По размышлении Лоуренс решил, что то, что с ним сейчас не было Хоро, пожалуй, к лучшему. Глядя на свою кружку, он подумал: «Так я по крайней мере могу выпить пива вместо вина». Он знал, как жалко сейчас смотрится его лицо.

Ничего удивительного, что Хоро гневалась, узнав, что Церковь собирается надругаться над останками ее родича, чтоб обратить людей в свою веру. Лоуренс не Рейнольдс, он не владеет Торговым домом Джин – но он тоже хочет унести с собой в могилу счастливые воспоминания.

Мысленно прошептав так, он снова поднял взгляд на спорящих людей за столиками. Потом допил пиво и вздохнул.

На рынке дельты продавались и покупались товары самых разных стран. Это был точно весь мир в миниатюре; здесь можно поддаться чарам множества языков, разносящихся в воздухе. Но слушать было куда интереснее, чем смотреть.

Это не была громадная открытая ярмарка (какие проводят несколько раз в году), где товары на продажу высятся горами до самого неба. Здесь не было трупп музыкантов и лицедеев, зарабатывающих деньги на бродячих торговцах и простых покупателях.

Народу было, конечно, много, но большинство товаров не было выставлено на обозрение. В основном везде висели таблички, на которых были выписаны названия товаров и цены, и, чтобы увидеть настоящий образец, следовало подозвать работника.

Здесь было множество яств, которыми можно насладиться, но не было места, где наслаждаться яствами. В лучшем случае можно было устроиться в крохотном закутке без крыши, где продавали пиво и вино. Однако здесь поощрялось оживление, но не буйство, потому таких закутков было мало, и повсюду ходили стражи с мечами.

Лоуренс с легкостью проложил путь к месту своего назначения. Любой более-менее умный человек способен с легкостью постичь план этого рынка. Однако Лоуренсу казалось, что, скорее всего, его найдут раньше, чем сам он отыщет тех, кто ему нужен.

Хоро и Коул, видимо, развлекались в свое удовольствие, поэтому, насмотревшись на удручающе глупые споры между торговцами, Лоуренс отправился на поиски к ближайшим постоялым дворам. Едва он подошел к одному из них, откуда-то сверху до него донеслось:

– Ты.

Сразу отвечать Лоуренс не стал. Он зашел внутрь, поднялся на второй этаж, вошел в комнатку, из которой его позвали, и наконец произнес без тени иронии:

– Ну ты даешь…

– Правда? Это все обошлось в ту серебряную монетку.

Стол и стулья были пододвинуты к окну; Хоро сидела на подоконнике и пила. Ее было видно с улицы. Лоуренс не знал, была ли она пьяна или просто уверена в себе, но она не пыталась скрыть свои уши и хвост.

– Думаю, придется еще раз тебя поучить, сколько стоит серебряная монета…

Подняв с пола чашку, Лоуренс понюхал ее содержимое и вздохнул. Еду и вино Хоро могла поглощать в немыслимых количествах, но при этом очень придирчиво относилась к их качеству.

– Где Коул?

Судя по тому, что стол был уставлен пустыми тарелками, Хоро послала мальца за новой порцией еды.

– Ты правильно думаешь.

Видимо, от выпитого ей стало слишком жарко, и она решила насладиться дующим с улицы ветерком. Лицо ее было довольным донельзя.

– Ты, как всегда, командуешь людьми без зазрения совести.

Лоуренс налил в чашку вина и уселся на кровать. Мягкой эту кровать не назовешь, но для тех, кто только что сошел с корабля, где условия хуже, чем в собачьей будке, она приятна, как лучший матрас из дворца. Если людей набить в корабль как сельдей в бочку, им не нужно уже учения Церкви, чтобы, сойдя на берег, восхвалить подобную комнату.

Разумеется, Хоро никогда не испытывала на себе эту тяжелую действительность. Лоуренсу захотелось, чтобы когда-нибудь она почувствовала себя виноватой за такое свое поведение.

– Ты разузнал что-нибудь полезное?

Хоро смотрела наружу, прислонив голову к оконной решетке, и ветерок обдувал ее лицо. Похоже, она о чем-то размышляла и одновременно наслаждалась музыкой, доносящейся откуда-то со стороны. Ее уши слегка подергивались.

– А как ты думаешь?

Лоуренс отхлебнул вина; идеальное вино, чтобы пить во время отдыха.

– Ну, по крайней мере у тебя счастливый вид.

Глаза Хоро были закрыты, но почему-то из-за этого еще сильнее казалось, что она видит все. Лоуренс не удержался от того, чтобы дотронуться до ее лица и улыбнуться.

– Правда?

Он был уверен, что стер с лица остатки того выражения, которое у него было после беседы с Ив, но Хоро лишь смотрела на него, хитро улыбаясь.

– Тебе еще сто лет расти, чтобы меня одурачить.

Сперва Лоуренс подивился, уже не услышала ли она каким-то образом его разговор с Ив; но тут он понял, что Хоро нарочно задала вопрос в такой форме, чтобы заставить его выложить правду. Он приложил руку ко лбу и вздохнул; Хоро восторженно завиляла хвостом.

– Кажется, ты понял. Что ж, ты явно еще совсем молокосос, раз попался на такой простой трюк.

– …Я его запомню.

– Подозреваю, что у тебя в голове слишком мало места, чтобы его запомнить.

При этих словах Хоро откинула голову назад, точно они щекотали ей горло, потом искренне рассмеялась.

– Ах ты… в общем, сейчас я недовольна. Если говорить просто – это как будто хочется сухого вина вместо чего-нибудь сладкого.

– Да?

Она встала, но держалась не вполне устойчиво… ее от вина, что ли, качает?

– Ах… как-то холодновато стало.

Хоро уселась рядом с Лоуренсом и прижалась спиной к его спине. Многих, кто путешествовал по воде, так вот качало после долгого пути на лодке. Сам Лоуренс испытал это на себе… и вот сейчас Хоро ведет себя точно так же. Они продолжали сидеть спина к спине, Хоро обнимала хвост. Ее поведение удивляло Лоуренса, но если она этого хотела…

– Ну так что ты разузнал?

С учетом их нынешнего положения и мыслей, что крутились в голове у Лоуренса, он не смог бы говорить таким спокойным тоном, как она сейчас. Он вновь подумал, как легко он позволил Хоро заставить его смутиться, и вздохнул еще раз.

– Про темную сторону этого города.

– Хмм?

– Если вкратце – я узнал об одном займе… только куда большего размера, чем обычно.

Хоро опрокинула вино себе в глотку, как воду после пробуждения. Вино было не таким уж крепким, но все равно ей стоило бы не так сильно налегать. С этой мыслью Лоуренс потянулся к ее кружке.

– Надеюсь, ты понимаешь, сколько слов я только что проглотила вместе с этим вином.

Рука Лоуренса все еще была вытянута вперед, когда Хоро приклонилась к его плечу… к его другой руке.

– Обычно ты с таким возбуждением говоришь о чужих денежных проблемах, а сейчас нет… почему?

Сделав еще глоток, она рыгнула, потом сунула чашку в ладонь Лоуренсу.

– О чем ты говорил с той лисой?

Скрыть что-либо от Хоро было невозможно. Лоуренс поднял чашку к губам и сделал глоток – и тут же понял, что Хоро вновь оставила его в дураках. Она уже смеялась: это было не вино, а козье молоко с медом, предназначенное для Коула.

Но если она сочла нужным поймать его именно таким способом, можно не тревожиться, что она рассердится, даже если он расскажет ей все. Поэтому он медленно начал рассказ.

– …Эта умная женщина, которая с легкостью нас превзошла, здесь, в городе – всего лишь маленькая девочка.

– Ммхм.

– Здесь ее не просто используют те, у кого власть, – здесь с ней вообще делают что хотят. В Ренозе и на реке Ром я смотрел на нее снизу вверх. Но здесь она всего лишь мелкая сошка. Как бы выразиться…

Если он закончит то, что начал говорить, Хоро непременно рассердится. Но он уже зашел в своем объяснении достаточно далеко, и, если он не объяснится полностью, возможно, она рассердится еще больше.

– У меня… будто пелена с глаз спала.

Хоро ничего не ответила. По правде сказать, она на него даже не смотрела. Не в силах вынести это молчание, Лоуренс продолжил:

– Если даже Ив, такой прекрасный торговец, здесь в таком положении, то что говорить обо мне? Ничтожество? Я хотел бы, чтобы человек, который меня превзошел, играл здесь какую-нибудь более впечатляющую роль…