Ни один учитель в школе не захотел увидеть ее и ее маленькую трагедию, они видели только ее странность и не любили. В старших классах, когда Фэй стала понимать, сколь слепы и глупы были люди, обучающие ее, у нее появился протест на каждое их слово. Она спорила, грубила и унижала. Множество прочитанных книг позволяло ей выходить с достоинством из любого спора, и она могла заткнуть за пояс любого. В конце концов, учителя ее возненавидели, но старались больше не трогать и все с нетерпением ждали ее выпуска.

На выпускной бал Фэй не пошла. Матери к тому времени уже не было и отец жил с новой семьей. Если с ухажером можно было бы решить вопрос, то платья у нее не было и не предвиделось. Фэй не особо страдала, что ей не удастся всю ночь пить, плясать и веселиться до утра, просто не нравилось, что она изгой.

В колледже было все проще. Новые люди, новые преподаватели. Здесь ее талант стал очевиден, и преподавателям нравилось общаться с Фэй, нравилась ее начитанность и образованность. Каждому хотелось прибавить в свою копилку отрытый им талант. Она в отличие от сверстников всегда тянулась к новому, старалась понять, что ей говорят, и многие преподаватели свои лекции вели для нее. Ее однокурсники тоже не знали странностей Фэй в школе, и ее замкнутость притягивала к себе. С ней пытались подружиться девчонки, парни приглашали на свидания, так что Фэй стала популярна. Ее это смущало, но она понимала, что необходимо научиться общаться с людьми, не смотря на свои тайны. Ее прошлое не должно помешать ее будущему. Она мечтала о своей жизни в большом городе, о крупном издательстве, суматохе вокруг выхода нового номера.

С появлением Сета и Пита в ее жизни, все вообще потекло по-новому. Она ощущала себя свободной. Так словно ей, наконец, дали все то, чего она лишена была все эти годы. Внимание. Они помнили о ней. А она все время думала о них. Вспоминала то одно, то другое и постоянно улыбалась.

Она все еще подходила к зеркалу и рассматривала спину, но при этом теперь тоже улыбалась. Синяки сошли полностью, остались только два совсем маленьких шрамика, чтобы не забыла совсем. И Пит любил их целовать, он говорил, что это для того, чтобы глядя на них, она думала о нем. Фэй заметила, что он любит наблюдать за ней, как она ест, как одевается, как спит. Это не напрягало ее, а приводило в восторг. Ребенком она была лишена того, что родители рассматривают с любовью свое чадо, восхищаясь всеми его прелестями и теперь, когда Пит наблюдал за ней, у нее по телу бегали мурашки от удовольствия. Он привил ей уверенность в себе. В том, что на красива. Идеальна, как он говорил. Она научилась любоваться собой, крутиться перед зеркалом, одеваться, краситься. Пит постоянно приносил ей милые вещи: шарфик, духи, крем. Она знала – он помнит о ней. Ее даже не интересовало, есть ли у него кто-то еще, она была уверена, что да. Ведь Пит был таким жизнерадостным, красивым, с мальчишеской улыбкой. Она видела, как девушки на него западали. Анализируя такую популярность Пита у женщин, она пришла к выводу, что они не чувствуют угрозы, он словно готов был защитить их всех, накрыв как супергерой своим плащом-невидимкой. И Фэй думала: «Пусть ему будет хорошо. Если у него есть такая потребность защищать кого-то, пусть…». Ей было достаточно знать, что он думает о ней, помнит ее и приходит когда может. Она не сидела у окна и не ждала его, но и не забывала ни на секунду и уж точно ни с кем больше не встречалась.

Кроме Сета.

Сет был табу в их с Питом отношениях. Условившись раз, они никогда о нем не говорили и избегали совместных поездок. Сету видимо тоже было некомфортно в присутствии Пита общаться с Фэй, поэтому он не настаивал, а потом и вовсе прекратил попытки совместно провести время. Фэй понимала, что в случае с Сетом это страсть. Она уверена была, что она как вспыхнула, так и погаснет, вопрос только времени. В то же время этот огонь, который пылал при каждой их встрече, ей был необходим. С ним она чувствовала такой выплеск эмоций, а вместе с тем заряд, что потом неделю просто летала. Сет дарил ей в корне новые ощущения: стрельба, верховые прогулки. Он возил ее на свою яхту, и там посреди моря у них был самый потрясающий секс со времени их знакомства. Фэй не умела плавать и поэтому она испытала просто неповторимые ощущения. Вокруг плескались волны, сильного шторма не было, но волнение на воде было существенным. Вода была черная, блестящая, неизведанная. А в небе - множество звезд. Не было ничего, никаких звуков, кроме ударов воды о борт яхты. Ей пришлось довериться Сету, по сути, доверить свою жизнь, отдаться в его власть. Он понимал это так же хорошо, как и Фэй, и в нем это пробуждало не менее яркие ощущения, чем в ней.   Это было романтично. Обычно их отношения сложно было назвать романтичными, но в тот вечер они были такими. Потом они долго молча сидели на палубе, обнявшись и глядя на море и звезды. Волшебный воздух моря просто покорил Фэй, он был слаще всяких роз.

Там она раз и навсегда полюбила море и решила когда-нибудь поселиться на побережье. Ее ушам и издерганной психике шум прибоя был как колыбельная. Она сказала ему:

- Ты ведь богач, Сет, купи мне остров.

- Обязательно, - ответил Сет.

Она никогда не просила его о чем-то, не просила что-то купить или дать, но чувствовала, что если попросит, то он не откажет. От этого было приятно на душе, как Скрудж она знала  о своем богатстве, но хранила его и не хотела тратить: «пусть лежит, про запас».

Её перестали раздражать привычки Сета, она стала находить в них свою прелесть. А так как он был единственным у кого такие привычки вообще были, то это ставило его просто в другой ряд: есть все люди и есть Сет. Ей смешно было думать о нем, она научилась подсмеиваться над ним, но его, казалось, не задевает это. Единственное, что его трогало, это напоминание о том, что ему все досталось готовым, что он ничего сам не достиг. Фэй нашла его больное место и, время от времени, сама не зная зачем, его туда ударяла. Она видела, что в такие моменты он ее почти ненавидит, но ничего не могла с собой поделать. Она называла его богатым мамочкиным сыночком, и эти слова прицепились к ней, как присказка, она порой и не хотела, а говорила это. Потом ей приходилось заглаживать свою вину, выполняя его самые неуемные фантазии, но Фэй и не была против. Все это было какой-то игрой, не серьезной, без четких правил,  но играть нравилось обоим.

Ей было все время интересно, что он чувствует. Испытывает ли страх? Неуверенность? Эмоции? Какие у него, черт побери, бывают эмоции? Она понимала, что он не может быть их лишен, что он просто умеет держать себя в руках, но из-за этого хотелось вывести его из себя. Посмотреть, как он взбесится, что-то швырнет, выругается нецензурным словом. Вполне вероятно, что он другой человек, когда ведет дела (ведет ли?), общается с другими людьми (общается ли?). Она нашла множество заметок в газете о нем, но ничего конкретного там не говорилось. Ходил, ездил, купил, делал… Кто-то совсем безликий, чужой, не Сет…

Она не знала, что он делает, когда он не с ней, а он не хотел говорить. Это обижало ее, ей казалось, что он считает ее недостойной знать его дела, знать хоть что-то, что приблизило бы ее к его миру. Она не подавала вида, но перестала и пытаться узнать у него что-то. Были только они здесь и сейчас и больше ничего. Ни прошлого, ни будущего. Иногда, правда, когда он выпивал лишнего, он мог начать говорить что-то о родителях, об ответственности его перед кланом, но потом Фэй видела, что ему неудобно за то, что он говорил это, поэтому она научилась делать вид, будто ничего не было, или она не помнит.

Фэй продолжала писать свой дневник. Характер написанного очень изменился: мрачные мысли ее не посещали, только представление светлого будущего. Правда, в нем совсем не было ни Пита, ни Сета. Она ждала окончания колледжа и того что уедет, казалось даже не задумываясь над тем, что потеряет. Она думала только о том, что приобретёт независимость. Ведь не поедут же они с ней, поэтому она откинула будущее с ними, с легкостью девятнадцатилетней девушки, у которой вся жизнь впереди. Впереди были только радостные волнения и хлопоты. Впереди было будущее, а Пит и Сет, как ни крути, были прошлым, потому что были привязаны к этому городу.