Джон (с раздражением). Оставьте меня в покое!

Энтони. Давайте попробуем открыть двери и верхний люк! Салли. Точно! Молодец, Энтони! Мы и не подумали об этом!

Слышатся пыхтение и возня, приглушённое мужское чертыхание.

Джон. Нет, ничего не получается!

Марк. Чёрт, по-моему, я сломал ноготь!

Энтони. Господа, а у нас получилось немного раздвинуть двери! Джон. Правда! Подождите! По-моему, в щель немного дует! Джулия. Слава богу! По крайней мере, мы не задохнёмся!

Марк. И не лопнем! Эй, а кто это здесь? Вы, камрэд?

Слышен журчащий звук мочеиспускания.

Прохор (с облегчением). Что естественно, то не безобразно! Джулия. Как сказать! Хорошо, что ничего не видно!

Энтони. Господа, на этой мажорной ноте предлагаю лечь и немного передохнуть!

Джон. Хорошая мысль, господин банкир! Силы нам ещё пригодятся!

Музыкальная пауза между актами. Играет мелодия, призванная обеспечить переход от первого акта (который условно «о политике») ко второму (который условно «о любви»). Возможен и соответствующий видеоряд на плазменной панели. Когда закончилась музыка, следует некоторая пауза. После неё слышатся разноголосые сопения, посапывания и храп. Храп на время заглушает все остальные звуки.

Джулия (ворочаясь и с возмущением). Да что это такое! Прямо как трактор!

Энтони. По-моему, это «скажем так, Джон»!

Джулия. Вы тоже не можете уснуть? Немудрено! Ощущение такое, что от вибрации рассыпаются кости!

Энтони. Можно сказать повезло, что наш небоскрёб уже обрушился! Давайте я попробую повернуть его на бок…

Храм смолкает. Слышится тонкое щенячье повизгивание. Джулия и Энтони приглушённо смеются. Потом пауза. Полная тишина.

Энтони. Странное ощущение, не правда ли? Находиться в полной темноте с чужими людьми!

Джулия. Вы совершенно правы! В обычной жизни такое почти не происходит! Разве что в метро!

Энтони. Точно! Когда иногда пропадает свет в вагоне!

Джулия. А поезд продолжает нестись сквозь мрак! И ты пытаешься вспомнить, кто находится рядом с тобою! Одновременно страшное и странным образом возбуждающее ощущение!

Энтони. Однажды мне в таком состоянии показалось, что я получил власть над другими пассажирами! Как будто стал человеком-невидимкой и могу делать всё, что захочу!

Джулия. А ведь они приобретают такую же власть над вами…

Энтони (продолжая). Я мог погладить по голове! Или залезть в карман! Или прикоснуться к очаровательной соседке, стоящей рядом!

Джулия (с удивлением). Действительно странно! Ведь я как раз и могла быть такой соседкой… И я тоже «примеряла» на себя подобную ситуацию — кто-то, которого я не знаю и могу лишь представить, щупает меня в темноте! А я не могу понять, будет ли мне противно и я закричу или наоборот — испытаю возбуждение и позволю продолжить!

Джон. А меня, этого самого незнакомца, останавливает лишь страх того, что свет в вагоне появится вновь, как только я положу руку на ваше бедро!

Джулия. Может, мы с вами — скрытые извращенцы?

Энтони (со смехом). Возможно, и так! Но скорее, мне кажется, любой человек, оказываясь в темноте, встречает в себе кого-то, кто никогда не появляется при дневном свете! Мрак разрушает ограничения животных импульсов, воспитанные тысячелетиями! Он растворяет оболочку морали и условностей, из-под которой лезут страшные желания и мысли!

Джулия. Возможно, именно поэтому темнота в большинстве религий ассоциируется с силами зла?

Энтони. Вы совершенно правы! Представьте на секунду, что прямо сейчас загорится свеча и в зеркале перед собою вы увидите своё лицо и прочитаете всё, что на нём написано!

Джулия (с возбуждённым смехом). Не надо! Мне было бы стыдно!

Энтони (абсолютно серьёзно). Вот-вот, никогда не знаешь, что выползет оттуда — из темноты…

Джулия. Энтони, а вы не боитесь наших спящих соседей?

Энтони. Что вам сказать? Людской род, возможно, не зря предпочитает спать по ночам! Ведь бороться со зверем внутри гораздо легче во сне, чем оставшись с ним наедине во мраке!

Джулия (романтичным тоном). Хотя… С другой стороны, темнота — не самый плохой фон для романтического чувства! Энтони, а ведь я вас не помню!

Энтони (сконфуженно). По крайней мере, как вы меня представляете?

Джулия. Извольте! М-м… Высокий! Мощное, но стройное тело! (о теле чуть дрогнувшим голосом) За сорок, но моложавый! Тронутые сединой, но густые волосы! Элегантный костюм! Длинные, сильные, но очень нежные пальцы…

Энтони. Джулия, хватит! А то я начинаю представлять, куда эти пальцы тянутся!

Джулия (смущённо и в то же время призывно смеётся). Я тоже!

Они оба на секунду замолкают.

Энтони. По счастью, вас мне выдумывать не надо! Это в том, что касается внешности! Но я ничего не знаю о вашей жизни! А хотел бы!

Джулия. Вы мне льстите! Что же рассказать? Родилась в Бостоне, в семье врача. Хороший дом, добрые и любящие родители. Прекрасно училась, занималась спортом, читала много книг и встречалась с молодыми людьми. Легко поступила куда хотела — в Гарвард. Закончила колледж. Два года — младшим аудитором в известной фирме. Опять Гарвард — теперь уже бизнес-школа. Потом — аналитик в банке. Чего ещё? К тридцати планирую заработать первый миллион и язву! К тридцати пяти — выйти замуж за доктора или юриста! К сорока — вылечить язву, родить и развестись! А вы, Энтони? Как насчёт истории одного из лучших финансистов Уолл-стрит?

Энтони. Мудрые заметили, что женщину располагает не мужская болтовня о себе, а внимание к её собственным проблемам и успехам!

Джулия (низким от желания голосом). Признаюсь, вам это удалось! Чёрт возьми, проклятая темнота… Не правда ли, это так эротично, когда мужчина и женщина общаются в полном мраке?

Энтони. Особенно когда вполне могут больше не увидеть света!

Далее следуют звуки поцелуев и лёгких стонов Джулии.

Джулия. Энтони…

Энтони. Что, любимая?

Джулия. Ты пахнешь… от тебя пахнет…

Энтони. Мужчиной?

Джулия. Нет! То есть да — от тебя пахнет мужчиной! Но также от тебя пахнет… пиццей! Это так возбуждает!

Энтони (с некоторым сомнением). Наверное, ты просто хочешь есть!

Джулия (хриплым от страсти голосом). Нет! Я хочу тебя!

«Бла-бла-бла!» — вдруг начинает приговаривать араб (что в переводе означает: «Аллах, пойми и прости этих несчастных! А также, пожалуйста, уйми мою эрекцию!»). Эта фраза идёт арабаской вязью и подстрочным переводом на плазменном экране. Молитву сопровождает всё та же удивительно красивая и нежная мелодия с восточными мотивами (A la «Desert rose» Стинга), которая звучит и в конце пьесы. После того как окончилась мелодия, наступает пауза, а потом раздаётся голос.

Салли (медленно, меланхолично). Когда Он в первый раз пригласил меня поужинать, я чуть не умерла от страха и восторга! Я боялась, как будто сдавала экзамен! Или пришла на собеседование! Он смотрел на меня своими красивыми печальными глазами в сеточке добрых морщинок, а мне хотелось целовать эти морщинки и гладить его поседевшие виски! Он рассказывал о своей жизни! О детстве, родителях, школе и первой любви! А мне казалось, что я его старшая сестра! А потом… потом настала моя очередь! Я выпила два бокала вина и болтала весь вечер! Господи, ну и дура же я была! Какая ему разница, в каком платье я была на выпускном балу! А когда он подвёз меня домой, я сама пригласила его к себе… Он волновался так же, как и я! Взрослый, состоявшийся мужчина, муж и отец запутался в моих пуговицах и молниях! И я любила его за это ещё больше! Когда Он робко целовал мои руки, не смея идти дальше, я испытала ужасное возбуждение! И так происходило всегда, когда мы оказывались наедине! Я не думала о том, что Он женат, что у него семья и дети! Я забывала о том, что Он — мой босс! Я знала, что своим телом и своими ласками лечила его комплексы и снимала усталость! А жена… Что ж, она существовала где-то там, в другом мире — в доме, наполненном чужим счастьем и чужими запахами. Но для меня она с таким же успехом могла быть и библейским персонажем — столь же далёким и нереальным! Семья не успела отравить наше счастье! Мы ведь так и не прошли первый этап любовной связи — когда влюблённые не способны заглянуть в будущее дальше следующего свидания! Джулия, Энтони, я вам так завидую! Подумайте только: вы нашли и насладились друг другом у смертной черты! Я же лишена этого! Мой любовник… Нет, мой любимый, возможно мёртв! Может, он заперт в другом лифте, в каких-то десяти метрах отсюда?