Внутреннее состояние России с 1705 года до учреждения Сената. – Характер правления. – Кабинет-секретарь Макаров. Зотов. – Остерман. – Судьба Виниуса. – Деятельность Курбатова. – Курбатов вице-губернатором в Архангельске. – Финансовые распоряжения. – Полицейские распоряжения. – Гошпиталь. – Меры против нищенства. – Разбои. – Заботы Петра о просвещении. – Духовенство. – Неудовольствия архиереев на Монастырский приказ. – Дело нижегородского митрополита Исаии. – Стефан Яворский. – Деятельность митрополитов: Иова новгородского и Димитрия ростовского. – Неудовольствия в низших слоях народонаселения. – Состояние Малороссии. – Разделение России на губернии. – Первое счисление прихода с расходом. – Учреждение Сената. – Определение его деятельности. – Учреждение фискалое. – Комиссары из губерний. – Медленность губернаторов. – Продолжение швeдской войны. – Положение завоеванного Прибалтийского края. – Женитьба герцога курляндского на племяннице царской Анне Иоанновне. – Дела турецкие. – Разрыв с Портою. – Действия союзников датчан. – Отношения к Англии и Ганноверу. – Отношения к Польше. – Печальные предчувствия Петра пред началом турецкой войны. – Семейное дело.

В рассказе о внутреннем состоянии России мы остановились на 1705 годе. Мы видели, как с этого года борьба преобразователя и с чужими и с своими усиливается, страшный враг входит в пределы России и за бунтом Астраханским следует бунт Башкирский, Булавинский, измена Мазепы. Во все это время мы не вправе ожидать сильной внутренней деятельности, важных преобразований. Характер правления остается прежний; царь по-прежнему в отлучке, изредка приезжает в Москву: приедет, станет заниматься внутренними делами, и вдруг – вести о приближении врага, царь с досадою покидает важные правительственные занятия и спешит к границам. В отсутствие царя по-прежнему управляют бояре, которые носят название министров; министры по-прежнему съезжаются в палату в ближнюю канцелярию на общий совет, в конзилию. Оказались беспорядки: приедут не все, а потом при взыске отговариваются: я не был и дела на решал. В 1707 году Петр написал Ромодановскому из Вильны: «Изволь объявить при съезде в палате всем министрам, которые в конзилию съезжаются, чтоб они всякие дела, о которых советуют, записывали и каждый бы министр своею рукою подписывал, что зело нужно надобно, и без того отнюдь никакого дела не определяли бы, ибо сим всякого дурость явлена будет».

Правительственные лица прежние, нам знакомые, по-прежнему сильнее всех Александр Данилович Меншиков; но подле царя является новое лицо, очень скромное, не видное и не слышное, но расположения которого заискивают самые сильные люди. Царь в отлучке из Москвы: он то в Петербурге, то в Воронеже, то в Азове то в Литве; но он следит за всем, к нему обращаются все с донесениями, вопросами, просьбами и жалобами. Все эти бумаги поступают в Кабинет царского величества; царь их все прочитывает; но он то преследует неприятеля, то отступает от него, то переезжает с одного конца России на другой – когда он прочтет ту или другую бумагу, когда даст решение? Прочтя, отвлечется другим, более важным, делом: когда опять вспомнит о прочитанном? Но подле него безотлучно находится человек, который подает ему бумаги, читает их; от этого человека, следовательно, зависит, когда подать бумагу, пораньше или попозднее, от него зависит напомнить о бумаге, уже прочитанной, и, главное, от него зависит доложить о деле или напомнить о нем в благоприятное время, когда царь спокоен, в духе. Этот человек – кабинет-секретарь Алексей Васильевич Макаров, человек без голоса, без мнения; но человек могущественный по своему приближению к царю, и все вельможи, самые сильные, обращаются к Макарову с просьбами: обратить внимание на их дела, доложить о них царскому величеству и напомнить, чтоб поскорее были решены. Для примера, как относились первейшие вельможи к Алексею Васильевичу, приводим письмо Федора Матвеевича Апраксина к нему: «Мой благодетель Алексей Васильевич, здравствуй. Объявляю милости вашей: вручил я письмо до всемилостивейшего государя чрез господина адмирала (Головина). Пожалуй, мой благодетель, когда вручено будет, вспомози мне о скором ответствовании, в чем имею на тебе надежду. Тако ж де послано письмо до милостивейшего моего патрона Александра Даниловича: по возможности изволь разведать и, по своему приятству, ко мне напиши. Приятелем моим, кои обретаются при его величествии, господам питателем и комнатным служителем и славному богатырю Екиму и всем, кто меня любит, пожалуй поздравь» Для письмоводства при Петре была ближняя походная канцелярия, начальником которой был всешутейший Никита Моисеевич Зотов, старый, опытный излагатель царской воли в указах; он назывался: «Ближний советник и ближней канцелярии генерал-президент». Несмотря на этот громкий титул, Зотов далеко не имел того значения, каким пользовался Макаров. С 1703 года для иностранной переписки находился постоянно при государе Остерман, сначала невидный, скромный немчин.

Сходит со сцены старый, неутомимый работник думный дьяк Андрей Андреевич Виниус. Петр, державший его прежде в большом приближении, сильно охладел к нему, заметив, что старик нечист на руку. В 1703 году Виниус, угрожаемый лишением всех мест, обратился к Меншикову с подарками, привез ему в Петербург три коробочки золота, 150 золотых червонных, 300 рублей денег, а в семи коробочках золота и в 5000 рублях дал письмо, в котором обязывался выдать по востребовании. Данилыч поступил с ним нечисто: дал ему письмо для доставления государю, И в этом письме, которое Виниус прочел, было написано, что старик оправдался совершенно во всем. Но в то же время Меншиков отправил к Петру другое письмо, в котором писал, что Виниус, несмотря на свое выкручивание, ни в чем не мог оправдаться. Рассказавши, какие подарки дал ему Виниус, Меншиков прибавил: «Зело я удивляюсь, как те люди не признают себя и хотят меня скупить за твою милость деньгами: или они не хотят, или бог их не обращает. А большую дачу дал мне Виниус и за то, чтоб Пушкарский приказ и аптеку хотя у него и взять, только бы Сибирский приказ удержать за ним. Из чего изволишь познать, для чего такую великую дачу дал: надеется от Сибирского приказа впредь себе больших пожитков; а прежде много раз бил челом твоей милости о деревнях, говоря, что пить и есть нечего». Виниус продолжал работать, лил пушки, но чувствовал немилость царскую; в апреле 1705 года он писал Петру: «Обрадуй мя, своего раба, в печалех погружаема во грядущий праздник Воскресения Христа, бога нашего, обнадежением своея государския милости». Обнадеживания, как видно, не было; старику стало очень тяжко: другие идут быстро вперед, молодой переводчик Посольского приказа Шафиров в большой милости, заведывает почтовым управлением, отнятым у Виниуса, а старый служака забыт, в опале! Не он ли умножил казну несколькими сотнями тысяч, нашел руды медные и железные, устроил 4 завода, которые кроме удовлетворения государственным потребностям отправляют свои произведения за море; устроил китайский торг, нашел селитру, в два с половиною года изготовил больше 600 пушек, улучшил порох, устроил математическую школу. И за все это вместо награды наложили на него взыскание в 13000 рублей, чтоб заплатить эту сумму, должен был один двор продать, другой заложить, деньги занять; опозорен, обнищал, и наконец 65-летнего старика послали в Гродно, где целый год был в тяжких трудах. В 1706 году узнали, что Виниус ушел за границу, откуда написал царю оправдательное письмо: «Будучи в Гродне, в нашествие наприятелей лишился без мала не всех своих лошадей и людей. По сих, во время похода достал скудости ради лошадей и денег, иные и худосильные, которыми, отъехав едва до Кнышина, в том месте обессилели и от бескормицы стали, и я, видя себя в таком опасении нужною смертию погибнуть или в руки достаться неприятелю, принужден к прусской границе удалиться». Старик соскучился по России, просил позволения возвратиться и получил его в 1708 году. О возвращении своем он так уведомил царя: «Приял резолюцию паки в недра святые восточные церкви и под кров вашего величества славного милосердия вдатися, чрез океан северный к Архангельской порте и град Москву достигох; но обрете домик мой запечатан, деревни описаны, книги, ими же некогда вашему величеству служих и в горестех своих довольную приях утеху, взяты». Виниус просил возвратить ему все взятое, получил и опять стал служить книгами: через два месяца по возвращении по царскому приказанию перевел трактат механики; объявляя об окончании труда, просил прощения за медленность по старости и недугам, особенно по трудности материи. в которой некоторых имен без лексикона перевести было трудно.