— Но почему, почему они могут вот так портить нам жизнь?! — воскликнула я со страстью.

— В мире есть сильные и слабые. И если ты родился слабым, то должен найти силу. Она придет к тебе, если ты будешь ее искать.

— Я найду силы, бабушка!

— Да, девочка моя, найдешь, если захочешь. Тебе решать.

— О, бабушка, как я ненавижу Сент-Ларнстонов! — повторила я.

— Нет! Он уже давным-давно умер. Не стоит ненавидеть детей за грехи отцов. Так же, как не стоит корить себя за то, что сделала я. Все-таки я жила счастливо. А потом пришла беда. Педро пошел на свою смену. Я знала, что они взрывают что-то в шахте, а он был одним из сцепщиков и спускался в шахту, когда срабатывали взрыватели, чтобы затем погрузить руду в вагонетки. Не знаю, что там случилось, — да и никто наверняка не знает, — но я весь день простояла у шахты, ожидая, пока его вынесут наверх. Я прождала двенадцать долгих часов и, когда его наконец подняли, поняла, что передо мной уже не тот Педро, мой веселый, любящий муж. Правда, он еще был жив… всего несколько минут — только и успел, что попрощаться. «Храни тебя Господь! — сказал он. — Спасибо за жизнь!» И умер. Разве можно было сказать лучше? Думаю, даже если бы не было этого сэра Джастина, даже если бы я нарожала мужу здоровых сыновей, он не смог бы сказать лучше!

Бабушка внезапно встала, и мы отправились домой.

Джо ушел куда-то с псом Голубком, и бабушка позвала меня в кладовую. Там стоял старый деревянный сундук, который всегда был заперт. Бабушка открыла его и показала мне, что хранилось внутри. Там были два испанских гребня и мантильи. Бабушка накинула одну из мантилий на голову и прикрепила ее гребнем.

— Вот, — сказала она. — Ему нравилось, когда я так выглядела. Он говорил, что, когда разбогатеет, отвезет меня в Испанию и я буду сидеть на балконе, обмахивая себя веером. А прохожие будут идти мимо и любоваться.

— Ты такая красивая, бабушка!

— Одна из этих мантилий достанется тебе, когда подрастешь, — пообещала бабушка. — А когда я умру, они обе будут твоими. — Она приколола гребень и мантилью к моим волосам, и, когда мы стали рядом, я была потрясена нашим сходством.

Я гордилась тем, что бабушка доверила мне тайну, которую, без всяких сомнений, не знала ни одна живая душа. И я никогда не забуду тот момент, когда мы стояли рядом, в испанских мантильях, казавшихся такими странными и необычными среди всех этих горшочков и пучков трав. А за окном раздавались выстрелы.

Я проснулась от лунного света, который едва пробивался в окно. Вокруг стояла непривычная тишина. Я села на постели, пытаясь сообразить, в чем дело. Ни звука! Не слышно даже дыхания — ни Джо, ни бабушкиного. Я вспомнила, что бабушка пошла помочь роженице. Она часто помогала при родах, и тогда мы не знали, когда она вернется, так что ничего удивительного в ее отсутствии не было. Но где Джо?

— Джо! — позвала я. — Где ты? — Я заглянула на его край лежанки — но брата там не было. — Голубок! — позвала я. Ответа не последовало.

Я спустилась по лестнице. У меня ушло не больше минуты, чтобы осмотреть весь дом. Я зашла в кладовую, но Джо не было и там. И вдруг я вспомнила, как была тут в последний раз с бабушкой, как она прикрепила мне к волосам испанскую мантилью и гребень и как до нас доносились звуки выстрелов.

Неужели у Джо хватило глупости пойти в лес и искать там раненых птиц? Он что, с ума сошел? Если он забрел в лес, то, значит, нарушил границы частных владений. И если его поймают… В это время года незаконное вторжение карается вдвойне сурово. Как долго его нет? Открыв входную дверь и выглянув наружу, я догадалась, что уже за полночь. Я вернулась в дом и села, не зная, что делать. Мне очень хотелось, чтобы вернулась бабушка. Нужно было поговорить с Джо, чтобы он понял опасность столь безрассудной выходки.

Я все ждала, ждала, но бабушка не приходила. И Джо тоже. Я поняла, что просидела так уже около часа и что больше ждать нельзя. Поразмыслив, я оделась, вышла из дому и направилась к лесу Эббаса.

Была дивная тихая ночь. В лунном свете все казалось странным и завораживающе прекрасным. Я подумала о шести девах и пожалела, что иду не к ним, как обещала себе раньше, а на поиски брата. Воздух был прохладным, но мне это нравилось, и всю дорогу к лесу я бежала. Я остановилась только у опушки, раздумывая, что же делать дальше. Мне было страшно звать Джо, потому что кто-нибудь из егерей мог оказаться поблизости и мой крик наверняка бы привлек их внимание. И все же, если Джо пошел в лес, мне будет трудно найти его там.

«Джо, — подумала я, — какой же ты дурачок! Зачем нужна эта страсть к животным, если она заставляет тебя совершать поступки, которые приносят неприятности… большие неприятности?! Я стояла возле таблички, на которой было написано «Частная собственность» и говорилось, что того, кто нарушит границу, будут преследовать по закону. Такие таблички стояли по всему лесу. «Джо!» — позвала я шепотом и испугалась, оттого что мой голос, как мне показалось, прозвучал слишком громко. Я зашла немного глубже в лес и подумала: «Какая же я глупая! Лучше пойти домой. Скорее всего, Джо уже вернулся».

В моем воображении возникали ужасные картины. Что, если брат нашел раненую птицу? Что, если его поймали с этой птицей в руках? Но если он глупый, почему я должна быть такой же? Мне нужно вернуться домой, забраться на полку и уснуть. Я все равно ничего не смогу изменить. Но я не могла уйти из леса, потому что Джо — мой младший брат и потому что я за него в ответе. Я себе никогда не прощу, если предам его.

Той ночью в лесу я молилась, чтобы с моим братом ничего не случилось. Я обращалась к молитвам только тогда, когда очень хотела чего-то. Тогда я молилась от всего сердца, истово и искренне, и ждала ответа Господа.

Ничего не произошло, но я все еще стояла, на что-то надеясь. Я не торопилась уходить, ибо что-то подсказывало мне, что, если я вернусь, Джо дома не будет. Вдруг я услышала какой-то звук. Я насторожилась. Прислушавшись, я поняла, что это скулила собака.

— Голубок! — тихонько позвала я, но мой голос прозвучал громче, чем хотелось бы, и эхом разнесся по лесу.

Зашуршал подлесок — и передо мной появился пес. Он тихо поскуливал и так на меня смотрел, словно хотел что-то сказать. Я опустилась перед ним на колени.

— Голубок, где он? Где Джо?

Пес отбежал от меня, потом остановился и обернулся, и я поняла, что он хотел сообщить, что Джо где-то в лесу и что он отведет меня к нему. Я последовала за собакой.

Когда я увидела брата, то едва не лишилась дара речи от ужаса. Я могла только стоять и смотреть на него и на то страшное устройство, которое его держало. Меня охватило такое отчаяние, что я ни о чем не могла думать. Джо был пойман в запретном лесу — он попался в капкан. Я попыталась раскрыть безжалостную стальную пасть механизма, но моих жалких силенок не хватило.

— Джо! — прошептала я. Голубок скулил и терся о мои ноги, заглядывая мне в лицо, моля о помощи, но Джо не отвечал.

Я в ярости налегала на ужасные зубья, но не могла их разжать. Меня охватила паника. Я должна освободить брата до того, как его найдут в капкане. Если он выживет, то предстанет перед судом. Сэр Джастин не пощадит его. Если он выживет! Он должен выжить! Я не перенесу, если он умрет! Все, что угодно, — только не это! Пока он жив, я обязательно постараюсь что-нибудь сделать, чтобы спасти его. Я что-то придумаю!

Всегда можно добиться того, чего хочешь… если приложить усилия, — это одно из бабушкиных убеждений. А я свято верила всему, что она говорила. Но сейчас я столкнулась с чем-то совсем иным… самой важной задачей, которая когда-либо стояла передо мной… и я не могла с ней справиться. У меня кровоточили руки. Я не знала, как раскрыть эту ужасную штуку. Я прикладывала все силы, но не могла разжать стальную пасть. Должен быть какой-то другой выход! Одному человеку не под силу справиться с капканом. Мне нужно пойти за помощью. Со мной, возможно, придет бабушка. Но при всей своей мудрости бабушка была старой женщиной. Сможет ли она открыть капкан? Она может все, уверяла я себя. Да, нельзя больше терять времени. Мне необходимо вернуться домой и привести сюда бабушку.