— Разрешите доложить, господин профессор? — Офицер вытянулся в струнку, но не только ради этикета, а больше из уважения к сидящему.

— Говорите, капитан.

— Только что поступили два сообщения. Первое от Носорога. Русские отбили контейнеры у американцев. Носорог планирует перехватить их у границы с Мозамбиком. Второе. Сирота сообщает, что прикрытие прибыло вовремя и без помех. ЦРУ активизировало московского резидента и напрямую вышло на профессора Никифорова. Но есть серьезные опасения, что все это очередная игра КГБТ Если это не блеф русских, Сирота ждет указаний на случай передачи информации американцам.

— Сироте дайте подтверждение. Носорога прикрыть с космического спутника по плану «Z».

— Есть. Разрешите идти?

Человек в кресле слегка качнул головой.

Когда офицер вышел, он склонился над клавиатурой персонального компьютера и продолжил работу. Он никогда не терял времени даром. Вот уже пять лет, как он наблюдает за разработками своего соотечественника — профессора Никифорова. Но до сего времени никак не удавалось добыть хотя бы часть его материалов или образцы созданных им препаратов. Наконец-то появилась возможность получить все сразу, то есть «ЭОР-2», который русские так по-идиотски прохлопали в Мозамбике и теперь пытаются вернуть.

Судя по добытым сведениям, «ЭОР-2» был одной из последних успешных разработок русских в области этнического оружия. Уникальность этого вещества заключалась в том, что обнаружить его в организме инфицированного можно лишь в первые два-три дня после заражения — именно тогда, когда сам человек еще ничего не подозревает. В течение этого времени вирус быстро мутирует, и человек умирает не от того неизвестного вируса, которым был заражен, а, допустим, от кишечной палочки. Причем заразиться мог любой, что, кстати говоря, было мало вероятно, а вот летальный исход грозил только определенному, заранее запрограммированному в «ЭОР-2» этносу. Другие люди отделывались легким недомоганием или, в крайнем случае, поносом.

Африка и Южная Америка были и остаются идеальным местом для испытания различных вирусов. Поди докажи, что все это дело рук человеческих, а не самой природы. В Европе подобное было бы провернуть гораздо сложнее, хотя в некоторых регионах и проводились небольшие локальные испытания. Или в Юго-Восточной Азии, например в Японии, удаленной от континента и обособленной на островах. Представьте, что японцы неожиданно начинают заболевать какой-нибудь хорошо известной болезнью, которую давно научились лечить во всем мире, а также и в самой Японии. И несмотря на все принятые меры почему-то начинают повально умирать, а все усилия врачей напрасны и бессмысленны. Бессмысленны потому, что врачи лечат только следствие, а не причину. А обнаружить истинного виновника-мутанта, а точнее, убийцу-невидимку практически уже невозможно.

Профессор оторвался от экрана дисплея и дьявольски улыбнулся. Если «ЭОР-2» действительно так хорош, как говорилось в секретном донесении, это вещество поможет завершить открытие, над которым он — бывший гражданин СССР Николай Дорожкин, а ныне немецкий профессор Фридрих фон Штайн, бьется вот уже двадцать пять лет.

Вооруженная группа из тринадцати человек вышла из зарослей кустарника и, пересекая открытое со всех сторон плато, направилась к невысоким, но труднопроходимым, изрезанным постоянными ветрами скалам.

Люди напряженно оглядывались по сторонам, пытались рассмотреть впереди, среди бесформенной груды камней, малейшее движение или признаки возможного противника. Казалось, все вымерло, и лишь одинокие черные грифы кружили над плато в поисках или ожидании легкой добычи. Они словно чувствовали близкое кровавое побоище. Отсутствие других животных было подозрительным. Их могли спугнуть люди, много людей.

Карта, сделанная с помощью аэрофотосъемки и выданная Самойлову перед вылетом, ясно показывала, что пройти через бесформенное нагромождение камней, напоминавшее лунный пейзаж, можно лишь по узкому ущелью, тянувшемуся на восток, протяженностью в несколько километров. Лучшего места для засады не придумаешь, но другого короткого пути не было. А чтобы идти длинным, необходимо было сделать крюк в добрую сотню километров по бездорожью.

Перед входом в ущелье группа остановилась на привал. В условленном месте знаков от Фонкина не оказалось, что также волновало подполковника и его людей.

Самойлов подозвал радиста:

— Проверь-ка эфир на всякий пожарный.

— Есть, командир.

Радист начал крутить ручку настройки, но еще со вчерашнего вечера в эфире стояла сплошная какофония, как будто кто-то специально включил помехи. Несколько минут все напряженно ждали результата.

Внезапно лицо радиста напряглось, он быстро вернул ручку на проскочившую волну и весь превратился в слух. Наконец он снял наушники:

— Командир, кто-то совсем рядом бормочет по-немецки. Но я плохо знаю язык.

— Алексей, послушай, ты у нас спец, — обратился Самойлов к одному из бойцов.

Но когда знаток немецкого прильнул к наушникам, передача закончилась, и динамиках снова стояли сплошной свист и шипение.

— Что думаете, ребята? — спросил подполковник.

— Не нравится мне все это, командир, — за всех ответил Кириллов. — Вряд ли бундесвер решил играть свою партию, не поставив в известность американцев.

— Да, но это если они не действуют сообща. Кроме того, не забывайте о наемниках. В этой Африке можно напороться на кого угодно, разве что наших чукчей нет.

Никто ничего толком не ответил, но все сошлись на одном: впереди ждет неприятный сюрприз.

— На помощь нам теперь рассчитывать не приходится, — сказал Самойлов. — Связи нет, и когда она появится, неизвестно. Сами мы, скорее всего, уже под колпаком какого-нибудь спутника-шпиона. Так что, ребята, делайте выводы сами. Идти вперед через ущелье в данной ситуации равносильно смерти. Значит, либо через горы, либо — в обход. Потеряем время, но сохраним жизни. Хотя… Это тоже не всегда однозначно. Мне и по обходной дороге парочка мест не нравится.

Самойлов в который раз уткнулся в карту, словно хотел увидеть на ней что-то еще, что, может быть, просмотрел до этого. Но ничего нового карта не сказала: впереди лежала почти непроходимая гряда скал. Но «почти» — это еще не «совсем».

— Слушай меня, — наконец сказал подполковник, проводя пальцем по карте. — Первое: оставить знак Фонкину. Второе: идем в обход скал вот в этом месте, затем мимо каньона и выходим на это плато. А там уже и граница рядом.

— Нормальные герои всегда идут в обход, — усмехнулся кто-то из офицеров.

Приказ был дан, и группа уверено приступила к его выполнению. Главное для командира — поставить ясную и понятную цель перед подчиненными. Тогда ты действительно командир и тебя будут слушать, как Бога.

Полковник Шаров сидел в кабинете своего шефа и напряженно искал ответы на только что поставленные перед ним вопросы.

— Меня вот еще что волнует, — тяжело просопел Торфянов. — Тебя не удивляет откровенность и открытость в поведении «соседей»?

— «Удивляет» — не то слово. Такое впечатление, что они сознательно ставят нас в известность о своей собственной разработке.

— Зачем?

Шаров крякнул. Если бы он знал!

— Может, чисто психологический фактор, — неуверенно предположил полковник. — Мы знаем, что они висят у нас на хвосте, а потому готовы к определенным контрмерам. Они знают, что мы это знаем, а мы, в свою очередь, знаем, что они знают о том, что мы знаем… Тьфу! — Он замотал головой и выругался. — Короче, все обо всем знают, но продолжают исправно играть по заранее оговоренным правилам. А это означает лишь одно — «соседи» готовят нам что-то совсем не по правилам.

Офицеры задумчиво посмотрели друг на друга. Правила в спецслужбах — понятие относительное. Гадать на кофейной гуще о замыслах ГРУ можно было до пенсии, а материала для более конкретных умозаключений пока не было.

— Странно еще и то, что оперативную разработку профессора поручили полковнику Дорожкину, — после некоторой паузы сказал Шаров. — Ведь африканские события семьдесят шестого года до сих пор «висят в воздухе».