— Сколько?

— Шестьдесят фунтов.

Стивен снова хмыкнул.

— Это больше пятидесяти процентов от вложенных денег, — резко сказал Джереми.

— Ага. Я не жалуюсь. Вовсе нет, старина. Всё будет нелишним для моей новой затеи. Лучше, чтобы денег было в десять раз больше!

— Думаю, никто бы не стал возражать, но шахта по крайней мере приносит прибыль, а её запустили чуть больше года назад.

— А Бен Картер? — спросил Стивен.

— А что Бен Картер?

— Он снова стал капитаном подземных работ, надо полагать?

— Да.

— А как же иначе, стоило мне только убраться с дороги. — Стивен остановился. — Дальше я не пойду, Джереми.

— Я бы тебя пригласил, но Клоуэнс дома, будет нечестно по отношению к ней появиться вместе с тобой.

— Только представь, — сказал Стивен, — если бы не Бен Картер, я бы сейчас был женат на Клоуэнс.

— Наверное.

— Да тут и гадать нечего. Если бы не та ссора...

— Да полно тебе, Стивен. Ты же не думаешь, что я поверю, будто дело только в этом.

— Ну... Как бы там ни было, он встал между нами. У меня куча недостатков, но я никогда не был склонен лелеять старые обиды. Но всё равно когда-нибудь я его убью. Это я обещаю.

— И мы потеряем хорошего капитана подземных работ, — сказал Джереми, пытаясь придать голосу шутливый тон.

— Это точно. Это точно. — Стивен размазал сапогом грязь. — Можешь смеяться. Но позволь спросить. Предположим, ты помолвлен с Кьюби — или как там её зовут. Предположим, назначен день свадьбы. Предположим, кто-нибудь встанет между вами. Как бы ни случилась ссора, предположим, между вами встал другой мужчина. Как бы ты к нему относился?

Джереми оглянулся на собственную жизнь.

— Ну и? — спросил Стивен, всматриваясь в его лицо.

— Да, — ответил Джереми, не желая говорить о собственных чувствах. — Но тебе следует вспомнить, что Бен Картер тебе не соперник. Он никогда не женился бы на Клоуэнс. Он ей просто нравится. Если бы у тебя была голова на плечах, ты бы никогда на него так не набросился. Я знаю, говорить легко...

— Да, говорить легко. Но когда ты влюблен, то ужасно ревнив, и всякое может произойти. Ты можешь что-то брякнуть... Но, боже ты мой, я же и сказал-то всего ничего. А она приняла это как смертельную обиду.

— Мы очень часто об этом говорили, — устало произнес Джереми. — Клоуэнс всегда верна друзьям. Ну что ж, драка произошла. Как я уже тебе говорил, мне это всегда казалось признаком более глубоких разногласий. Наверное, и до того между вами не всё было гладко, хотя ты мог этого и не замечать. А она не переменит мнение. Думаю, тебе лучше о ней забыть.

— Но есть всё-таки вероятность...

— Да, я знаю.

Они постояли молча ещё немного, каждый раздумывал над собственным неправильным поведением и судьбой.

— Ладно, я пойду, — сказал Стивен.

— Как-нибудь увидимся.

— А вещи... ещё на том же месте?

— Да.

— Тогда можем встретиться в сторожке. Завтра в полдень?

— Я не смогу. Еду с семьей на ярмарку в Сент-Дей. В последнее время я мало бывал на людях и обещал матери, что поеду.

Стивен поразмыслил.

— Ну ладно. Может, оно и к лучшему. Встретимся в конце месяца. В субботу в полдень в сторожке?

— Договорились.

— К тому времени я точно пойму, насколько моя новая идея по поводу вложений многообещающая. Может, она и тебя заинтересует.

— Возможно.

— Ты же не можешь оставить свою долю валяться там навеки, — нетерпеливо сказал Стивен Каррингтон.

— Почему бы и нет?

— Неужели мы рисковали понапрасну?

Джереми улыбнулся в темноту.

— Я считаю, что да, понапрасну, Стивен. Но признаю, к этим выводам я пришёл уже после, и это моя личная точка зрения. Тебя это не должно расстраивать.

В субботу днём, когда приехали молодые супруги Полдарки, и сэр Джордж, и леди Харриет были дома.

День выдался мрачным. При виде вчерашнего безоблачного заката и чистой луны, светившей много часов, лишь самый прозорливый моряк или пастух мог предсказать серый рассвет, устойчивый юго-западный ветер и бесконечный дождь.

Леди Харриет находилась там же, где и обычно — на конюшне, когда горничная сообщила о гостях, после чего леди Харриет прошла через кухню, скинула грязные сапоги и в сопровождении двух своих огромных псов прямо в чулках вошла в большую гостиную, где Джордж, которого оторвали от встречи с Танкардом по поводу карманного округа Сент-Майкл, сидел напротив двух молодых людей, потягивал шерри и смотрел холодно и неприветливо.

Что же в этом удивительного, если Джеффри Чарльз принимал от него денежное содержание в размере пятисот фунтов в год, не выражая ни малейшей признательности, и ни разу не написал. Писал он только Валентину.

Но появление жены отчима сломало лед. Как и собаки — хотя они и вели себя смирно, но были такими огромными, что привлекли к себе внимание и стали темой для беседы.

Харриет обладала талантом принимать ситуацию как есть, безотносительно прошлого — древнего или более-менее недавнего. Она не знала и не хотела знать о чувствах других людей и всегда судила исключительно по поступкам. А кроме того, узнав о национальности тёмноволосой девушки, она тут же повела разговор на ломаном испанском. Оказалось, что в семилетнем возрасте она провела год в Мадриде, в доме дальней родни Осборнов. Амадора была очарована и вскоре избавилась от защитной стеснительности, к которой привыкла при встречах со старыми друзьями Джеффри Чарльза.

— У меня нет ключей, — ровным тоном произнес Джордж. — Они у Харри. Тебе лишь нужно приехать туда и зайти в привратницкую. Они тут же отдадут тебе ключи. Но дом в запустении. Харри — откровенные плуты.

— Зачем же ты их держишь?

Джордж пожал плечами.

— После смерти твоей матери Тренвит меня мало интересовал.

И совсем было неинтересно сохранять его для сына Фрэнсиса, подумал Джеффри Чарльз.

— Я не был дома с похорон дедушки, то есть лет семь. Там осталась мебель?

— Частично. Новую мебель я забрал и перевёз сюда. Вот это бюро, например. Мне не хотелось там бросать такие изысканные предметы. С рукой — это у тебя навсегда?

Джеффри Чарльз опустил взгляд на руку.

— Кто знает? Это случилось только в прошлом апреле. Так что, может, ещё придет в норму. Но вообще-то, не считая того, что я не могу растопырить пальцы, это не доставляет особых неудобств. Указательный палец не задет.

Джордж оглядел пасынка. Трудно было признать в этом высоком, худом мужчине с суровым лицом чувствительного, пухлого и избалованного мальчика, которого он воспитывал много лет назад. По крайней мере, поначалу пытался. До женитьбы на Элизабет, ещё даже до гибели Фрэнсиса, Джордж изо всех сил пытался угодить мальчишке, покупал ему подарки, чтобы подольститься к матери, ублажая её сына. Даже после свадьбы он старался подружиться с Джеффри Чарльзом, пока ссора из-за Дрейка Карна, брата Демельзы Полдарк, не положила конец этим попыткам.

Теперь, при встрече через такой долгий промежуток, чем меньше разговоров, чем лучше. У них не было ничего общего, не считая старых гранитных камней Тренвита. Их единственный общий интерес умер почти четырнадцать лет назад, оставив малышку пяти дней от роду.

— Что ж, наконец-то на войне дела обернулись в нашу пользу, — сказал Джордж. — Этот ваш Веллингтон наверняка доволен собой.

— Наверняка. Хотя самодовольным его не назовёшь. Перемирие ещё действует?

— Да. И подозреваю, продлится, пока Наполеон собирает новую армию после зимнего поражения в России.

— У меня уже почти две недели нет свежих новостей, — сказал Джеффри Чарльз. — Если перемирие с Австрией и остальными продолжится, это означает, что сейчас лишь армия Веллингтона на полуострове выступает против французов.

— Именно так думают многие. Как ты и сказал, тут мало причин для самодовольства.