ГАБРИЭЛЬ: Они выдергивают наши баклажаны! ДИНА: Нет, кажется, только один.

КРОШКА ВТОРНИК: Или рисунок Юдит.

ДЭВИД: Они идут обратно к дому.

ГАБРИЭЛЬ: Где же, черт подери, Юдит?

ДИНА: Они заходят в дом!

Когда мужчины в черных куртках направляются к дому, меня охватывает паника. Я хватаю Бенджамина за руку.

— Они идут сюда! — шепчу я.

— Мы спрячемся, — спокойно говорит Бенджамин и кивает на открытый шкаф.

Я быстро соображаю и неистово мотаю головой.

— Погреб, — говорю я. — Спустимся туда. Но нужно торопиться. У нас всего несколько секунд.

Я бросаюсь прочь из комнаты и почти пикирую с лестницы. Бенджамин и Демон следуют за мной. В прихожей я останавливаюсь и прислушиваюсь. Мужчины переговариваются на веранде. Я понимаю, что в любой момент дверь может открыться, но стараюсь об этом не думать. Вбегаю в кухню, бросаюсь на пол, дрожащими пальцами стараюсь подцепить кольцо, наконец у меня это получается, я распахиваю крышку погреба и чувствую, как лицо обдает струей прохладного ветра.

— Вниз! — командую я.

Бенджамин быстро, как обезьяна, спускается по крутой лестнице. Демон вопросительно смотрит на меня.

— Демон, ты тоже! Бенджамин, — шепчу я вниз, — помоги ему.

Бенджамину приходится снова подняться по лестнице. Он протягивает обе руки и говорит:

— Демон, пойдем!

Я слышу скрип входной двери. Голоса мужчин звучат все громче и отчетливей. Демон поворачивает голову в сторону прихожей и виляет хвостом. Я опускаюсь рядом с ним на колени и толкаю его в погреб. Демону как будто было достаточно увидеть мое испуганное лицо — он подходит к краю погреба и позволяет взять себя на руки.

Так быстро, насколько позволяют трясущиеся ноги, я задом спускаюсь по лестнице. Закрывая за собой крышку, слышу, как с кухни доносятся шаги мужчин.

Мы стоим неподвижно, едва дыша. Наши глаза долго привыкают к темноте. Волосы слегка ерошит прохладный ветерок. Над головой слышатся тяжелые шаги. Я крепко сжимаю пасть Демона. Когда шаги стихают, Бенджамин направляется к массивной железной двери и открывает ее. В погреб врывается поток холодного воздуха.

— Пойдем, — шепчет он.

Мы с Демоном следуем за ним. Бенджамин закрывает дверь. Я сажусь, прислонившись к ней спиной.

— Теперь мы в безопасности, — произносит он. — Нам с этой дверью.

Какое-то время я молчу, успокаивая дыхание, и тихо отвечаю:

— Да, повезло.

Мы идем по туннелю, держась за стену, пока не оказываемся в просторном помещении. Оно выглядит точно так, как описывали его Дэвид с Габриэлем.

— Здесь можно остановиться, — говорит Бенджамин и выбирает из кучи в углу пару одеял.

— Вы тут жили?

Бенджамин кивает.

— Здесь есть чистая вода. Но все кишело крысами. Они нападали на нас по ночам и кусали. Малыши были в большой опасности. Крысы были буквально повсюду. Хорошо, что их сейчас нет. Видимо, они перебрались в город.

— Знаю, — говорю я.

Бенджамин сухо кашляет и замолкает, словно ему нужно подумать. Потом он говорит:

— А еще мы жили здесь из-за этой семьи.

— Мертвой?

— Да, мы ее жутко боялись.

Я делаю паузу и говорю:

— Я знаю.

В этот момент у меня начинает кружиться голова. Недодуманные, невозможные, сумасшедшие обрывки мыслей кружатся вихрем, все быстрее и быстрее. Мне становится дурно.

Мы встаем и на ощупь идем дальше по туннелю. Останавливаемся у подземного источника и пьем. Вскоре в туннеле становится светлее, а спустя еще какое-то время мы видим стены. Ветер усиливается, и я пытаюсь уловить запах моря. Но ветер словно стерилен и ничем не пахнет. Слышатся лишь отдаленные крики белых птиц. Наконец мы подходим к выходу. Демон убегает вперед на береговой вал. Как прекрасно снова оказаться на свежем воздухе! И подальше от мужчин в черных куртках! Я осматриваюсь. Вижу нашу статую, заново построенную Дэвидом с Габриэлем. А внизу — те самые странные водохранилища с поблескивающей на солнце желтоватой водой.

— А ты знаешь, зачем их сделали? — спрашиваю я и киваю на водоемы.

Бенджамин мотает головой и отвечает:

— Там опасная вода.

Я поворачиваюсь и смотрю на море. Оно раскинулось внизу, искрясь в солнечных лучах, а большой плот все так же покоится на подводном рифе. На борту возвышается каркас нашего будущего дома.

— Представь себе, как мы уплываем на нем далеко-далеко, к новым землям, к новой жизни.

Бенджамин кивает, но я вижу, что он в это не верит.

— Дом будет красивым, — лишь говорит он.

СЦЕНА 25. КРЫСИНЫЙ ЧЕРДАК.

ДИНА, ДЭВИД, ГАБРИЭЛЬ, ДЕТИ, (ЩЕГОЛ).

Дверца на чердаке приоткрыта. Камера снимает через щель. У дома все тихо. Вдруг открывается дверь, и из дома выходят мужчины. Они останавливаются на веранде и снова разглядывают мертвую семью. Вдруг один из них показывает пальцем на календарь. Мужчины стоят и рассматривают его. Затем выходят во двор и направляются к проему в изгороди. Там они снова останавливаются, оглядываются и скрываются за сухими кустами.

ГАБРИЭЛЬ: Они ушли!

ДЭВИД (поворачиваясь к камере): Yes!

ДИНА (задумчиво): Они видели наш календарь. Вдруг они просто нас обманывают? Просто спрятались и ждут, когда мы выйдем?

ДЭВИД: Бенджамин увидит, куда они пошли.

Камера приближает изображение высокого вяза и платформы на ветвях. Она пуста.

ДИНА: Может, он уснул?

КРОШКА ВТОРНИК: Я могу залезть и посмотреть.

СЦЕНА 26. ВИД ИЗ ЧЕРДАКА. ДВОР. ВЯЗ.

КРОШКА ВТОРНИК, ДИНА, ДЭВИД, ДЕТИ.

На экране видна панорама двора. Камера скользит от площадки перед домом до хлева. Крошка Вторник мчится к дереву, камера ее провожает. Девочка огибает огород, останавливается у вяза, оглядывается и начинает карабкаться по веревочной лестнице, свисающей с нижней ветки. Забравшись наверх, она быстро и ловко перебирается с ветки на ветку. Среди ветвей мелькает лишь ее одежда.

ДЭВИД (за кадром): Она лазает как обезьяна.

ГАБРИЭЛЬ (за кадром): Как ей не страшно?

ДИНА (за кадром): Крошка ничего не боится.

Девочка добирается до платформы, заползает на нее, становится на колени и вглядывается вдаль. Какое-то время она сидит неподвижно. Затем поворачивается к камере и машет рукой.

ДЭВИД (за кадром): Берег чист!

Мы собираемся перед домом, все еще взволнованные и настороженные. Обнаруживаем, что свиньи сбежали. Бенджамин взбирается на смотровую площадку и сменяет Крошку Вторник.

— Их нигде не видно, — говорит она, сияя от радости, когда спускается на землю.

Я ее обнимаю.

— Кашель почти прошел, — сообщает она.

Визит людей в черных куртках застал нас врасплох. Они видели наш календарь и огород. Любому стало бы ясно, что здесь живут люди и они просто спрятались.

— Они вернутся, — говорит Габриэль. — Они что-то искали.

— Возможно, людей, — добавляю я.

Я думаю о детях. Что с ними будет, если черные вернутся, а нас не будет рядом?

— Нам необходимо какое-нибудь оружие, — говорит Дэвид. — Чтобы защищаться.

— Чем можно защититься от арбалета? — спрашиваю я.

— Уж точно не лопатами и граблями, — отвечает Дэвид. — Нужно что-то, что можно применять на большом расстоянии, так, чтобы застать их врасплох.

— У нас есть луки, — говорит Щегол. — Мы охотились с ними на животных.

— Те, что у вас, не производят впечатления, — говорит Габриэль.

— У нас не было нормальной тетивы. Если бы мы нашли хорошие нитки, то стреляли бы очень далеко.

— Возможно, стоит попробовать.

Мы решаем круглые сутки дежурить на дереве. Я составила график и повесила его рядом с календарем.

Теперь мы понимаем, насколько важен для нас плот. Это наш единственный шанс на спасение, если положение станет безвыходным. Но нужно время, чтобы довести его до ума. Надо работать быстрее.