Собственно говоря, Галина Андреевна знала, что кольцо привезено из Венгрии, но при каких обстоятельствах оно попало к Степану, ей не было известно. Муж не рассказывал, она же не расспрашивала — просто привыкла к тому, что его работа всегда связана с чем-то таинственным и секретным. Однако Степан кольцом дорожил. На праздники и в гости всегда, пока был жив, просил жену надевать его.

После его смерти Галина Андреевна коротала век в огромной коммунальной квартире на улице Пестеля. Когда-то она преподавала французский язык в школе, потом давала частные уроки музыки, соседских детей обучала хорошим манерам, не всегда, правда, добиваясь успеха… Словом, трудилась и как-то перебивалась. Замуж второй раз она не вышла, а детей у них со Степаном не было.

Соседи относились к ней неплохо, с уважением, помогали чем могли. Со многими из них она прожила рядом долгие годы и даже вроде бы сроднилась.

И ни разу не поддалась Галина Андреевна искушению продать кольцо, хотя прекрасно понимала, что стоит оно целое состояние. Память о муже удерживала ее. Осознание того, что она обладает чем-то действительно значительным, уникальным, что в ее власти в любой момент изменить собственную жизнь, давало ей большее удовлетворение, чем реальные перемены!

Однако родственники у старухи все-таки были. Точнее — родственник. Внучатый племянник Петя, Петр Вихрев. Парень высокий, русый, худощавый, симпатичный, добрый, милый, с головой, хотя и не очень удачливый. Он ушел с филфака педагогического, курс не доучившись. Женился, но вскоре развелся, не успев обзавестись потомством, да так и остался «вечным женихом», а на самом деле бобылем, как прежде говорили, закоренелым холостяком. Занимался каким-то бизнесом, хотя это слово — «бизнес» — казалось старухе странным и чужеродным для Совдепии. Она решительно отказывалась понимать, что та страна — Советский Союз — безвозвратно канула в небытие и что в 1991 году настали совсем иные времена. Галине Андреевне все это было просто не важно, она уже не могла это переварить и усвоить.

Петр Вихрев когда-то с головой бросился в омут того самого «бизнеса» по-российски, которым была охвачена, словно эпидемией, страна в девяностых. Он торговал и компьютерами, и подержанными иномарками, и сомнительным алкоголем, и продуктами. Даже нефтью торговать пытался. Но, правда, без особого успеха. Петр быстро ненадолго богател, но также стремительно разорялся, опять шел в гору — и снова скатывался с нее в болото бедности…

Так в те годы происходило со многими, однако Петр все же существенным образом от этих многих отличался. Хотя бы недюжинным умом и талантом разруливать самые сложные и запутанные дела, выходить сухим из непростых и неприятных ситуаций. Человек он был по природе своей очень неглупый и, как говорится, с руками.

Считая Галину Андреевну «полубезумной старухой», он, тем не менее, изредка, но регулярно навещал ее, приносил продукты, иной раз баловал чем-нибудь вкусненьким. Он знать не знал и ведать не ведал, что ее «собственность» состоит не только из рассохшегося фортепьяно и полусгнившего комода… Просто заботился о дальней родственнице — как-никак родная душа.

Галина Андреевна решила подойти поближе к окну, чтобы получше рассмотреть свое сокровище. Оно всегда согревало ей душу и сердце, помогая хотя бы ненадолго забыть о старческих хворях. Она сделала несколько маленьких шажков, и вдруг что-то резко и очень сильно кольнуло ее в левый бок. В глазах у нее потемнело, и она почувствовала, что падает. В голове промелькнуло: «Вот теперь это конец!». И она прошептала на последнем вздохе: «Сберегла!». Галина Андреевна инстинктивно сжала ладонь правой руки, в которой держала кольцо с рубином…

Соседи хватились ее только под вечер следующего дня.

— Что-то Андреевны нашей давно не видать, — ни к кому особо не обращаясь, заметила на кухне Наталья — немолодая и дородная женщина, продавщица из овощного магазина.

— Совершенно верно, — проговорила старенькая Вера Петровна. — Надо бы к ней заглянуть, проведать, может, заболела…

Не сговариваясь, почти одновременно оставив свои кухонные дела, они направились по длинному коридору к дальней двери. На стук никто не ответил, хотя старушка последнее время отличалась сильной глухотой. Подождав какое-то время, более решительная Наталья распахнула дверь, и женщины протиснулись в комнату.

Галина Андреевна лежала навзничь на полу, широко раскинув сухонькие ручки. В открытых глазах ее было какое-то умиротворение, на узких старческих губах застыло подобие довольной улыбки, никак не вязавшейся со смертью.

Вызвали участкового, позвонили Петру, тот вскоре приехал. Милиционер, осматривая труп, с трудом разжал окоченевшие пальцы старухи, обнаружив массивное золотое кольцо, украшенное огромным красным камнем.

— Рубин, — констатировал он, — а кто из вас, граждане, родственником покойной является? Имеются таковые в наличии или нет?

— Имеются, — тускло пробормотал Петр и шагнул вперед.

— Что ж, если других не найдется, кольцо через полгода по закону ваше будет… Оно, очевидно, весьма ценное… И комната, конечно, тоже вам достанется. Если приватизирована, — добавил он.

Женщины со скорбными лицами тихо вытирали слезы.

— Отмучилась, сердешная, — проговорила баба Соня, соседка из квартиры напротив, и трижды истово перекрестилась.

Идущий на посадку самолет внезапно провалился в воздушную яму и резко накренился на левый бок. Сердце у Катерины екнуло и учащенно забилось. Лежащий на откидном столике флакончик с духами «J’adore» покатился по металлической поверхности и свалился на пол.

«Кажется, не разбился! — подумала девушка. — Здесь ведь ковровое покрытие…»

Когда пилот выровнял машину, Катерина, согнувшись в три погибели, принялась на ощупь искать под креслом стеклянную бутылочку. Внезапно у самой ножки кресла, в маленькой щели, образованной ковролином, ее пальцы наткнулись на какой-то небольшой предмет, который она извлекла наружу. В руке у нее оказалось массивное золотое кольцо с огромным красным камнем, заигравшим на свету ярко-красными искорками.

Катерина, словно завороженная, рассматривала украшение. В драгоценных камнях она немного разбиралась. В свои тридцать с небольшим она была уже довольно опытным финансовым юристом, работала на западной фирме и зарабатывала вполне достаточно для того, чтобы иногда баловать себя дорогой безделицей вроде колечка или кулона с сапфиром, изумрудом или даже с «брюликом». На Тенерифе она как раз собиралась посетить Санта-Круз, побродить по сказочно красивым улочкам старого города и, если повезет, приобрести и там что-нибудь «этакое» в свою пока еще небольшую, но вполне достойную коллекцию украшений.

Поддавшись искушению, девушка примерила кольцо на безымянный палец. Удивительно, но оно пришлось ей впору.

Екатерина сидела в последнем ряду второго салона. Соседнее, справа от нее кресло, пустовало. Впереди шумно веселилась троица мужичков, успешно опустошавшая гигантскую бутыль виски «Grant’s», благо, полет на Канары длился уже шестой час. Самолет, вообще, был полупустым. Девушка летела в теплые края не в сезон. В этом году пойти в отпуск летом, как все нормальные люди, из-за бесконечных судебных разбирательств, в которых она была задействована, Катерина не смогла.

Она еще раз огляделась. «Ну, эти пьянчуги кольцо явно потерять не могли, — промелькнуло у нее в голове. А больше поблизости никого и не было. — Выходит, оно с прошлого рейса. И как его уборщики не обнаружили?»

Впрочем, она вспомнила, что нашла украшение у самой ножки сиденья, где ковровое покрытие образовало небольшую складку.

«В эту щель оно могло попасть давно, — пришло на ум девушке. — Отдать кольцо стюардессе? А где гарантия, что она вернет его хозяйке? Да и станет ли вообще кто-нибудь эту владелицу искать?!»

Искушение было слишком велико. Рубин, казалось, гипнотизировал ее, словно принуждая взять себе. Подобного, явно страшно дорогого кольца у нее никогда не было, да и будет ли когда-нибудь?! Не факт. «Жадная, оказывается, я!» — констатировала Катерина.