— Она пошла в багажный вагон, проверить, как там наша картина, — объясняет Нина, — и не вернулась. Я пошла посмотреть, что с ней, но тетя исчезла.

— Такие вещи постоянно случаются в этом поезде, — говорит кондуктор, недовольно качая головой. — Не пойму, зачем люди вообще в нем ездят.

— Где же она может быть? — спрашиваешь ты.

— Смотрите везде, — говорит проводник. Затем продолжает, понизив голос: — Кроме личного вагона графа Золтана и графини Кармиллы. Туда вход воспрещен. — Он отступает назад, словно в испуге. — Мало кто ездит в этих горах. Вы уже, наверное, догадались почему?

— Я не уверен, что догадался, — говоришь ты Нине, — но мне совершенно ясно, что он не хочет помочь нам — или не может.

— Думаю, нам надо спросить у других пассажиров, — говорит Нина, — а может быть, даже попытаться поговорить с графом Золтаном, хотя проводник и сказал, что вход в его вагон воспрещен.

Как только ты принимаешь решение открыть ящик, Нинин страх проходит. Теперь ей не терпится скорее извлечь картину. Она лихорадочно ощупывает пальцами резьбу на крышке. Ее пальцы касаются глаз, тянут за руки, дергают за уши. Ее движения так быстры, что ты едва успеваешь за ними следить. Внезапно сбоку, где не было до этого никакого шва, появляется щель. Нина вздрагивает и отступает назад.

— Картина… — шепчет она. — Картина хочет, чтобы я открыла ящик. Это она торопила мои пальцы.

— Думаешь, она знает, что нужна нам? — спрашиваешь ты с надеждой.

— Не уверена. Просто она хочет на свободу.

Крышка ящика на невидимых петлях медленно открывается, и ты видишь картину. Это портрет красивого мужчины и прекрасной женщины в старинных одеждах. Свеча, стоящая на массивном деревянном столе, бросает таинственный свет на их лица. Позади них открытое окно, в которое светит полная луна.

Похоже, что картине этой несколько веков, но мужчина и женщина выглядят совсем живыми, их глаза блестят так же, как камень миссис Уэст. Взгляд направлен прямо на тебя, и в нем читается страшный, неутолимый голод.

Усилием воли ты отводишь глаза и обнаруживаешь, что картина движется. Она подалась вперед и напряглась, подобно леопарду, готовому броситься на свою добычу. Тут ты слышишь, как сзади тебя открывается вагонная дверь.

Нина наконец добралась до ящика с картиной, ее пальцы начинают с невероятной, прямо-таки нечеловеческой, быстротой бегать по его резной поверхности. И вот ящик открыт. Картина как будто сама выпрыгивает из него прямо в руки Нине.

— А-а-а-а-й! — раздается пронзительный вопль.

Это кричит Кармилла. Она хватается руками за горло и поэтому вынуждена отпустить тебя.

Золтан застывает на месте. Он хрипит, хватает ртом воздух и машет руками, как тонущий, который пытается удержаться на поверхности. Он, шатаясь, отступает назад, с ужасом глядя на картину, и грохается на пол.

Кармилла тоже лежит на полу. На глазах ее лицо и руки размягчаются, словно тающее мороженое, и становятся бесформенными. Она и в самом деле тает и испаряется. То же самое происходит и с графом. Вы смотрите на все это с изумлением до тех пор, пока от вампиров не остаются лишь два жирных пятна на полу.

Вы без труда открываете крышку люка и видите внизу комнату, похожую на спальню — только на месте кровати стоит гроб! Окно закрыто тяжелыми, свисающими до пола занавесками, так что ни единый луч света не проникает в комнату. На низеньком столике стоит керосиновая лампа. В комнате как будто никого нет, поэтому ты спрыгиваешь вниз, за тобой Нина и профессор.

Судя по всему, здесь живет не очень опрятный человек. Хотя в комнате, похоже, есть стенной шкаф, на полу валяется куча каких-то длинных одеяний. Вы заглядываете из любопытства в шкаф и обнаруживаете там миссис Уэст привязанную к стулу и с кляпом во рту.

Вы отвязываете ее и вынимаете кляп. Миссис Уэст поднимается со стула и начинает топать ногами, словно грозный генерал на своих солдат.

Может быть, эти двое знают то, что неизвестно проводнику. Вы входите в купе, и тот человек, который одет во что-то яркое, поднимает на вас глаза и улыбается. Он раскладывает на столе пасьянс, однако карты выглядят необычно. Вместо привычных шестерок, тузов, королей на них какие-то странные картинки.

— Меня зовут Фаино, — представляется он. — А это профессор Гарц.

Профессор Гарц не обращает на вас ни малейшего внимания. Он погружен в книгу — старинный, переплетенный в кожу фолиант под названием «Тайны оккультизма. Том VII». Вы рассказываете им об исчезновении миссис Уэст, но и это как будто не вызывает у профессора интереса. Он смотрит в окно и попыхивает трубкой.

Фаино, напротив, взволнован тем, что случилось с вами.

Карты внезапно исчезают, и на их месте появляется большой золотой диск с какими-то крошечными знаками: буквами на иностранном языке, фигурками животных, изображением солнца и луны.

— А где же карты? — спрашиваешь ты.

— Не знаю, везде где угодно, — пожимает плечами Фаино. — Я исполняю ваши сны и ваши мечты. Некоторые называют меня волшебником.

У него в руке появляется голубь, он облетает купе и садится Фаино на запястье. Потом исчезает.

— Дешевые трюки, — пренебрежительно заявляет профессор. — Произведут впечатление только на ребенка. Не понимаю, зачем Эндрю навязал мне этого безмозглого фокусника!

— Он хочет сказать — волшебника, — поясняет Фаино, улыбаясь и аплодируя профессору, при этом его ладони высекают мириады разноцветных искр.

Ты спрашиваешь профессора, не имеет ли он в виду твоего дядю Эндрю, специалиста по вампирам.

— Ну конечно, его, кого же еще? — недовольно говорит он. — Другого Эндрю в этих проклятых горах нет. Он пригласил меня и вот этого типа, который сейчас так глупо улыбается, принять участие в экспедиции по изучению вампиров. Этот волшебник хочет убедиться, что они существуют. Я же докажу, что их нет в природе.

Он встает и выходит из купе.

Ближайшая к тебе лампа укреплена на кронштейне, вбитом в стену. Как бы невзначай ты придвигаешься к ней. Нина и миссис Уэст открывают ящик. Нина прислоняет картину к стене, граф и графиня с восхищением смотрят на нее. Это и не удивительно, поскольку на картине, написанной очень-очень давно, изображены они сами. Оттолкнув Нину и миссис Уэст, они склоняются над портретом, изучая каждую деталь.