— И как? Нравится? А то говорят, Толмачев — лютый тип.

— Ну, не без этого, — мысленно проклиная своих друзей, которые все никак не могли накуриться, я распихивала распечатанные доклады по мультифорам.

Видимо, мои гневные мысли все же были услышаны, потому что в коридоре послышался знакомый Пашкин гогот. И буквально через полминуты вся укуренная компания ввалилась в приемную.

— Лерка, ну чего, ты закончила? — с порога поинтересовалась Ира.

— Ага, — рассеянно ответила я, наблюдая, как вытянулось лицо Ленусика и как от чего-то побледнел Никита.

— М-максим Эдуардович, — запнувшись, выдала блондинка, — я могу все объяснить.

Растерявшись лишь на мгновение, я поспешно ретировалась из-за стола и юркнула за Пашку. Впрочем, нашу «макулатуру» я прихватить с собой не забыла.

— Ну попробуй, — неизвестный посетитель, резко обретший свое имя, выкинул окурок в окно.

Никита выразительно глянул на Пашку, и наша студенческая троица бочком попятилась к двери.

— Мы пойдем, — выдав напоследок вежливую улыбку, Берсенев-младший первым юркнул в спасительный коридор.

— Максим Эдуардович, приятно было познакомиться, — Ирку, похоже, эта ситуация вообще не напрягала. И о собственной выгоде она не забывала никогда.

Я буквально выпихнула ее из приемной. И только тут сообразила, что флешка так и осталась в секретарском системнике. Робко обернулась. Пересечь обратно комнату под взглядом явно жаждущего крови начальника было смерти подобно. Видимо, все мои метания красноречиво отразились на моем лице. Стоящий у окна, скрестив на груди руки, Максим Эдуардович не без иронии поинтересовался:

— Что-то забыла?

Безумно хотелось мотнуть головой и удрать поскорее отсюда, но жадность взяла верх. Провожаемая убийственным взглядом Ленусика, в акустическом сопровождении нервного сопения Никиты я бодренько так вернулась за стол, выдернула несчастный гаджет и ретировалась из приемной, так ни разу не оглянувшись.

Друзья ждали меня на улице.

— Правильно говорят, доброта наказуема, — Пашка уже успел у кого-то стрельнуть сигарету и теперь благоухал, как пепельница. — Чую, хана брательнику и тем более Ленке.

— Ну да, нехорошо, конечно, получилось, — с досадой пробормотала я.

— А этот Максим ничего такой, — Ирка поправила фиолетовый шарфик и выудила из сумочки зеркальце. — Интересно, как он смотрит на то, чтобы поспонсировать одну симпатичную студенточку? — она подмигнула своему отражению.

— Вернись и спроси, — я подняла воротник пальто, смутно надеясь, что это хоть как-то защитит от промозглой погоды.

Небо продолжало швыряться снежной крупой. Стараясь не промочить в асфальтовой сырости ботинки, я первая поспешила к остановке.

Наша с Иркой комната была самая маленькая на этаже. Если остальные казались одинаковыми, то нам достался буквально огрызок планировки. Как любил шутить Пашка: «Это у вас маленькая комната или большой шкаф?» Зато в этом было одно преимущество. Если остальные студенты жили по четыре человека, то мы с Иркой сосуществовали дуэтом. Тут, конечно, и одному было бы тесно, но мы не жаловались. Сама не понимаю, как мы умудрились ужиться вместе, но пока что обходилось без скандалов.

Большую часть комнаты занимала двухъярусная кровать. Она утыкалась в стоящий у окна письменный стол с потрескавшейся от времени столешницей. С другой стороны к кровати примостился старенький холодильник. Сей раритет остался от прежних жильцов и на первую неделю напрочь лишил сна. Он дребезжал так, словно собирался на взлет и первая ступень уже практически отошла. Но со временем издаваемые им дикие звуки перестали восприниматься как что-то раздражающее. Даже наоборот, когда отключали электричество, тишина казалась неестественной. Впрочем, совсем уж тихо здесь никогда не было, учитывая чуть ли не картонные стены. Противоположную кровати стену занимали встроенный шкаф и, конечно же, зеркало, купленное в складчину с первой стипендии. Стоит еще добавить расположенный у самой двери кухонный стол, прижатый холодильником к стене, и забитые всяким нужным хламом полки.

Я сидела на подоконнике, прислонившись к холодному стеклу. Вид из окна на родной универ впечатлял мало. Да и опускающаяся темнота скрыла эти последние крохи монументального пейзажа. Лишь под единственным горящим фонарем был виден ровный круг асфальта с завихрениями снежной крупы.

— Лерка, ты чего сегодня весь день такая тухлая? — поинтересовалась Ира с верхней кровати.

— Да настроения нету, — я провела пальцем по стеклу, — мне, наверное, чего-то в жизни не хватает.

— Денег, — мгновенно отозвалась миловидная брюнетка, сев и теперь болтая ногами. — Денег не хватает всегда.

— Ну это да, — я кивнула. Вариант «работа и учеба» был применен еще на первом курсе и едва не закончился отчислением. Пришлось выбирать. Тут только Пашке повезло, умудрился устроиться на кафедру лаборантом. Да и то, я бы не сказала, что это такое уж счастье — времени занимает вагон, а выгоды пшик.

— Вообще-то я не о деньгах, — я вздохнула, — хочется чего-то особенного, понимаешь?

— Понимаю, — с готовностью согласилась Ира, — я бы сейчас тоже не отказалась от жареной курицы, холодного пива и мускулистого массажиста.

Я засмеялась и кивнула в сторону двери.

— Вон тебе полобщаги «массажистов».

— Да ну, — она сморщила свой хорошенький носик, — они все бедные, как церковные крысы. Я богатого хочу. Чтобы приятное с полезным совмещать. Вот почему бы судьбе не взять и не подкинуть мне щедрого красивого спонсора? — она мечтательно зажмурилась.

— Ага, двух, — я усмехнулась.

— Можно и двух. Главное, чтобы друг с другом не пересекались, — Ира спрыгнула на пол и поправила коротенький халатик. — Пошли покурим, что ли?

— Да ну, вы меня и так сегодня с Пашкой задымили. Курите всякую дрянь и меня еще травите.

— Если бы мы курили всякую дрянь, то ты не была бы такой кислой и тупо хихикала вместе с нами, — она стукнула кулаком в стену и заорала: — Паштет! Курить пошли! — и, не дожидаясь его ответа, Ирка вышла из комнаты.

Но не успела я толком настроиться на «погрустить», как зазвонил мой мобильник. Правда, пока я через стол перелезла на пол, он уже умолк. Видимо, если кто-то и жаждал со мной общаться, то совсем недолго.

Дисплей услужливо высветил незнакомый номер. И все бы ничего, только номер был точь-в-точь как у меня за исключением последней цифры.

— Чего зависла? — поинтересовалась вернувшаяся Ира.

— Да вот, звонил кто-то, — пробормотала я, — номером, наверное, ошибся.

— А вдруг не ошибся, а вдруг это судьба? — высокопарно изрекла моя подружка, выуживая из холодильника бутылку кетчупа. — Бутерброд будешь?

— Не, — я мотнула головой и продолжила рассуждать. — А вдруг, и правда, не ошибся?

— Так перезвони и спроси, чего надо, — Ирка впилась зубами в кетчупо-хлебный бутерброд. — Знаешь, чего мне сейчас Пашка сказал? Никитос отделался легким испугом, а вот Ленку вроде как увольнять собираются.

Я мгновенно почувствовала острый укол совести.

— Вот и помогай после этого людям.

— Во-во, — Ира отрезала еще один ломоть хлеба, — как там Берсенев сегодня сказал? Доброта наказуема?

— Но это ведь неправильно, — я вздохнула.

— Ты этому… Как его? Ну, в общем, начальнику Никитосовскому объясни.

Мой мобильник снова коротко брякнул.

— Кто там тебя все домогается? — полюбопытствовала Ира.

— Да опять тот же номер, — я нахмурилась.

— Возьми да перезвони.

— Делать мне больше нечего, — я быстро набрала CMC и отправила.

— Чего написала? — не отставала Ирка.

— Спросила: «Кто это?»

Ответ пришел через несколько секунд. Неугомонная брюнетка выхватила у меня телефон и с выражением прочитала:

— Не поверишь, твоя судьба.

— Это ты так прикалываешься? — не поняла я.

— Да не, серьезно, так и написано, — Ира в доказательство своих слов сунула мне мобильник.