— И снегом. Вот почему, каждый раз, когда я встречаю тебя, идет снег?

— Могу спросить у тебя то же самое, — я отвернулась к окну. — Если ты не в курсе, зима в разгаре, а зимою идет снег.

Блин, опять грубость. Сама не понимала, почему меня так его слова про коньяк задели.

— А ты всегда такая добрая или исключительно для меня стараешься?

Ну вот, на третий раз его терпение все-таки закончилось. Мысленно поздравила себя с тем, что сейчас он остановит машину и пнет только-только отогревшуюся меня обратно на мороз. И, если честно, будет прав.

Ожидаемого выкидывания меня в сугроб все-таки не последовало. Мы оба молчали. Я угрюмо смотрела в окно на засыпаемый снегом город и боролась с накатывающей сонливостью. Думать о чем-либо не хотелось. Хотелось уснуть, и можно даже не просыпаться.

— Ты не боишься собак? — вдруг спросил Максим.

— Смотря каких, — я немного растерялась, — а что?

— У меня к тебе взаимовыгодное предложение. Считай, сделка, — он не отрывал взгляд от дороги. — Я на выходные уезжаю из города, а ты пока поживешь в моей квартире в качестве компенсации за то, что не оставил тебя ночевать на улице.

— Ты вообще все в жизни измеряешь в товарно-денежном виде? — мрачно поинтересовалась я.

— Нет. Коньяк я измеряю в звездах, — Максим бросил на меня насмешливый взгляд.

— Как вообще можно жить с такими взглядами, — презрение, смешанное с жалостью, рвалось высказать все, что я по этому поводу думала.

— Замечательно. Сама поймешь, когда перестанешь во всякую чушь верить.

— Это, например, во что? — с вызовом поинтересовалась я.

— В прекрасных принцев, мир во всем мире и любовь до гроба.

— Я уж как-нибудь сама решу, во что верить, а во что нет, — я снова отвернулась к окну. Очень хотелось завернуть пространственную тираду на тему его неправоты. Мол, если ему в жизни не повезло, что он так разочаровался, то нечего чужую веру в лучшее подрывать. Воображение тут же начало сочинять душещипательную историю, в которой юный и еще наивный Максим влюбился, но девушка его бросила, разбив ему сердце. Он так страдал, что теперь ни во что не верит и от этого страдает еще больше, но даже самому себе в этом никогда не признается. Я украдкой на него посмотрела. Не особо-то он на страдальца походил, пусть даже и скрытого.

Вопреки моим ожиданиям жил Макс в самой обычной новостройке без всякого бетонного забора и квадратных охранников по периметру. Конечно, по сравнению с моей общагой любой нормальный дом казался дворцом. Никаких тебе обшарпанных стен с интеллектуальными надписями, прохудившихся окон, стойкого запаха дешевых сигарет и подгоревшей еды. Даже лифт здесь походил на лифт, а не на передвижную туалетную кабинку. Пока он практически бесшумно поднимал нас на одиннадцатый этаж, я предавалась мечтам, что когда-нибудь тоже буду жить в таком доме. Но не успела я мысленно развесить шторы в воображаемой просторной квартире, как двери лифта услужливо расползлись в стороны, выпуская нас на опять же чистую лестничную площадку.

Мне было жутко интересно, как выглядит жилище Макса. Представляла себе нечто дизайнерское, с контрастной расцветкой, плазменным телевизором во всю стену и прочей буржуазной атрибутикой. С намерением удовлетворить любопытство я шагнула через порог вслед за Максимом, который не стал изображать из себя джентльмена и вошел первым. Шагнула и едва сдержала вопль ужаса. Буквально в полуметре от меня стоял пес. Ростом с теленка. Я не особенно разбираюсь в породах, но, кажется, это был дог. Смотрел на меня в упор внимательными черными глазами. Я вжалась в дверь, замерев и даже затаив дыхание. Не то чтобы я боялась собак, но сейчас отчетливо понимала, что одно мое движение, и пес кинется на меня. Макс сел на корточки и, потрепав его по ушам, кивнул в мою сторону:

— Она своя.

Лучше бы он сказал «Она несъедобная» или что-то в этом роде, мне было бы спокойней. Шоколадного цвета дог подошел ко мне и обнюхал.

— Не бойся его, — Максим невозмутимо разувался, опрометчиво не замечая, что у меня вот-вот сердце остановится от ужаса.

Подавив жгучее желание опрометью выскочить из квартиры, я пролепетала:

— Если ты его имел в виду, когда спрашивал, не боюсь ли я собак, то мой ответ: боюсь.

— Он тебя не тронет, — парировал Макс, — проходи.

Квартира оказалась небольшой: кухня, спальня, зал. Толком обстановку я не разглядывала, все время с опаской косясь на следующего за нами дога. Хотя намерения цапнуть меня за пятку он не проявлял, но мало ли что у него было на уме.

На кухне было на удивление уютно. Видимо, здесь никогда не ступала тараканья нога. Неброский гарнитур из, зуб даю, какого-нибудь жутко редкого дерева, зеленые шторы и лампа, стилизованная под абажур. И только глянцево-черная громадина двухдверного холодильника не вписывалась в интерьер. Вообще я раньше была уверена, что у холостяков в квартире полнейшая разруха. Так что ожидала увидеть, как вариант, горы немытой посуды с прилипшими к тарелкам остатками горелой яичницы, но кухня поразила чистотой и опрятностью. Видимо, периодически сюда все-таки наведывалась какая-нибудь дама. Скромно сев на мягкий стул, я исподтишка наблюдала за Максимом, размышляя, какая у него любовница. Ведь наверняка она у него есть. Какая-нибудь длинноногая фотомодель, у которой один маникюр стоит столько, что мне всей стипендии за год на такой не хватит.

Поставив передо мной на стол чашку с горячим чаем, Максим прервал негодующие размышления по поводу обделенности бедных студентов. Интересно, но чашка была самая обыкновенная. Небольшая такая кружечка с красным цветочком.

— А ты думала, что я пью чай как минимум из вазы династии Мин? — усмехнулся Макс, в очередной раз догадавшись по моей красноречивой физиономии о содержании моих мыслей.

— Типа того, — я вяло улыбнулась и отхлебнула горячий напиток. Уже согревшийся организм после коньяка воспринял чай без особого энтузиазма. Вот погрызть чего-нибудь он бы не отказался, но на предложение Максима перекусить я ответила отказом, героически проявляя то ли гордость, то ли дурость.

— У меня еще есть полчаса, — осчастливил меня Макс, садясь на стул напротив. — Так что там твой прекрасный принц? Просто не явился? И ты с бессмысленным упорством шаолиньских монахов его столько времени ждала?

— Как ты вообще узнал? — меня дико покоробило, что он говорит об этом с нескрываемой иронией. Ну да, какое ему дело до краха всей моей жизни.

— Благодари свою подружку, — Максим достал из лежащей на столе пачки сигарету и закурил. — Она мне быстро доложила, что ты на свидание со своим принцем пошла и не вернулась.

— Непременно поблагодарю, — я кровожадно улыбнулась. — Только с чего ты взял, что я все еще в парке? Быть может, я просто к нему поехала ночевать.

Макс расхохотался, словно я сказала что-то просто дико смешное.

— Что? — я насупилась.

— Ты бы так не поступила.

— Мне виднее, как бы я поступила, — я раздражалась все сильнее. — Мы с Сергеем, между прочим, друг друга по-настоящему любим.

— Ага, и именно поэтому он не пришел, — Максим стряхнул пепел в хрустальную пепельницу и, внимательно глядя на меня, уже без всякой иронии произнес: — Самое поразительное, что ты действительно веришь в то, что говоришь.

— Я думаю, Сережа все-таки приходил, — я не поднимала на него взгляда, чтобы не выдать свои чувства. — Посмотрел на меня издалека, разочаровался и ушел.

Снова захотелось разреветься от жалости к самой себе. Я шумно вздохнула, сдерживая навернувшиеся слезы. Эмоции — это признак слабости. А я сильная.

— Ну-ну. А может, он вообще не приходил, струсил на полпути. Неужели тебе самой еще не надоело идеализировать совершенно незнакомого человека?

— В любом случае это не твое дело, — пробурчала я.

Максим не сводил с меня внимательного взгляда.

— Что? — не поняла я.