Мой пронизывающий взгляд заставил его замолкнуть, и он благоразумно воздержался от окончания своего вопроса.

— Я не знал наверняка, что с тобой случилось после… после всего, — пробормотал он.

— С чего бы тебе было до этого дело? — спросил я. — В ту ночь ты чертовски доходчиво дал понять, что тебя это не волнует.

Черт, зачем я заговорил о той ночи? С этим было покончено, все это было мертво и осталось в прошлом.

Вот только так ли это было на самом деле, если острая боль тут же пронзила мою грудь снова? Я вновь ощутил себя отчаявшимся пацаном, который тянулся к своему лучшему другу.

— Я спрашивал у своих родителей, известно ли им, куда ты уехал…

— Мне плевать, даже если ты молился Деве Марии обо мне, Беннет. Мне похер.

Мой голос прозвучал достаточно глухо, чтобы остальные меня не услышали.

Слава богу, Беннет заткнулся хотя бы на несколько минут. Когда тропа привела нас к огромной поляне, я воспользовался возможностью и дал ребятам сделать перерыв, чтобы они могли попить чего-нибудь и пожевать протеиновые батончики, пока я объяснял, что визгливые звуки, которые раскалывали пространство над нашими головами, были болтовней пары американских пустельг. Я рассказал им о том, что эта птица хоть и была самым маленьким соколом Северной Америки, все равно могла схватить грызуна с земли в полете. Подростки по очереди смотрели на птиц через несколько общих пар биноклей, а затем мы вновь отправились в путь. Беннет, к счастью, вернулся к Эйдену, когда я начал объяснять первому пареньку по имени Лаки, к чему готовиться, когда он возьмет на себя вести группу дальше.

Я пытался игнорировать тоскливое выражение на лице Беннета, когда он о чем-то трепался с Эйденом, но когда тот обнял его за плечи одной рукой, мои глаза застлала красная пелена. Во мне вдруг проснулось не пересиливаемое желание пойти туда и сказать ему, чтобы он на хрен убрал свои гребаные руки от Беннета, но, разумеется, я этого не сделал.

Иисусе, такими темпами я ни за что не протяну эти семь дней.

Остаток дня я провел наблюдая за парнями, которые по очереди брали на себя роль проводника, и когда мы, наконец, добрались до озера Драммонд, улыбнулся, услышав, как один из подростков впереди группы резко остановился, задохнувшись от представшей перед его глазами картины. Через несколько секунд Беннет уже был рядом с ним.

— Что такое? Все в порядке? — спросил он, глядя вперед, чтобы увидеть, что именно вызвало у парня такую сильную реакцию.

Язык его тела полностью изменился, и мне показалось, что я впервые в жизни вижу, как передо мной распростерлось озеро Драммонд — только теперь я видел это его глазами. Длинная тропа, прорезающая собой траву, темно-синяя вода, сверкающая под лучами летнего солнца, утопающие у подножия в зелени деревьев холма и гигантские снежные вершины Вудленд Райз, устремленные в высь неба вдалеке.

Беннет просто стоял и смотрел на все это, широко распахнув глаза. И какая-то глупая часть меня хотела тихо подойти к нему и взять его руку в свою. Коснуться губами его уха и сказать: «Видишь? Это... Это я. Это то место, где я был. И теперь ты здесь со мной…»

Когда он посмотрел на меня с огромной улыбкой на лице, моя потребность показать ему эту часть меня развалилась до основания, как только все годы боли и обид вновь вернулись.

— Зендер, это потрясающе…

Я даже не дал ему закончить фразу, отвернувшись от него.

— Разобьем лагерь здесь.

Я позволил детям побродить и исследовать скалистую береговую линию, пока сам направился к месту, которое обычно выбирал для лагеря. И был рад небольшому уединению, занимаясь его подготовкой.

Но, разумеется, это длилось недолго.

Когда Беннет появился рядом в нескольких футах от меня и поставил свой рюкзак возле одного из трех бревен, что окружали зону костра, я попытался проигнорировать его, но поймал на том, что он украдкой смотрел в мою сторону. Правда, что удивительно, ничего при этом не говоря вслух. Я наблюдал, как он достал небольшой фотоаппарат из своего рюкзака, и когда мы встретились взглядом, произнес:

— Для родителей ребят.

Я не прокомментировал его слова и не смотрел, как он уходит. Когда я вновь ощутил чье-то присутствие, то как раз был в процессе раскладки шестов для своей палатки.

Но это был уже не Беннет. Эйден наступил ногой на один из столбиков, к которому я потянулся.

— Ты настоящий придурок, в курсе? — произнес он, когда я посмотрел на него.

У меня было искушение послать его на хер, но я сдержал свой гнев. В конце концов, он был клиентом. Не имело значения, что он трахается с Беннетом… или что он стал тем человеком в жизни Беннета, которым должен был стать я. Даже если бы они не спали вместе, я без труда сказал бы, что они лучшие друзья, только взглянув на них. Тот факт, что Эйден готов был вступить со мной в разборки, заняв позицию Беннета, был лишним тому доказательством.

— Я знаю только то, что тебе не следует в это лезть, — спокойно произнес я. — Твой член — его забота, не моя.

— И это то, что тебя на самом деле бесит, не так ли, Рейнджер Рик? Что мне принадлежит та часть его, которая никогда не была твоей.

Мне с трудом удалось проглотить свой ответ, частью которого было хорошенько ему вмазать, чтобы он рухнул задницей на землю. Я вынужден был сделать несколько шагов, чтобы увеличить между нами расстояние, поэтому притворился, будто ищу что-то в своем рюкзаке. Мне нужно было срочно чем-нибудь занять свои руки, иначе я боялся, что они в конце концов сомкнутся вокруг его горла.

— Да, он рассказал мне о вас, когда вы были детьми, — продолжал Эйден. — И он рассказал мне, что сделал тогда с тобой тоже.

На это я уже не смог скрыть свою реакцию. В основном потому, что это ощущалось, как еще одно предательство в длинной череде многих. Что еще он рассказал этому засранцу обо мне? Как я был сыном обычного сторожа-смотрителя? Как Беннет соизволил дать мне пожить в его тени до тех пор, пока я ему больше не понадобился? Он рассказал этому человеку о всех тех планах, которые мы с ним строили в детстве? Этот ублюдок знал, что теперь он был всем, кем я должен был быть для Беннета?

— Тебе лучше уйти, сейчас же, — произнес я холодно.

— Или что? Схватишь меня, как схватил его? — надменно поинтересовался он. — Да, я видел вас вчера, здоровяк.

Я понял, что речь о том моменте, когда я впечатал Беннета в дерево, после того как онупомянул моего отца. Мои руки сжались в кулаки сами собой и тогда я перешагнул через бревно. Эйден был примерно моего размера, хотя и не такого крепкого телосложения, но он все равно стал бы достойным противником, особенно учитывая то, что не отступил ни на шаг, когда мы оказались прижаты грудью к груди.

В таком виде нас и застал Беннет.

— Не нужно, — негромко произнес он, втискиваясь между нами, его голос был взволнованным и напряженным. Беннет заставил Эйдена отступить на несколько шагов. — Не вмешивайся, Эйден.

— Вы были детьми, Беннет, — бросил Эйден. — Ты совершил ошибку, но ты был всего лишь обычным пацаном.

Заявление Эйдена вызвало во мне нечто, что я больше не в силах был контролировать.

— Он не был обычным пацаном, засранец, — рявкнул я. Мои глаза были прикованы к широко распахнутым глазам Беннета. — Он был всем моим гребаным миром!

От гневного выкрика мой голос дрогнул, когда рана в груди, которая столько времени заживала, вновь открылась, истекая кровью, чтобы весь мир мог ее теперь увидеть.

Надо отдать должное Эйдену, на его лице отразилось искреннее удивление, но мне было насрать. Потому что я не отрывал взгляда от Беннета, который смотрел на меня с такой болью и сожалением, что мои глаза начало запекать влагой. Неужели он так и не понял, что сделал со мной? Боже, тогда все еще намного хуже. Проигнорировав Медведя, который начал скулить рядом со мной, я резко развернулся, споткнулся о бревно, а затем гневно отшвырнул ногой свой рюкзак, который оказался у меня на пути. Я едва заметил, что у нас появились зрители, несколько подростков стояли за мной с широко распахнутыми ртами, будто контуженные.