– Мои извинения, господин, но у меня нет свободных стульев.

В дельте было не очень много постоялых дворов, и все они были забиты под завязку, так что подобного ответа Лоуренс ожидал. Он еще до того, как войти, увидел, как много здесь толпилось народу, и понял, что у владельца быстро кончится вино, если только он не начнет разбавлять его водой… так что предусмотрительно заказал вина покрепче.

Если ему придется пить, стоя у стены – это не страшно. По правде сказать, так даже лучше – удобнее подслушивать разговоры других посетителей. Даже если бы Лоуренс не заглянул на совещание, здесь он непременно узнал бы о нем. Такое просто невозможно сохранить в секрете.

К тому времени, как Лоуренс получил свое вино и отхлебнул, он уже в целом ухватил ситуацию. Северяне обвиняли южан в похищении их лодки. Южане заявляли в свое оправдание, что они лишь выполнили пожелание рыбаков, находившихся в той самой лодке. В общем, развитие событий не из тех, что могут в итоге породить сделку, – каждая из сторон говорит, не слушая другую.

Если верить самым громкоголосым торговцам на постоялом дворе, к ночи северяне могут уйти и отказаться от намерения заполучить нарвала обратно. По-видимому, они ограничатся тем, что получат долю прибыли от его продажи. Лоуренс находил это предположение разумным.

Если бы власть имущие среди южан желали уничтожить северян, им всего-то нужно было продать нарвала, а потом, окончательно захватив власть в городе, запугать противников и заставить их себе повиноваться. Поскольку этого не было сделано, южане, видимо, по-прежнему надеялись все решить миром.

Если они хотели забрать поводья власти у землевладельцев мирным путем, они должны были сделать северянам разумное предложение – такое, которое бы землевладельцев удовлетворило. Те, в свою очередь, сопротивлялись, поскольку хотели сохранить влияние и репутацию; для этого им нужно было выторговать для себя больше доходов от грядущего расширения рынка в дельте, а для этого, в свою очередь, сейчас им требовалось больше денег.

Эта сторона сделки на совещании обсуждаться не будет – только за закрытыми дверями. Весь этот процесс от Лоуренса будет скрыт; по иронии судьбы в полной мере понимали все происходящее лишь главные действующие лица разворачивающегося перед ним фарса – Киман и Ив. Сам Лоуренс, очутившись между ними, чувствовал, что в центре всей этой пьесы находится нарвал, а сам Лоуренс – главный ее герой. Но на самом-то деле он был лишь маленьким зернышком в большой картине.

Его роль – безликий посланник; и это могло вызвать у него лишь улыбку. И еще – он с самого начала был во власти Ив. Даже вино не могло его успокоить настолько, чтобы он мог вспоминать об их последней встрече. Глубоко в душе он думал, как же просто все было, когда ему приходилось иметь дело с обычными товарами и прибылью от их продажи.

Если бы он постоянно жил в этом мире рискованных битв, кто знает, каким монстром он сам сейчас бы стал. Этот мир был таким чуждым; в сердце Лоуренса переплелись сожаление и восхищение. Как же ему повезло, что Хоро сейчас его не видит. При этой мысли его горькая улыбка стала шире.

– Господин.

Он стоял задумавшись; но тут голос коснулся его ушей в тот же миг, как кружка в очередной раз коснулась губ. Плох тот торговец, который не способен запомнить лицо или голос человека, особенно если это весьма узнаваемый голос посредника Кимана.

– Ты быстро управился.

– Конечно. Работа нашего хозяина требует быстрых решений.

Изборожденное морщинами лицо посредника исказилось в гордой улыбке.

Чтобы подтверждать ненадежные сведения, необходимы связи – для того-то и нужны торговцы. Киман торговал с такими дальними краями, куда на корабле приходится плыть месяцами. При подобных расстояниях невозможно знать, надежны собранные сведения или нет; да и, скорее всего, сбор сведений вообще невозможен. И в таких условиях приходится принимать решения о покупке и продаже товаров невообразимой ценности – это требует решительного характера. Вдобавок нужна еще изрядная твердость духа, чтобы, приняв решение, терпеливо ждать несколько месяцев, пока товары не прибудут.

Вот почему Киману хватило решимости и нахальства разработать столь грандиозный план – обменять нарвала за право собственности на дельту и поменять расстановку сил в городе. И вот почему посредник так гордо улыбался.

– Так, вот что тебе теперь нужно доставить.

В свободную руку Лоуренса был незаметно помещен лист бумаги – словно он там был с самого начала. Даже сам Лоуренс бы обманулся; никто из окружающих не заметил бы передачи, если бы только специально не вглядывался.

– …Хорошо, – коротко ответил Лоуренс; горбун кивнул и тут же исчез. Письмо было даже не запечатано… они что, нарочно искушали Лоуренса его прочесть? Или уже не имело значения, прочтет он его или нет? Но Лоуренс прекрасно понимал, что лучше не читать, иначе Ив непременно найдет способ поймать его в ловушку. Как бы остры ни были ее клыки, она не сможет прокусить камень. Если Лоуренс ничего не знает, то он не знает и того, что позволило бы его поймать.

Между «иметь доступ к сведениям» и «иметь сведения» лежит целая пропасть, и осторожность сейчас – для Лоуренса лучший выбор. Прежде чем он полностью разберется в ситуации, ему следует не высовываться и держать свои мысли при себе. Ему просто нужно вести себя естественно, как бы трудно это ни оказалось. Лишь те, кто способен держать свои чувства в узде, могут быть настоящими торговцами.

Лоуренс вспомнил это, но вспомнил и другое – как ему приходилось убеждать себя, что злых духов не существует, когда он был еще мал и выходил ночью из дому, чтобы облегчиться.

Следуя указаниям, он доставил письмо Ив и стал ждать ответа. На этот раз она молчала, лишь окинула его полным сожаления взглядом.

Если Лоуренс мог держаться естественно в такой ситуации, то Ив и подавно. Так что понять, насколько искренним было ее выражение лица, он был не в состоянии. Но всколоченные волосы и утомленные морщинки на лице явно не были притворными. На столе валялось еще больше писем, чем в прошлый раз.

Выходя из ее комнаты, Лоуренс заставил себя выбросить из головы картину, как Ив в одиночестве сидит за столом и читает все эти письма.

На стороне Лоуренса была поддержка Хоро. И эта поддержка была жизненно важна – ведь если ситуация станет совсем плохой, Хоро сможет ее перевернуть и смешать все карты.

Но Ив была совсем одна. Она вела сражение без поддержки друзей, с одними лишь сомнениями. Положение ее было весьма опасным: если бы кто-то из северян узнал, что она снюхалась с Киманом, месть землевладельцев, несомненно, была бы страшной. Всякий раз, когда Лоуренс об этом думал, его тревога за Ив росла. Он чувствовал, как его решимость тает.

– Что случилось?

Этот вопрос ему задал посредник, передавая следующее письмо Кимана.

– Ничего.

Лоуренс держался естественно. Посредник не стал развивать тему. Но, пробираясь через толпу в сторону берлоги Ив, он заметил вдруг, что чуть не сорвался на бег. Все-таки он тревожился все сильнее.

Все, что он переносил, – листки бумаги. И все, что от него требовалось, – носить эти листки. Так он повторял себе неустанно, но это не помогало успокоиться. Он знал, что это слабое оправдание: ведь бумажки, что он носил, могут решить судьбу огромного множества людей.

– Пожалуйста, подожди немного.

При четвертом визите, когда Лоуренс подал письмо стражу Ив, тот не впустил его в комнату, хотя раньше лишь спрашивал пароль и пускал. Любая пытка станет менее действенной, если ее вести достаточно долго. Но от столь неожиданного изменения Лоуренс занервничал еще больше. Как он и ожидал, страж не удостоил его объяснением – он лишь передал Ив письмо и затем стоял молча.

Двое стражей не разговаривали, даже жестами не обменивались. Время шло, уличный шум впитывался в мертвое молчание постоялого двора. Ответов Ив теперь приходилось ждать дольше – скорее всего, содержание писем становилось все более предметным. Ив должна была тщательно продумать все мелочи, прежде чем написать ответ.