— Не хвались, Алеша, со двора едучи, а похвались, ко двору приезжаючи.

Был у них дома конь. На сухом корму питался. Хороший конь. Вывел Алеша коня из конюшни, сел на него, он и пал на колени.

— Этот конь для меня не конь, — сказал Алеша и пошел пешим.

Долго ли, коротко шел, привелось ему ночевать под дубом в лесу. Прилетел ворон, сел на дуб и закаркал.

— Что ты каркаешь, ворон? Говори по-человечьи! — приказал Алеша.

И говорит ворон:

— Найди, богатырь, на пригорке березу. Под той березой во мху дверь. Открой эту дверь, там конь тебе будет.

Утром проснулся Алеша Попович и не знает, наяву это было или во сне привиделось? Однако встал и пошел туда, куда указал ему ворон. И верно, под березой за дверью во мху открылась тайная конюшня. Вывел коня богатырь, а он худой, ребра на коже рисуются. Пустил его Алеша на луг, дал воды ключевой, и стал конь гладким и крепким. Настоящий богатырский конь!

Поехал Алеша Попович в чистое поле поохотиться. Ездил-гулял по чистому полю, ничего не увидел: ни птицы перелетной, ни зверя прыскучего. Только наехал на три широкие дороги. Между тех дорог лежит горюч-камень. На камне написано: первая дорога во Муром. Другая дорога в Чернигов-град. Третья — в места непроезжие.

И поехал храбрый Алеша Попович по третьей дороге. Доехал до Сафат-реки. Раскинул белый шатер. Коня стреножил и пустил на зеленый луг. И лег в шатер опочивать. Прошла ночь осенняя, встал Алеша рано-ранешенько. Утренней зарей умывается, белым туманом утирается. Тут явился перед ним калика перехожий.

— Видел я Тугарина Змеевича, — говорит калика перехожий. — В вышину он с дуб кряжистый, в плечах косая сажень, между глаз каленая стрела уместится. Конь под ним лютый зверь, из ноздрей пламень пышет, из ушей дым столбом стоит. Ищет Тугарин Алешу Поповича.

И сказал тогда Алеша Попович:

— Добрый человек, калика перехожий, дай мне твое платье худое, каличье и возьми мое богатырское.

Нарядился Алеша каликою перехожим. Взял посох дорожный весом в пятьдесят пудов, сунул за пояс кинжал булатный и пошел к Сафат-реке. Завидел его Тугарин, заревел зычным голосом. Дрогнула от его рева зеленая дубрава, изогнулись, заскрипели деревья, прилегла к земле трава.

— Гой еси, калика перехожий! — вскричал Тугарин Змеевич. — Не слыхал ли, не видал ли молодого Алешу Поповича? Я бы Алешу конем потоптал, я бы Поповича копьем заколол, я бы богатыря русского огнем спалил!

Алеша Попович руку к уху приложил и говорит старческим голосом:

— Ох ты гой еси, Тугарин Змеевич! Подъезжай поближе ко мне, не слышу я, что молвишь.

Подъехал к нему Тугарин Змеевич, а Алеша Попович хлестнул его по голове посохом булатным. Упал Тугарин на сыру землю. Тут только и догадался:

— Не ты ли, хитрый калика перехожий, и есть Алеша Попович? Он лишь мог меня осилить. Давай с тобою побратаемся.

Не поверил Алеша врагу коварному, привязал его к коню, а платье его дорогое на себя надел. Едет он по берегу Сафат-реки, победе своей радуется.

Прослышал богатырь Илья Муромец, что Тугарин-Змей хочет расправиться с Алешей Поповичем, и выехал ему навстречу. Увидел он Алешу Поповича в платье змеином и решил, что едет Тугарин-Змей. Выдернул Илья боевую палицу в тридцать пудов и бросил ее со всего маху. Угодила палица в грудь Алеше Поповичу и вышибла его из седла.

Соскочил с коня Илья Муромец, хотел уже голову Змею отсечь, как узнал в лицо Алешу Поповича, своего младшего брата названого.

— Убил я брата любимого! — горевал он.

А Тугарин-Змей в ту пору от пут освободился, расправил крылья и взмыл в небо. Тут и очнулся Алеша. Увидел улетающего Тугарина и взмолился небу:

— Собери тучу грозную с градом, с дождем!

Налетела темная туча, стеной стал ливень проливной. Намокли крылья Тугарина. Грохнулся он на землю. Не стал медлить Алеша Попович, вскочил Змею на черную грудь и отсек ему голову. Так и пропал злой Тугарин Змеевич.

В славном Новгороде жил Садко. Не был он богатырем. Но слава о нем по всей земле русской шла. Потому как был он великим гусельщиком. Ходил Садко по честным пирам, потешал купцов, бояр да простой люд.

И вот как-то пришел он на Ильмень озеро, сел на синь-горюч камень и начал играть в гусли яровчатые. Волшебные то были гусельки, всякого плясать заставляли. И от песни Садко ноги сами в пляс пускались:

Играл Садко весь день с утра до вечера. А к вечеру озеро расходилось, волна с песком смешалась. И тут вышел из озера царь Морской. Борода зеленая, с нее вода струится. Кудри волнами на плечи ложатся. Голос гулкий. И говорит царь Морской:

— Благодарю тебя, Садко новгородский! Потешил меня. Был у нас в подводном царстве пир честной, развеселил ты моих любезных гостей. За то пожалую тебя благодарностью. Завтра как позовут на пир или свадебку, как станут вино пить да похваляться, ты и скажи: «Знаю я, что есть в Ильмень озере рыба — золотое перо». Закладывай свою голову против лавки в гостином двору.

Сказал и сгинул. Только круги по воде пошли. А Садко так и сделал по слову царя Морского. Заспорил с купцами, и заложили они лавки с дорогими товарами.

Сплел Садко невод шелковый, закинул его в озеро и добыл рыбку — золотое перо. Нечего делать, отдали купцы проспоренное. И стал Садко богатым гостем.

Ездил теперь он торговать по разным местам, селам и городам. Выстроил себе палаты белокаменные, изукрасил их изразцами муравлеными. Потолок, словно синее небо. Днем солнышко ходит. Ночью месяц светит да звездочки мерцают. Насыпал он доверху бочки сороковые золотом, драгоценными каменьями да крупным скатным жемчугом. Потом построил тридцать кораблей и отправился торговать за сине-море.

Вышел он в сине-море, а тут поднялся ветер. Паруса рвет. Волна корабли захлестывает, мачты ломает. И вдруг посреди моря в разгар бури стали корабли на месте, будто приклеенные. Не идут, не движутся. И тут догадался Садко, что с ними приключилось.

— Сколько по морю ни ходили, а Морскому царю дани не плачивали, — сказал он.

Бросили они жемчуг скатный. Градом сыпался жемчуг в волны морские. Не помогло. Золото выбросили. Проглотила волна золотые слитки. И опять не хочет смириться сине-море. Бьет и бьет волной. Паруса гудят, а корабли с места не двинутся. Тогда приказал Садко спустить на воду доску дубовую. Лег он на нее и поплыл в открытое море. Никакого богатства не взял с собой, а только любимые гусли яровчатые.

Тут же море успокоилось. Уплыли корабли. Волна Садко легонько укачивает, ветерок овевает, солнышко печет. Он и заснул. А как проснулся, видит, оказался он на самом дне Океан-моря. Перед ним палаты белокаменные. Он и вошел. А там сидит Морской царь и говорит таковы слова:

— Здравствуй, Садко новгородский, купец богатый. Сколько по морю ты плавал, а дани не платил. Теперь сам пришел мне в подарочек. Помню я, ты мастер играть на гусельках. Сыграй-ка мне.

Делать нечего, положил Садко гусли на колени, тронул струны и заиграл, запел:

Заплясал царь Морской. Заколебалось сине-море, расходилась на нем волна высокая. Играл Садко день, и другой, и третий. Пляшет царь Морской, бородой зеленой трясет. Буря на море совсем разгулялась. Вспенились волны, с желтым песком смешались. И неделю играл Садко, и другую, и третью. Ходит волна морская горами. Ревет ветер. Стало корабли разбивать. А Садко играет. А царь Морской все пляшет. Притомился Садко. Мочи уж нет. Тогда решил он схитрить. Порвал струны шелковые, повыломал шпинечки дубовые и говорит царю: