Наконец сдавшись, она быстро разделась и войдя в одну из кабинок, громко вскрикнула от неожиданно ударившей ей прямо в лицо струи холодной воды. После тщетных попыток обнаружить в кранах горячую воду, она, махнув рукой, открыла душ и вымыла голову шампунем под холодной водой. «Отвратительно, отвратительно, все отвратительно», — думала она. Элисон перекрыла душ… И прежде чем из сорванного крана вырвался новый поток холодной воды, она услышала шаги за спиной и в неясном свете увидела Зекери Кросса, с лениво-безразличным выражением бросившего ей: «Простите» — и тут же скрывшегося.

Она взвизгнула от двойного испуга — его неожиданного появления и сильной струи ледяной воды, ударившей снова ей в лицо.

Простите?! Простите за виски, выплеснутое на нее, простите за наглое подглядывание в душе! Ну, с нее хватит его извинений!

Зекери снова взглянул на дверь. Нет, он не ошибся, на табличке была надпись «Свободно», табличка «Занято» висела на двери второй душевой комнаты, напротив. Он помедлил, в его воображении возникла только что — на мгновение — увиденная сцена. Надо отдать должное, грудь у нее просто восхитительна, а это неподдельное возмущение…

— Эй, — окликнул он Элисон, выходящую из душевой, — я вовсе не собирался вас беспокоить. Вы забыли перевернуть табличку.

Он указал на надпись «Свободно», висевшую на двери, но леди из Чикаго окинула его ледяным взглядом и прошла мимо.

Он перевернул табличку и вошел в душевую, чтобы, в свою очередь, принять долгожданный душ. Вода в кране показалась ему холоднее океанских волн. Проклятье! Он удивлялся, как это Элисон собирается прожить здесь две недели, в этих первобытных условиях, без горячей воды в убогом душе. И вообще, что она здесь забыла? Наверняка, она привезла сюда наимоднейший спальный мешок… Впрочем, ему до этого дела нет…

Он дремал до рассвета. Не привыкший спать при дневном свете, он встал в пять часов утра и отправился на разведку — полюбоваться окрестностями, залитыми сейчас бледновато-розовыми и золотистыми лучами восходящего солнца. Длинный причал выдавался далеко в сторону океана, вода была прозрачна, как стекло. Средних размеров кирпично-красные рыбки стайками резвились в хрустально-чистой заводи у самого берега.

В двухстах метрах у песчаной отмели стоял еще один небольшой отель. Неподалеку Зекери насчитал семь деревянных хижин, приютившихся между высоких стволов разлапистых пальм. Крошечные тростниковые уборные покачивались над водой, установленные на длинных шатких мостках. Зекери ухмыльнулся этой деревенской смекалке и изобретательности. Интересно, что местные жители думают об унитазах, установленных здесь в отелях…

До слуха его доносился только плеск волны да посвисты проснувшихся птиц, где-то поблизости петух приветствовал новый день громким истошным кукареку.

Зекери захватил с собой выпивку и теперь расслабленно наслаждался утренним покоем. На берегу валялись, золотясь в рассветных лучах, брошенные в беспорядке рыбацкие снасти и дырявые лодки. Здесь и там виднелись пальмовые листья, груды пустых раковин, рыбьи пузыри, — кто-то, видимо, неплохо полакомился этой ночью. Рядом росли кокосовые пальмы; верхушки их ровных стволов были усеяны еще не созревшими плодами, теснящимися между широких зеленых листьев. Зекери спрашивал себя, как скоро наскучит ему эта благодать?

Самодельный резервуар емкостью в 70 галлонов, обеспечивающий постояльцев питьевой водой, был пристроен к самой стене отеля и наполнялся обычно струями дождя, стекавшими в него по водостокам с металлической крыши здания. Сейчас он был полон, и гигантское пурпурно-розовое дерево, возвышавшееся над ним, щедро отбрасывало густую тень, сохраняя свежесть и прохладу дождевой воды.

Над береговой линией кружили чайки. Лодочники вернулись с ночной рыбалки, один из них — с тремя свежими рыбами, разложенными на доске, перекинутой поперек лодки. Стоя по щиколотку в воде, лодочник Натаниэл, взрезал брюхо самой большой рыбины и бросил потроха морским птицам.

Наблюдая, как чайки дерутся, пытаясь вырвать друг у друга кусочки брошенного им угощения, Зекери вдруг вспомнил улыбку Джерри. Брат был заядлый рыбак и гордился каждым своим успехом. Где-то в опечатанной квартире лежат его рыболовные снасти…

— Туристы здесь едят то, что мы поймаем, — сказал Натаниэл с улыбкой. — Сегодня к ужину будет вот эта рыба.

Прозрачные чешуйки веером разлетались в разные стороны, пока он чистил ножом отливающую всеми цветами радуги рыбу.

— Это мы поймали сегодня утром, — он перевернул ее и начал скрести розоватое брюшко.

Зекери улыбнулся в ответ. В первый раз он подумал о Джерри без мрачной, отравляющей душу тоски. Слезы благодарности навернулись у него на глазах, и он побрел по безлюдному пляжу, предаваясь светлым воспоминаниям об умершем…

Луизита проснулась от того, что кто-то слабыми ладошками стучал в ее дверь. Это был маленький мальчик Тонио. Она попросила подать чая, по американскому обычаю, пришедшемуся ей по вкусу. Пока мальчик ходил, она зашивала игрушечного медведя. Тяжелый пистолет и патроны были теперь надежно спрятаны на дно сумки. Ее мысли сосредоточились на пропавшей сестре. Люди, избивающие беременную женщину, способны на все. Может быть, они хотят убить Сару, чтобы выманить, таким образом Руфино из его укрытия? Нет, это невозможно. Но почему ее сестра бежала из гостиницы? Тревога не покидала Луизиту, пока не вернулся мальчик.

— Миссис Рейз, хозяйка, на кухне, — сообщил он.

Она выпила чаю, добавив, чтобы остудить напиток, консервированное молоко, и это взбодрило ее. Через пару минут она спустилась на кухню, где хозяйничала женщина, принимавшая сейчас свежепойманную рыбу у местных ребятишек.

— Миссис Рейз? Я — Луизита Чан, сестра Сары. Ваш служащий сказал мне, что Сара здесь больше не работает. Вы не знаете, куда она ушла? Где мне ее искать?

Женщина расплатилась с детьми и отослала их. Все это с непроницаемым выражением лица.

— Не молчите, пожалуйста, я ведь знаю, что она в беде. Очень скоро она должна родить. Я уверена, Сара говорила вам обо мне. Я здесь, чтобы спасти ее…

— Она уже родила, — Корла Рейз начала готовить завтрак для своих постояльцев. — Пятнадцать или шестнадцать дней назад она постучалась ко мне и сказала, что у нее уже отошли воды… — Корла передернула плечами. — Она никак не могла разродиться. И в три часа ночи я свезла ее в больницу Майя Мопан.

С трудом сдерживая свое нетерпение, Луизита слушала, не перебивая рассказ хозяйки гостиницы.

— Я оставалась с ней довольно долго, — продолжала та. — Но в гостинице много народа, а я должна их обслуживать. Когда я уходила, она была все еще на кресле…

Яйца шипели на сковороде.

— С тех пор я о ней ничего не слышала. Я верчусь одна на кухне, — добавила она, как бы оправдываясь, и с досадой швырнула на стол большой, покрытый копотью кусок сала. — У нее на лице и теле были кровоподтеки…

Корла пронзила Луизиту испытующим взглядом.

— Кто-то ищет ее мужа, — Луизита старалась говорить спокойно. — Они думают, что она скрывает его…

— Я никому не говорила, куда подевалась Сара. Хотя такие расспросы были.

Ясно, Корла не хочет накликать беду на свой дом.

— Ее муж пропал три месяца назад, — призналась Луизита. — Эти люди говорят: он украл деньги. Может быть, это и правда, я не знаю.

Казалось, Корла была довольна ее откровенностью. Она в это время тщательно собирала ложкой растекшийся по противню жир и сливала его в особую посудину, а затем выложила поджаренное мясо на большое овальное блюдо.

— Я боюсь за нее. Если эти люди вызнают, где она, ей не сдобровать.

Неподдельное волнение Луизиты смягчило сердце Корлы.

— Никто ведь о ней не знает, кроме меня, — постаралась она успокоить Луизиту.

Но ей это не удалось. Эти люди, думала Луизита, переправятся через реку и разыщут больницу Майя Мопан. Лодочникам, наверняка, запала в память та ночь, когда они доставляли стонущую роженицу на тот берег, к медицинскому центру.