В ладонь юноши уперся бугорок соска. Раньше они казались почти плоскими, но теперь почему-то торчали. Облизнув губы, Берт помял сосок между пальцами — он напомнил ему ластик, какие крепятся к задней части карандашей.

Парень подключил вторую руку и стал щупать бюст с растущим энтузиазмом. Он сгребал его с широко расставленными пальцами, и вытесняемая плоть как бы просачивалась между ними, формируя упругие складки. Берт подныривал руками под груди, пробуя их на вес, осторожно прижимал к грудной клетке Мегеналь, чувствуя, как текуче они расплющиваются. Было что-то до дрожи великолепное и гипнотизирующее в том, как студенистые полусферы выскальзывают из-под пальцев, дрожат и прыгают, словно мячики.

— Я вижу, ты увлекся, — заметила Мегеналь, будто напоминая о себе.

Берта кольнул стыд. Его действия больше походили на опыты с физикой, чем на настоящие ласки. Смекнув это, сын барона постарался действовать с чуткостью, уделяя большее внимание соскам и мягко касаясь бархатистой кожи ключиц, плечей и шеи. Все-таки это тело было бы настоящей находкой для студентов-художников. Впрочем, увидев его, они могли бы и вовсе забыть про живопись.

Внезапно Берт подумал, что в обычных обстоятельствах ни за что не предположил бы, что девушка вроде Мегеналь заинтересовалась бы мальчиком вроде него. Но обычные обстоятельства остались где-то на другом конце железной дороги, и что-то в нем было безгранично благодарно им за это. Не прерывая неопытных, но усердных ласк, он стал активнее отвечать на движения Мегеналь, фактически совокупляясь с ее кулаком.

— М-м, а ты нежный, — сказала она, запрокинув голову и зажмурившись.

— Не нежнее...твоей груди, — комплимент чуть было не застрял в горле Берта, но тот все-таки выдавил его наружу, сразу, впрочем, сообразив, насколько по-дурацки выглядела эта попытка показаться галантным.

Девушка вскинула бровь и хихикнула.

— О-хо-хо, да вы джентльмен, сэр. Обычно мужчины столь учтивы ровно до того момента, как затащат даму в постель, а тут... — Мегеналь красноречиво сдавила в руке член Берта. Он ахнул.

— А вообще, моя грудь — это еще что. Вон погляди на ту женщину, белую, как снег. Ты не представляешь, как приятно зарываться лицом в ее буфера, — неожиданно призналась эльфийка.

Скачок возбуждения придал Берту заряд дерзости, и он спросил:

— А... Можно зарыться в твои?

Лицо Мегеналь приобрело выражение, исполненное глубокого сочувствия.

— Извини, милый: ты должен стоять прямо, я должна сидеть или лежать. Таковы требования. Да и надо же как-то сдерживать вас, молодцов — вам дай волю, вы священный ритуал вмиг превратите в банальный свальных грех. А мы же этого не хотим? Вернее, — девушка усмехнулась, — мы-то, может, и хотим, но не хотели те, кто придумывал ритуал. Да, и никакие хитрые лазейки вроде «любви по-собачьи» не проходят. Однако... — тут она заговорщицки подмигнула, — Может как-нибудь в другой раз, В частном порядке у меня обычно очень мало правил.

Перемены в физиономии Берта ее снова рассмешили.

— Ладно, если ты такой вежливый мальчик, то заслуживаешь особого обращения. Да, мой рыцарь?

Берт терялся в догадках, что она имела в виду, пока она не взяла головку его члена ртом, заставив мальчика вздрогнуть всем телом. Безумными глазами он смотрел, как язык Мегеналь гуляет по стволу его пениса, совершая лижущие движения. Девичьи пальцы коснулись яичек и стали перебирать ими, как четками для успокоения нервов. Насчет эльфийки вряд ли можно было сказать наверняка, но нервы Берта это точно не успокаивало: прикрыв глаза, он неожиданно громко и переливчато застонал.

Девушка, целуя мальчика в член, будто бы в лоб на ночь, спускалась губами все ниже, пока не достигла мошонки, мягко втянув ее в рот. Таких ощущений Берт еще не испытывал: было горячо, мокро и неприлично приятно. Женщине пришлось достаточно низко нагнуться, и он видел ее голую спину и внушительные окружности ягодиц. Мегеналь немного поиграла ртом с яичками, не прекращая усиленные ласки рукой, после чего наделась губами на член подростка. Он вновь почувствовал плоскую подушечку языка, докатывавшуюся аж до мошонки, и скользкие стенки горла, давившие со всех сторон. Хоть эльфийка иногда чуть задевала парня зубами, движения внутри ее рта сводили с ума.

Да него вдруг донесся слабый голос соседа:

— Мам, а можно теперь, как вон та тетя?

Подросток, как оказалось, показывал пальцем на Мегеналь.

Его мать, чьи щеки и бюст уже изрядно разрумянились, посмотрела на сосавшую у Берта эльфийку, на него самого, и исполнила просьбу сына к его огромной радости. Она заглянула Берту прямо в глаза, пикантно изогнув бровь и улыбаясь краешком рта. Было странно при этом видеть, как под ее щекой в это время перекатывался бугорок.

Юнец совершенно не мог понять, почему до сих пор не кончил — и, если уж на то пошло, почему не кончил еще никто из мальчиков. Удовольствия, которое получал Берт, хватило бы по крайней мере на пару десятков оргазмов, а воспоминаний о нем — на сотни. Но ни он, ни кто-либо из молодых эльфов не выглядел опытным героем-любовником, способным на продолжительные утехи, между тем времени с начала ритуала прошло порядочно. Под чутким руководством женщин мальчики были доведены до края, который не могли перешагнуть, словно их что-то сдерживало.

Несколько минут оральных ласк спустя Берт, отдавшись ощущениям, уже слабо соображал, что, по сути, довольно жестко сношает Мегеналь в глотку, не по-джентльменски вцепившись в ее грудь. Она выплюнула его член, подавив рвотный рефлекс.

— Ох... — вытирая губы ладонью, прохрипела она, — Что-то ты разошелся.

— И-извини... Просто было так хорошо, — мальчику казалось невыносима мысль, что он причинил эльфийке неприятные ощущения.

— Ладно, ничего. Надо тренироваться. — примирительным тоном заключила девушка.

Подул ветерок и Берт поежился: покрытым слюной гениталиям было несколько холодновато.

— Мурашками покрылся, бедолага. Сейчас мы тебя разогреем.

То, чего стеснялся попросить у Мегеналь мальчик, случилось: ее груди сомкнулись вокруг его члена. В ложбинке между ними было сухо и не так горячо, как у девушки во рту, но, пожалуй, мягче. Эльфийка стала совершать движения корпусом, и Берт отвечал ей, сначала не очень ритмично, но постепенно вписавшись в такт. Иногда девушка останавливалась и вылизывала пенис, иногда она обтирала им грудь, оставляя на ней влажные следы, и когда посреди мягкой плоти кончик головки натыкался на твердый сосок, мальчик подергивался.

Оглядевшись еще раз, он подивился причудам восприятия: теперь происходящее меньше походило на порочное варварское безумие и больше — на воплощенную мечту Берта.

Подростки изнемогали. Раскрасневшись и вспотев, как от тяжелого труда, они с перекошенными лицами продолжали двигаться в унисон с женщинами, тоже глянцевыми от пота. Молодые легкие работали будто не для дыхания как такового, а исключительно ради выбрасывания воздуха с громкими звуками. Каждый юноша, включая его самого, казался Берту раскаленным паровым котлом, который вот-вот разорвется от огромного давления.