«Окажитесь весной за городом, — советовал батюшка, — возьмите дерево за ветку, подумайте, что вы держите за руку вашу сестру или брата. Что это живое существо, и у вас общие предки. Что у нас одна ДНК лежит в основании наследственности. Это значит, что мы кровные родственники. Это существо может быть более слабым, мы можем его уничтожить, можем принести вред его существованию. Тогда мы каждого муравья, который ползёт по земле, увидим как собственного брата… Конечно, это нелегко представить, но, тем не менее, если мы несём в себе это понятие, то мы проникаемся чувством священного родства со всей природой, со всем живущим.

Для человека нашей цивилизации очень важно, чтобы он понял свою ответственность за природу, как это понимал апостол Павел, сказавший, что “вся природа стенает и мучится доныне”. В этом заключено глубокое христианское видение и ощущение мира и своей ответственности перед ним».

Свои эволюционные представления отец Александр пытался передать даже детям. В одной из бесед с ними он говорил:

«Если мы смотрим на процесс развития Вселенной как на процесс эволюционный, мы себя не ощущаем независимыми от природы. Мы знаем, что у нас одни корни, мы знаем, что состав нашей крови близок по составу мировому океану. Но главное, что чувство эволюции и близости к природе сначала рождает в человеке благоговейное отношение, потом человек получает силу от окружающего мира, мир становится ему реальной поддержкой. Человек входит в ауру всего мира и черпает силу, которой он был давно лишён, когда оказался оторванным от природы. Происходит обмен: человек не только осознает нравственный закон, но и получает силу для его исполнения. Это чувство родства со всем живущим — не просто эмоция, это так и есть. Почему это важно? Потому что Бог запечатлён в каждом из живых существ, потому что в каждом из них Его тайна, Его мысль».

Рождаясь из Откровения, эволюционное видение мира опирается также на рациональное знание. Ап. Павел, св. Василий Великий, св. Иоанн Дамаскин, и многие другие христианские богословы признавали значение разума в осмыслении веры.

Можно сказать, что чем больше разума, тем больше свободы, мудрости и любви, ибо это сопряжённые вещи. В абсолюте же всегда — Бог, Который есть максимальная мудрость, максимальная свобода и максимальная любовь. Когда мы в своей жизни приближаемся хоть немного к этим божественным атрибутам, происходит наше преображение. При удалении от этого Центра умаляется все. Не может быть вне Бога настоящей мудрости и настоящей любви, не может быть вне Бога настоящей свободы.

Отец Александр писал: «Народы, не дерзнувшие в течение тысяч лет изменить хотя бы йоту в установившихся канонах, — жертвы “коллективных представлений” Магизма. Они парализовали творческую активность и религиозный гений человека, ибо только в сознании личной ответственности и духовной свободы находит он своё высшее призвание как образ и подобие Творца Вселенной» [82].

Человек, который испытывает благоговение перед всем живущим, предстоит перед Богом как разумное, ответственное создание, понимающее своё место на лестнице эволюционного развития. О своём величии, о том, что он промыслом Божиим является вершиной мироздания, человек узнает из Священного Писания.

«Человек в состоянии благодати, — говорил Блез Паскаль, — возвышен над всей природой, уподобляется Богу и становится способным к общению с Ним…» [83]. Также и отец Александр полагал, что человек–христианин сможет подняться так высоко, что будет покорять природу. Ибо Христос обещал: «Уверовавших будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить иными языками; будут брать змей, и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы» (Мк 16. 17–18).

Значит, сила Духа в грядущем должна всё время возрастать. Мы не видим этого, потому что идём слишком медленно, а также потому, что вера наша слаба. Однако батюшка считал, что эту веру можно воспитывать, углублять и сделать её источником сил для своего труда, для всей жизни.

Эволюция — это чудо. А всякое настоящее чудо берет начало в бесконечной деликатности Господа. «Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит». (Ис 42.3) Если в природе Бог действует через эволюционные процессы, так сказать, «на квантовом уровне», то в истории — через «малых сих», через тех, кого Писание называет «нищими духом». В любом случае, Он действует в жизни прикровенно. Его действие надо отгадать, узнать. Инструмент для этого узнавания — вера.

Чудо никогда не выражается в авторитарных или демонстративно–тектонических событиях. Вот почему пророк Илья узнает Бога не в громе и землетрясении, а в веянии тихого ветра. И Господь, когда ученики от Него требуют карательных жёстких мер, говорит: «Не знаете, какого вы духа» (Лк 9. 55). Умаление, кротость, смирение — качества Богочеловека, через которые мы узнаем природу Небесного Отца. Человек, который воспитывает в себе эти качества, не только обретает любовь к Богу, но и гармонизирует свои отношения с природой.

Беседуя с детьми, батюшка как‑то сказал: «Когда мы прихлопываем комара, нам это должно быть неприятно, но мы это делаем в борьбе за жизнь. Если мы это понимаем, то придёт время, когда нам станет противно посягать на всякую жизнь, и вот тогда найдутся средства от этого избавляться по–другому».

На этом он ставил таинственную точку. Возможно, он имел в виду глубокое мистическое управление природой, которое отчасти было ему знакомо.

Отец Александр был как бы посланцем из будущего. Все пророки и святые — это посланники из будущего, потому что, несмотря на их человеческую природу, в них живёт полнота Христова. Батюшка свидетельствовал собой, что настоящая вера — это не теория, а сила жизни. В лекции, прочитанной Великим Постом, он говорил:

«Люди свидетельствуют о Господе тем светом, тем изменением своей жизни, которое они приобретают под действием силы Христа, Силы Божией. Именно это можно увидеть в Церкви по–настоящему. Не архитектуру, не камень, а созидание, преображение новых людей, людей Нового света. Свет во тьме светит. Тьма не изымается, но свет, которым светят люди, и есть тот свет, который виден во тьме. Это есть главное свидетельство Царства Божия, то есть силы Божией, пришедшей в мир».

Двадцать веков христианства по сравнению с десятками тысяч лет язычества — слишком малый отрезок времени, чтобы Царство Божие проявило себя в истории в полной мере. Полуязыческая ментальность, унаследованная нами от средних веков, особенно процветает там, где Церковь продолжает сохранять зависимость от государства. Только «теряя связь с государством, — говорил батюшка, — Церковь освобождается от балласта номинальных последователей. Напротив, превращение христианства в официальную идеологию чаще всего приводит к уродливым явлениям, отравляющим церковную жизнь. Гораздо лучше, когда “язычник” любой формации исповедует себя таковым, чем когда он в угоду среде называется христианином» [84].

Отец Александр вообще не признавал средние века полноценной христианской эпохой. Это был период язычества, в котором лишь местами присутствовали очаги евангельской веры, то есть христианство существовало в эмбриональном состоянии. Да и сейчас оно — «младенец, со всеми ошибками и слабостями младенца» [85]. В книге «На пороге Нового Завета» батюшка писал, что в средние века в церковном сознании доминировал «Домострой», а богослужение было пропитано ритуалистикой и механическим заклинательным духом. То есть язычество было во всём.

И сегодня, как прежде, мы видим засилье бытового приземлённого «христианства». Причина тому — нерешённость двух основных проблем: отношение к Ветхому Завету и отношение к языческой культуре.