На водной глади маленькой бухты качались три явно подделанных под старину парусника. На них тоже были рестораны, о чём свидетельствовали расположенные прямо на палубе столики, сплошь занятые японскими и американскими туристами.

Алла присела на открытой веранде одного из кафе.

Ей принесли кока-колу со льдом и мороженое.

Мороженое было очень красивым и при этом очень безвкусным, словно ватным. Круглые разноцветные шарики, облитые искусственными взбитыми сливками, в которых не было ни грамма калорий, и посыпанные несладкой шоколадной стружкой, которая и на шоколад-то походила только с виду, а никак не на вкус. Все это великолепное подобие мороженого завершала вишенка, окружённая зелёными дольками киви.

Алла запустила ложечку в эту красоту, проглотила, и ей тут же вспомнился отечественный доперестроечный пломбир по двадцать копеек, тот, что продавался в брикетиках, сдавленных с двух сторон вафельными пластинами. Вот у того мороженого был настоящий, вкус. И с калориями там было все в порядке. Алла всегда такие брикетики покупала у старой мороженщицы, что испокон веков стояла под зонтиком в самом центре Москвы, у кинотеатра «Художественный», прямо напротив ресторана «Прага». Алла всегда проходила мимо неё, когда возвращалась с подружками из танцкласса. Правда, у мамы денег на мороженое вечно не хватало, а потому приходилось маленькой Аллочке денежки таскать потихоньку из её кошелька.

Все эти воспоминания пронеслись перед глазами Замоскворецкой в одно мгновение, растаяв вместе с первой ложкой искусственного мороженого — такого красивого, но такого ненатурального!

Покончив с мыслями о мороженом, но не с самим мороженым, Алла полюбовалась на стилизованную под средневековую пиратскую старину площадь портового городка, допила свою колу и пошла к машине.

Скоро этот Марк Павлински будет сдавать свою смену…

Алла решила, что правильнее будет сразу приступить к делу.

Поэтому едва невысокий и худенький соискатель похотливого счастья оказался у неё в машине, она спросила, глядя в жёлто-коричневые французские глазки:

— Хочешь заработать денег?

И, не дождавшись ответа, взяла его потную руку в свою и, положив её себе на вырез платья, проникновенно спросила:

— Хочешь повеселиться со мной?

Одним словом, француз не долго сопротивлялся своему счастью. Не дольше французской конницы при реке Березине.

На чём он сломался в большей степени — на не потерявшей ещё девичьей упругости Алкиной груди, или на перспективе заполучить к её объятиям сто тысяч франков бонуса, — она так и не узнала.

Гостиничный администратор просто онемел — и от нахлынувшего счастья, и от липкого страха быть пойманным на страшном и противозаконном деле… На похищении кассет из архива наружного видеонаблюдения…

Едва лишь закончился первый акт его счастливого обладания красавицей из далёкой снежной страны, где, по слухам, на улицах сновали озабоченные медведи, которых их хозяева посылали за водкой, как администратору-французику поступило второе предложение, от которого он, как говорится в киношедевре «Крёстный отец», не смог отказаться.

Страшное дело предложила лежавшая рядом красавица, подперев голову локтем, смотревшая на него. Великолепные груди бесстыдно торчали, уставясь розовыми сосками на Марка. Страшное дело, и к тому же опасное. Если за таким его поймают, то в лучшем случае выгонят с работы. При этом ни на какую новую работу Марка уже никто не возьмёт. Городок-то курортный, маленький, и то, что его выгнали за что-то явно противозаконное, быстрее морского ветра разнесётся по тихим улочкам, обрастая шелестящими сплетнями.

Но, тем не менее, он согласился!

Согласился рискнуть своей карьерой и даже, может, свободой, ради неё — ради Алки…

И ради денег, разумеется!

Договорились, что и деньги, и секс он получит послезавтра утром, когда принесёт кассеты ей в номер.

Довольная Замоскворецкая на прощанье смачно поцеловала Марка в губы и тут же выставила администратора за дверь.

Настало время и Демьяну брать быка за рога, точнее за… Впрочем, к чему красивости, когда дело надо делать.

Софи уютно устроилась у Пятака под боком и молчала. А о чём было говорить? Ведь они были почти счастливы.

— Я люблю тебя, — тихим голосом, наконец, сказала Софи.

— И я тебя люблю, — так же тихо и честно ответил Демьян Пятак.

— Я хочу сделать для тебя что-нибудь особенное, — призналась Софи.

— Ладно, — вздохнув, отозвался Демьян. — Скоро мне придётся попросить тебя об одной услуге…

О кассетах Демьян рассказал ей в ресторане при гостинице, что на первом этаже, куда они спустились под вечер. И он ничуть не удивился тому, что Софи легко согласилась помочь ему.

— Знаешь, я неисправимая авантюристка, — объяснила она, уловив суть просьбы, — и потом, я уже поняла, что ты не простой русский турист из этих ваших новых богатеньких. Ты — человек риска. А риск — это так сексуально! Так притягательно! У нас этого в мужчинах уже давно нет.

И Софи скорчила недовольную гримасу.

Демьян только улыбнулся и ничего девушке не ответил.

В этот момент официант принёс заказанный ужин: устрицы, для которых был самый сезон, полукружьем лежащие на широком фарфоровом блюде, сок только что отжатого лимона в маленьком соуснике и бутылку лёгкого белого вина — непременный атрибут, подаваемый к морскому деликатесу.

Софи посмотрела, как Демьян, взяв в руку одну из раковин, слегка передёрнулся, и улыбнулась.

— Это очень вкусно, — проговорила она. — Попробуй. К тому же помогает мужчинам в любови. Хотя тебе это не нужно, — добавила девушка с хитрой улыбочкой задорной лисички.

Демьян от важности тут же надулся и выпятил нижнюю губу: дескать, знай наших русских пацанов. Это тебе не французские задохлики.

Он сбрызнул устрицу лимонным соком, подивился, что она ещё живая и пищит, и, чуть наморщив нос, проглотил деликатес.

— Ну? — пристала к нему любопытная Софи.

— Нормально. Есть можно, — сообщил ей Демьян, запивая устрицу большим количеством вина.

— Я рада, что тебе нравится.

После такого лёгкого ужина официант принёс кофе. Демьян развалился в кресле и, довольный и сытый, нежился под ласковыми взглядами француженки, попивая ароматный напиток и поглядывая вокруг: не видать ли нашей конкурентки? Где-то она сейчас? Небось, тоже охотится за кассетами. Ну-ну, давай, действуй, а мы пока кофейку попьём.

От таких мыслей Демьяну стало весело, и он, повернувшись к Софи, погладил её по щеке и задорно подмигнул.

Девушка ласково потёрлась щекой о грубую мужскую ладонь.

— Ладно, хватит отдыхать, пошли в номер, — решительно произнёс Дёма.

И он увлёк за собой и не думавшую сопротивляться Софи.

Они сидели в гостиничном номере на смятой кровати и пили прихваченный с собой из ресторана аперитив.

— Я дам тебе ещё сорок тысяч долларов, всё, что у меня осталось… Но нужно ещё решить, как мне вернуться в Россию, — сказал Демьян.

— С этим будет трудней, чем с кассетами, но не бывает нерешаемых проблем, — ответила Софи и философски добавила: — Были бы страсть и любовь, а всё остальное — ерунда.

Одну маленькую вещь не сказала своему любовнику лукавая Софи. Она не хотела испортить такое славное знакомство.

А вещь эта была очень важной. Всё дело было в том, что гостиница «Виктор Гюго», как и многая другая недвижимость в Довилле и Трувилле, принадлежала её отцу. Администрация гостиницы, естественно, была в курсе того, что за барышня жила в королевском люксе их отеля. Отсюда и проистекала её уверенность в том, что забрать кассеты не составит для неё большого труда.