«Население Вава, — рассказывал Клаппертон, — славится своей честностью. Это веселые, доброжелательные и гостеприимные люди. Я не встречал в Африке никого, кто так охотно рассказывал бы о своей стране, как они, и, что совсем удивительно, не видел среди них ни одного нищего. Они утверждают, что ведут свое происхождение не от коренных жителей Боргу, а от выходцев из хауса и ифе. Их язык является диалектом языка народа йоруба, но их женщины красивы, чего нельзя сказать о женщинах йоруба, мужчины сильны и хорошо сложены. Религия их — смесь язычества и выродившегося мусульманства».

Клаппертону принадлежит еще одно ценное наблюдение: вдали от побережья он встречал племена феллатов, бывших еще язычниками, но говоривших на том же языке, что и феллаты-мусульмане, и имевших те же черты лица и тот же цвет кожи. Они, очевидно, были одного происхождения.

Буса, куда наконец добрался путешественник, собственно говоря, не настоящий город — это отдельные группы домов на острове, находящемся посреди Куары (на 10°14' северной широты и 6°14' восточной долготы)[240]. Буса — столица области, наиболее густо населенной во всем Боргу. Жители — язычники, так же как сам султан, хотя его и зовут Мухаммед. Они питаются обезьянами, собаками, кошками, крысами, рыбой, говядиной и бараниной.

«Пока я сидел у султана, — вспоминал Клаппертон, — принесли завтрак. Меня тоже угостили. Завтрак состоял из жирной водяной крысы в шкуре, отличного вареного риса, сухой рыбы — тушенной в пальмовом масле, крокодиловых яиц, жареных и тушеных, и, наконец, свежей воды из Куары. Я съел немного тушеной рыбы и рису, и все смеялись, как это я даже не попробовал ни крысы, ни крокодиловых яиц».

Султан принял путешественника приветливо и сообщил ему, что повелитель Юри уже неделю держит наготове суда, чтобы он мог подняться по реке до столицы. Клаппертон ответил, что все пути между Борно и Юри закрыты из-за войны, а потому он предпочел бы двигаться через Кулфо и Ниффе. «Ты прав, — сказал султан, — ты хорошо сделал, что явился ко мне, и поедешь той дорогой, какой захочешь».

Во время следующего свидания путешественник стал расспрашивать об европейцах, которые двадцать лет назад погибли на Куаре. Этот вопрос явно был неприятен султану, и Клаппертон не получил на него прямого ответа. «Я был тогда слишком молод, — сказал султан, — и не знаю точно, как это случилось».

— Мне хотелось бы только получить, — заметил Клаппертон, — книги и бумаги, принадлежавшие тем путешественникам, и увидеть место, где они погибли.

— У меня нет ничего из их вещей! — ответил султан. — А туда, где они погибли, ты не ходи! Это очень плохое место.

— Мне говорили, что обломки их лодки виднеются там до сих пор. Правда ли это? — спросил Клаппертон.

— Нет, нет, тебе сказали неправду, — возразил султан. — Обломки лодки, застрявшей между камней, давно унесло полой водой.

На новый вопрос о бумагах и дневниках Мунго Парка султан ответил, что у него нет ничего и что все бумаги были переданы каким-то ученым. Но если это так уж важно Клаппертону, продолжал султан, он велит их разыскать. Поблагодарив султана, путешественник, попросил разрешения расспросить в городе стариков; многие из них, наверное, были свидетелями происшествия. При этой просьбе на лице султана выразилось очевидное замешательство, и он ничего не ответил. Поэтому настаивать дальше не имело смысла.

«Это нанесло тяжкий удар моим дальнейшим розыскам, — сожалел Клаппертон. — Всякий, кого я спрашивал о подробностях, выказывал растерянность и говорил: "Это случилось так давно, что я ничего не могу припомнить", или же: "Я не был при этом". Мне описали место, где лодка села на камни и где погиб ее злосчастный экипаж, но об этом говорили осторожно и как бы украдкой».

Несколько дней спустя Клаппертон узнал, что у последнего имама — феллата по происхождению — были какие-то книги и бумаги Мунго Парка. К сожалению, этот имам недавно выехал из Бусы. В Кулфо путешественник наконец получил сведения, не оставлявшие больше сомнений в том, что Мунго Парк был убит.

Расставаясь с Боргу, Клаппертон записывает в своем дневнике, что считает несправедливой дурную репутацию местных жителей, которых повсюду называют ворами и разбойниками. Он сам объездил всю страну, путешествовал и охотился с ними и никогда не мог их ни в чем упрекнуть.

Теперь путешественнику надо было попытаться достичь Кано, переправившись через Куару и пройдя области Квари и Зегзег. Вскоре он прибывает в Табру, на реке Маингьяра, где жила мать султана области Ниффе. Затем он посещает самого султана в его лагере, находившемся невдалеке от города. По словам Клаппертона, это был невиданно наглый, гнусный и жадный мошенник: он выпрашивал все, что попадалось ему на глаза, и не унимался, даже получив решительный отказ.

«Он погубил страну, — утверждал путешественник, — из-за своего честолюбия и из-за того, что призвал феллатов; придя к нему на помощь, те отделались от него, как только он стал им не нужен. Он виноват в том, что большая часть трудолюбивого населения Ниффе перебита, продана в рабство или покинула родину».

Болезнь вынудила Клаппертона задержаться в Кулфо дольше, чем он предполагал. Кулфо — торговый город, лежащий на северном берегу Маингьяры, в нем двенадцать — пятнадцать тысяч жителей. Он уже двадцать лет подвергается набегам феллатов и за шесть лет дважды горел. Клаппертон присутствовал там на празднике новолуния. В этот день все ходят друг к другу в гости. Женщины заплетают курчавые волосы в косы и красят шевелюру и брови краской индиго, а ладони и ступни ног — хной. Губы красят в желтый цвет, а зубы в красный. Ради праздника они наряжаются в самые красивые и пестрые одежды и надевают все свои стекляшки, браслеты и кольца из меди, серебра, олова и латуни. Пользуясь случаем, они пьют бузу наравне с мужчинами, распевают с ними песни и принимают участие в танцах.

Покинув область Котонкоро, путешественник вскоре очутился в пределах Квари. Страна, как и вся область хауса, была завоевана феллатами, но после смерти султана Белло Первого жители восстали, и с тех пор им, несмотря на все усилия феллатов, удается сохранять свою независимость. Столица области, тоже носящая название Квари, расположена на 10°54' северной широты и 8°1' к востоку от Гринвича[241].

Достигнув Фатики, Клаппертон оказался на территории Зегзег, подвластной феллатам. Затем он посетил Зарию, своеобразный город, где имеются засеянные просом поля, огороды, густые рощи, болота, лужайки и даже большие дома. Город, вероятно, больше, чем Кано: считается, что там около сорока — пятидесяти тысяч жителей, главным образом феллатов.

Девятнадцатого сентября, перенеся столько трудов и невзгод, Клаппертон прибыл наконец в Кано. В первый же день он заметил, что ему больше обрадовались бы, приди он с востока, потому что из-за войны с Борну было прервано всякое сообщение с Феццаном и Триполи. Оставив своего слугу Лендера сторожить багаж, Клаппертон почти сразу же пустился на розыски султана Белло, который, как говорили, находился где-то в окрестностях Сокото. Путешествие оказалось чрезвычайно тяжелым. Клаппертон потерял своих верблюдов и лошадей, а для оставшихся вещей еле-еле раздобыл одного облезлого больного быка, так что слугам и даже ему самому пришлось на себе тащить часть груза.

Белло отнесся к Клаппертону милостиво и послал ему несколько верблюдов и немного других съестных припасов. Но так как султан в это время был занят покорением возмутившейся против него области Губер, он не мог немедленно принять путешественника, чтобы обсудить многочисленные вопросы, которые английское правительство поручило выяснить Клаппертону.

Во главе пятидесяти — шестидесяти тысяч человек (девять десятых из них были пехотинцы в ватных доспехах) Белло напал на Кунью, столицу области Губер. Исход сражения оказался самым плачевным, и после этой неудачной попытки война закончилась. Тем временем Клаппертон, здоровье которого значительно улучшилось, добрался до Сокото, затем прибыл в Магорию и там встретился с султаном.