недопустимым, ибо личностный выбор и воля Божия ведут людей по жизни уникальным для каждого путём.

«Отцы Церкви, — писал отец Александр, — сравнивали действия Духа Божия с действиями воспитателя, наставника, руководителя. Но каждый хороший воспитатель согласуется с уровнем и возможностями своего ученика; отсюда и постепенность в даровании Откровения ветхозаветной Церкви» [49].

Библия была для батюшки основой его пастырской деятельности. Как Слово Божие ведёт свой народ, постепенно проявляясь в истории, так и отец Александр пытался вести своих учеников в духе постепенного возрастания. В одной из лекций он говорил, что Откровение — это не то, что развивается, а то, до чего надо дорастать.

Священник, который хочет включиться в замысел Божий, должен всячески содействовать развитию личностей своих прихожан, этим он помогает Христу и содействует гармонизации окружающего мира.

Подмена динамического библейского духа типиконской схемой и обрядоверием заставляет сегодня многих самым серьёзным образом задуматься о концепциях и перспективах пастырского служения в Православной Церкви.

Во время своей работы алтарником, а затем дьяконом и священником отец Александр нередко мог наблюдать поведение прихожан, больше соответствующее ритуальному, языческому мировоззрению, чем христианской вере. Квазирелигиозность выражалась и в стремлении людей отгородиться от мира, и в подмене Писания местным преданием, и в боязни новых переводов Библии, и в оккультном либо потребительском интересе к таинствам.

Будучи не только пастырем, но и историком религии, батюшка прекрасно осознавал законы религиозного сознания, понимал, что оно крайне инертно по своей природе и то, что мы видим на поверхности, есть лишь «верхушка айсберга».