Книги, написанные Кратохвилом накануне и в годы второй мировой войны, начиная со сборника новелл «Ложный путь» (1938) и кончая романом «Король надевает рубаху» (1945), несут на себе отпечаток духовного кризиса, который переживало чешское общество. В эти годы писатель еще далек от традиции прогрессивной исторической прозы. Романы «Одинокий забияка» (1941) и «Король надевает рубаху» — наиболее характерные книги этого периода. В образах главных героев этих романов — кондотьера-забияки Русворма и короля Вацлава IV — писатель дает поэтические портреты индивидуумов, неспособных обрести веру ни в жизнь, ни в самих себя. Успехи и неудачи героя показаны автором в трагическом аспекте жизни, не позволяющем герою найти путь к народу.

Демонический нигилизм и обреченность героя не что иное, как выражение пессимизма самого автора. От этих недугов он избавился только после освобождения страны от господства фашизма, когда активно включился в строительство новой, социалистической культуры. Кратохвил принял энергичное участие в критической переоценке истории прошлого и его искусства. Героическая борьба чешского народа за социальное и национальное освобождение в прошлом и строительство социалистического общества после второй мировой войны явились источником оптимизма и творческого пафоса самого писателя. Кратохвил прочно встал на передовые позиции как в науке, так и в литературе.

Писатель обратил особое внимание на две важнейшие эпохи чешской истории — эпоху национального пробуждения и эпоху гуситского революционного движения.

Эпохе гуситского революционного движения Кратохвил посвятил ряд рассказов, сценариев и романов. Рассказы о народном трибуне — гуситском проповеднике Яне Желивском «Капеллан из Желива» и «Кровавый священник» (1946) — первое свидетельство об отказе писателя от старых художественных критериев и об овладении новыми. В духе нового миропонимания написаны Кратохвилом биографии Яна Гуса и его великих последователей — Яна Жижки и Яна Желивского.

Вместе с режиссером О. Ваврой писатель создал по мотивам произведений А. Ирасека ряд сценариев известных советскому зрителю фильмов. «Ян Гус», «Ян Жижка», «Старинные чешские сказания», «Против всех» и другие.

Для детей Кратохвил написал «Гуситскую хронику». Это — книга рассказов о Яне Гусе и его последователях.

В романе «Магистр Ян» автор изображает начальный период гуситского революционного движения; роман состоит из двух книг — «Магистр Ян» (1951) и «Факел» (1950). В них повествуется о мужественном подвиге великого борца и мыслителя. В первой книге показана деятельность Гуса на фоне классовой борьбы в Чехии, во второй описывается церковный суд над героем в Констанце. Процесс Гуса длился четыре дня, а заседания собора — четыре года. Влияние их на последующие события оказалось обратно пропорциональным: осуждение и смерть Гуса послужили началом чешской драмы, потрясшей всю Европу, а заседания собора оказали на развитие европейских дел незначительное влияние.

В художественном воспроизведении Кратохвила Ян Гус — титан по силе мысли, страсти и учености. Многогранность интересов и сильный характер свойственны цельной, волевой и жизнедеятельной натуре великого гуманиста. Гус — ученый, преподаватель, богослов, писатель, проповедник и народный трибун. Он — автор многих трактатов, песен и проповедей. Мы видим Гуса среди студентов, которым он диктует свой антипапский памфлет, слышим речь против индульгенций на совете профессоров университета, искреннюю беседу со своими коллегами в мензе, задушевный разговор с пражскими ремесленниками, проповеди в Вифлеемской часовне и под липой, среди баварских крестьян и констанцских ремесленников, его мужественные ответы прелатам-инквизиторам. Перед кем бы поборник правды ни выступал, везде он отстаивал интересы народа. Гус, как многие великие люди средневековья, был искренне верующим, набожным человеком. Однако это не помешало ему выступить против церковных порядков. Отстаивая догмы «Священного писания», он одновременно защищал свой народ от поборов помещиков, попов и Ватикана. Во время господства религиозной формы идеологии Гус использовал «Священное писание» как оружие против угнетателей своего народа. Это поняли и его враги: кардинал Забарелла упрекает магистра в «буквальном» понимании им библейских заповедей.

Образ магистра подается в сравнении с целой галереей портретов светских и духовных лиц. В этой галерее есть беглые характеристики его духовных предшественников и яркие, запоминающиеся образы его друзей и противников.

Писатель показывает целый ряд светских лиц — слабовольного, усталого и больного короля Вацлава IV, сначала поддерживавшего Гуса, а потом отказавшегося от него, королеву Софию, королевских советников — Яна из Хлума, Вацлава из Дубе, Индржиха Лефля из Лажан и земана Ондржея из Козьего Градека — почитателей и защитников магистра; брата Вацлава IV, властолюбивого, вероломного негодяя и интригана, мечтавшего стать во главе светской и духовной власти, римского короля Сигизмунда,[3] выдавшего Гуса собору; грубого и беспринципного военачальника папы — тирольского герцога Фридриха и «деловых людей» — негоцианта Рунтингера, банкира Виндэкке, менялу Аммеризи, которые требовали скорейшей расправы со «смутьяном».

Особенно хорошо удались Кратохвилу портреты духовных лиц. Убедительны образы заклятого врага чешского народа, папы-разбойника Иоанна XXIII, уставшего от борьбы со своими соперниками-антипапами; властных, хищных, фанатичных, мечтавших о папской тиаре кардиналов-мракобесов дʼАйи и Жерсона, интригана Забареллы, потерпевшего моральное поражение в беседах с Гусом; беспощадного папского посла-вояки Бранкаччи, пражского архиепископа, попа-доносчика Противы и отца Войтеха. Все они, как могли, приложили руку к черному делу — казни Гуса.

К другой группе относятся престарелый учитель Гуса, затравленный инквизицией Станислав из Знойма, и бывший друг магистра трусливый Штепан Палеч, перешедший на службу церкви и предавший Гуса.

В романе изображены друзья и единомышленники Гуса — Иероним Пражский, Якоубек из Стршибра и Ян Кардинал, которые остаются верными магистру до конца.

С большой теплотой рисует Кратохвил пражских подмастерьев Яна, Йиру, Мартина и его возлюбленную Йоганку. Но эти герои эпизодичны, — они служат автору лишь для раскрытия характера демократизма Гуса. К сожалению, недостаточно убедительно изображена борьба между крестьянами и шляхтичами, — из числа последних показаны только сторонники и покровители Гуса.

Роман «Магистр Ян» — документально достоверное и художественно правдивое произведение.

«Современному читателю, — пишет автор в послесловии к чешскому изданию, — может показаться, что некоторые понятия и взгляды Гуса, изложенные в этом романе, иногда слишком созвучны нашим понятиям. Таков, например, взгляд Гуса на свободу человека, его понимание зависимости церковной политики от ее материальной базы и т. п. Я обращаю особое внимание читателя на то, что любой взгляд, любая точка зрения, девиз и тезис Гуса, выраженные его словами, идеями и проявляющиеся в его поступках, всегда строго опираются на источники — сочинения, письма, проповеди, университетские выступления, диспуты и протоколы констанцского суда».

Благодаря своей исторической документальности и художественной правдивости роман имеет большое познавательное и воспитательное значение.

Попы-католики всячески чернили образ Гуса и стремились вытравить его из памяти народа пропагандой культов «национальных святых»: короля Вацлава I и викария Яна Непомуцкого, которые служили примером смирения, покорности и непротивления злу насилием. В отличие от них Гус в изображении католического духовенства — еретик и революционер, не отрицавший применения насилия ко всем угнетателям народа. В Гусе Кратохвила мы видим не святого великомученика, а настоящего национального героя.

«Магистр Ян» — яркое антиклерикальное произведение, разоблачающее кровавые преступления предков современных отцов Ватикана, убедительно показывающее паразитизм католической церкви, многовекового врага и эксплуататора чешского народа.