— Но если вы с полковником не поедете, остается только он…

— Ну и …?

— Ты прекрасно знаешь, что я не хочу оставаться с ним наедине. И ты утаила от меня, что он тоже едет! — произнесла Элисон с вызовом.

Вуди спокойно похлопала ее по руке и объяснила:

— Полковник Шарп сказал им, что мы идем на руины и пригласил их заодно составить нам компанию, — они уже добрались до комнаты, и Вуди, расслабившись, прилегла на подушку, а Элисон помогла ей закинуть больные ноги на постель, и поудобней устроиться.

— Им? Шарп сказал им? Значит, и Ив тоже едет?

— Нет, Ив едет с остальными купаться — на риф. Том назначил ее ответственной за группу, пока он сам будет в Белиз-Сити.

— Да-а? — итак, ей предстояло провести целый день с Зекери. Ни за что на свете!

— Это было, конечно, эгоистично с нашей стороны, но он такой сильный, способный на все руки, бывалый человек, незаменимый в такой поездке — в этой трудной стране… продолжала Вуди. — Нет ни одной разумной причины для того, чтобы ты отказалась от поездки. Ты этим же вечером вернешься домой. И потом, я не хочу совать нос в чужие дела, но — чем легче случится для тебя все, что должно случиться, — ты понимаешь, — тем быстрее ты придешь в себя и оставишь все прошлое за бортом…

— О чем ты? Ты сама ничего не понимаешь!

Вуди остановила ее.

— Нет, я-то как раз все отлично понимаю, — сказала она, четко выговаривая слова, глядя непрерывно в глаза Элисон.

— Ты-ы?! — недоверчиво спросила та.

— Да, моя дорогая. Кто-то ведь должен играть роль статиста и внимательного наблюдателя за всем происходящим. — Она говорила с легким чувством грусти. — А теперь иди к нему. Ты знаешь, о чем я говорю.

Тронутая этим доверительным разговором, Элисон сидела в оцепенении.

— Скажи мне, — она почти умоляла Вуди, — скажи мне, как сделать все правильно. Скажи, как мне снова вернуться к нормальной человеческой жизни?

Вуди была больна, и Элисон пыталась сдержать в себе вопросы, которые рождало отчаянье. Вуди, впрочем, могла и не отвечать, она сама была живым доказательством того, что Элисон должна преодолеть все свои трудности, должна справиться. Но как? Как?

Элисон совсем смешалась, когда увидела, что в дверях их номера стоит Зекери.

— Ты готова, Чикаго, или тебе надо еще что-то собрать в дорогу?

Он не обращал никакого внимания на ее свирепый взгляд.

— Если ты боишься, что я раздумаю ехать, забудь об этом. Я еду. И отправляюсь ровно через пять минут. С тобой или без тебя… Поправляйся скорее, Вуди! — и он исчез, его тяжелые шаги глухо звучали в пустом здании.

Рассерженная его бесцеремонным поведением, разрываемая противоречивыми чувствами, не находя основательных причин, почему бы ей не отправиться в поездку вместе с ним, и в то же время страшась этого шага, Элисон почувствовала вдруг, что внутренне смирилась с тем, что ее подруга-калека останется на весь день одна, отдохнет, наконец, от вечно болтающей занятой собой соседки по номеру. И она поцеловала Вуди на прощанье.

— Через пять минут — с тобой или без тебя! — передразнила она Зекери, позабавив этим свою подругу, которая одобрительно улыбнулась ей.

Он опять назвал ее «Чикаго»!

Вуди закрыла глаза. Элисон терпеливо — на цыпочках — ходила из угла в угол, выжидая десять минут. Но мысли ее беспорядочно метались в голове, не позволяя сосредоточиться.

Вуди открыла глаза.

— Ты все еще здесь?

Загипнотизированная взглядом Вуди, выражающим полное неодобрение, она собралась с места, схватив первое, что попало под руку, — свой спальный мешок. И выбежав из комнаты, нарочито медленно начала спускаться вниз — к лодке, моля Бога, чтобы Зекери уже отчалил.

Зекери уложил тяжелый рюкзак Элисон на дно лодки, все еще злясь на ревнивые выходки Ив. Сегодня утром он разыскал ее и заявил, что не поедет на риф. Два дня быть запертым на малюсеньком клочке земли в океане — это слишком для него. Он, конечно, отличный пловец и ныряльщик, но не выносит снаряжения для подводного плавания, — оно создает иллюзию ограниченного пространства, и два часа в нем — это все, на что он способен.

Рассказ Вуди о живописных руинах в Гватемале заинтересовал Зекери и потом он искренне симпатизировал старой леди и ее другу полковнику. Он и не подозревал, что Элисон тоже собирается ехать с ними.

Ив все это задело за живое, и она обвинила его во лжи, в том, что он вовсе не намерен ехать в Гватемалу, а рассчитывает остаться в отеле, чтобы пофлиртовать с Элисон. Он еле сдержался, чтобы не всыпать ей как следует, повернулся и ушел.

Было уже десять часов, и он хотел отправляться в путь. Зекери был по горло сыт — сегодня с раннего утра — бабскими капризами, и решил выгрузить вещи Элисон на берег, чтобы, наконец, отчалить без нее. Женщины надоели ему хуже горькой редьки, пора ему отдохнуть от них. Он дал себе слово ждать еще не более двух минут и… и тут она появилась, медленно спускаясь по лестнице, задерживая шаг на каждой ступеньке, неся в руках спальный мешок. Он был изумлен, что она все-таки надумала ехать с ним. И еще более изумлен, когда понял, что ужасно рад этому.

— Вы не ошиблись, мисс, вам действительно необходим спальный мешок? — лодочник был озадачен: Зекери сказал, что они вернутся сегодня вечером.

Прежде чем она успела ответить, Зекери незаметно пнул его ногой в лодке и коротко сказал:

— Поехали. Мы уже опаздываем.

Элисон уселась на нос лодки, ужасаясь и волнуясь от того, что все же решилась ехать. Лодочник оттолкнулся веслом от причала и завел мотор.

Итак, впереди Гватемала. И она едет туда вместе с Зекери Кроссом. Это было невероятно!

Когда они прибыли на пристань в Манго-Крик, она разглядела маленький местный продуктовый магазин на берегу. И пока Зекери оформлял аренду джипа миссис Рейз, Элисон изучала полки с различными товарами, старательно пытаясь переводить этикетки и наклейки на английский язык, пробираясь мимо ящиков с мылом и спичками, банок с сардинами, яблочным соком и жареными бобами. Все это было покрыто толстым слоем пыли, и дата изготовления консервов вызывала у Элисон обоснованные сомнения в своей подлинности.

Минуя мешки с рисом и ящики с картофелем, покрытым проросшими глазками величиной с палец, она напрасно искала что-нибудь вроде печенья или картофельных чипсов и, наконец, поняла: их нет, потому что эти продукты не по карману обитателям здешних мест, живущим на грани нищеты.

Наконец она выбрала связку бананов и полдюжины местных ярко-красных цитрусовых гибридов, а также пачку сухого печенья и три банки концентрированного яблочного сока. Из отеля они к тому же прихватили еще корзинку с рыбными сэндвичами.

На дорожке, ведущей к пристани, Элисон увидела старика-индейца, разложившего на красном одеяле маленькие, завернутые в зеленые листья пакетики. Несколько местных жителей столпились вокруг торговца и его товара. Элисон, указывая на пакетики и сгорая от любопытства, спросила:

— Что это?

Все вместе они попытались ей объяснить, что входит в содержимое пакетиков. Это пахучие травы — фимиам — древних майя, рецепт передается из поколения в поколение. От него исходит благоухание, настаивал торговец. И, действительно, Элисон чувствовала крепкий аромат свежей сосновой хвои. В восторге от неожиданного везения она купила 4 пакетика. Майяский фимиам! Быстро исчезающее, редкое теперь здесь народное средство. Она поделится с Вуди, решила Элисон. В лодке Натаниэл одобрительно улыбнулся, увидев, как она укладывает пакетики в рюкзак.

— Помогает от москитов, — сказал он. — Верно говорю.

Элисон вежливо улыбнулась в ответ. Она поверит, когда увидит действие средства на деле. Ничто не останавливает этих кровососущих тварей, кроме пестицидов и табачного дыма, насколько она знает из практики.

Ожидая возвращения Зекери, Элисон чувствовала, к своему удивлению, что ее эмоциональное состояние стабилизировалось. Воодушевленная тем, что он вполне прилично вел себя на протяжении всего переезда в лодке Натаниэла, Элисон окончательно расслабилась и с интересом ждала начала занимательного путешествия.