С вопросом о торговле тесно связан вопрос о монетной системе. Общим названием, соответствующим теперешнему нашему деньги, было куны, которое заменило встречавшееся в начальном периоде название скот. Высшею монетною единицею была гривна – кусок металла в известной форме, равный известному весу, носившему то же самое название – гривны. Что гривна была ходячею монетою, это очевидно из следующего, хотя позднейшего (впрочем, не очень) известил: в 1288 году волынский князь Владимир Василькович велел серебряные блюда, золотые и серебряные кубки перед своими глазами побить и перелить в гривны. Кроме гривен существовала еще серебряная монета – сребреники; о ее существовании есть ясное свидетельство летописи под 1115 годом: «Повеле Володимер режючи паволокы, орници, бель, разметати народу, овоже сребреники метати». О существовании кожаных денег имеем ясные свидетельства иностранцев и своих; в одном хронографе прямо говорится: «Куны еже есть морд куней». В доказательство противного, что подкупами и белью разумелись монеты металлические, золотые и серебряные, приводят следующее место из летописи под 1066 годом: «Двор же княж разграбиша безчисленное множество злата и сребра, кунами и белью». Приводя все эти слова в тесную связь и соответствие, полагают, что кунами и белью есть необходимое дополнение и объяснение к злата и сребра. Но, во 1) мы знаем, что летописец употребляет конструкцию очень свободную, вследствие чего кунами и белью может стоять совершенно независимо от злата и серебра; во 2) бель означает мех, шкуру известного животного, или, как думают некоторые, ткань особого рода: так, под 1116 годом говорится, что Мономах велел резать бель и бросать народу; и тут же бель ясно отличается от серебряной монеты, от серебреников; в 3) в приведенном месте Ипатьевский список имеет: скорою (шкурами) вместо белью, вследствие чего мы имеем полное право принимать здесь под именем кун деньги вообще, а под именем бели – меха. Наконец еще известие, впрочем, позднейшее: в 1257 году Даниил Романович галицкий велел взять дань на ятвягах «черные куны и бель сребро». Ясно, что здесь слова бель и сребро должны быть принимаемы совершенно отдельно, ибо летописец не имел никакой нужды объяснять, что бель означает серебро; но позднейшие переписчики, не понявши дела, в соответствие черным кунам поставили бело сребро, как читается в некоторых списках. Что касается до счета, то под 1160 годом в летописи встречаем счет тьмами: «Много зла сотвориша половци, взяша душ боле тмы».

Торговля в описываемое время была главным средством накопления богатств на Руси, ибо не встречаем более известий о выгодных походах в Грецию или на Восток, о разграблении богатых городов и народов. Умножение богатств при столкновении с более образованными народами обнаруживалось в стремлении к украшению жизни, к искусству. Искусство прежде всего служило религии: часто с подробностями рассказывает летописец о построении церквей. В конце XI века известен был охотою к постройкам митрополит Ефрем, живший в Переяславле, где сначала была митрополия; он построил в Переяславле церковь святого Михаила, украсивши ее всякою красотою, по выражению летописца; докончив эту церковь, он заложил другую на городских воротах, во имя святого Феодора, потом третью – св. Андрея, и у церкви от ворот строение банное чего не было прежде на Руси; заложил вокруг города стену каменную, одним словом, украсил город Переяславль зданиями церковными и разными другими. В 1115 году соединенные князья построили в Вышгороде каменную церковь, куда перенесли из деревянной мощи св. Бориса и Глеба, над ракою которых поставили терем серебряный. На севере как строитель и украситель церквей славился Андрей Боголюбский; главным памятником его ревности осталась здесь Богородничная церковь во Владимире Залесском, построенная в 1158 г. вся из белого камня, привезенного водою из Болгарии; новейшие исследования подтверждают известие, что церковь эта построена западными художниками, присланными Андрею от императора Фридриха 1. В этой церкви стояла знаменитая икона богородицы, принесенная из Царя-града; в нее, по словам летописи, Андрей вковал больше тридцати гривен золота, кроме серебра, драгоценных каменьев и жемчуга. В 1194 г., при Всеволоде III, эта церковь была обновлена после большого пожара; при Всеволоде же построен во Владимире Дмитриевский собор, «дивно украшенный иконами и писанием». В 1194 году обновлена была Богородичная церковь в Суздале, которая, по словам летописца, опадала от старости и безнарядья; покрыли ее оловом от верху до комар (наружных сводов) и притворов. Чудное дело! говорит при этом летописец; епископ Иоанн не искал мастеров у немцев, а нашел их между служками при Богородичной владимирской церкви и своими собственными; они сумели и олово лить, и покрыть, и известью выбелить. Здесь летописец прямо говорит, что епископ не искал мастеров между немцами – знак, что других мастеров (греческих), кроме западных, немецких, на севере не знали, что предшествующие здания, церкви Боголюбского были построены последними. Но поновленная таким образом церковь не долго простояла: в 1222 году князь Юрий Всеволодович принужден был сломать ее, потому что начала разрушаться от старости и верх обвалился; построена она была при Владимире Мономахе. Упомянутая выше церковь св. Михаила в Переяславле упала в 1122 году, не простоявши и 50 лет. Строили церкви и каменные очень скоро; так, например, в Новгороде в 1179 году заложили церковь Благовещения 21-го мая, а кончили 25-го августа; в 1196 году заложили церковь св. Кирилла в апреле, закончили 8-го июля, в 1198 году в Русе заложили церковь Преображения 21-го мая, а кончили 31-го июля; в том же году в Новгороде начали строить церковь Преображения 8-го июня, а кончили в сентябре; в 1219 г. заложили церковь каменную малую св. Трех Отрок и окончили ее в 4 дня. Снаружи церкви покрывались оловом, верх или главы золотились; внутри украшались иконами, стенною живописью, серебряными паникадилами; иконы украшались золотом и финифтью, дорогими каменьями и жемчугом. Из русских иконописцев упоминается св. Алимпий Печерский, выучившийся своему искусству у греческих мастеров, приходивших для расписывания церкви в Печерском монастыре; как видно, он занимался также и мозаикою Под 1200 годом упоминается о строении каменной стены под церковью св. Михаила у Днепра, на Выдубечи; строителем был Милонег Петр, которого великий князь Рюрик выбрал между своими приятелями, как сказано в летописи.

Материальное благосостояние, зависевшее в главных городах Руси по преимуществу от торговли и побуждавшее к построению более или менее прочных, украшенных зданий общественных, преимущественно церквей, должно было, разумеется, действовать и на удобства частной, домашней жизни русских людей описываемого времени; к сожалению, об этой частной жизни до нас дошли чрезвычайно скудные известия; знаем, что были очень богатые люди, в домах которых можно было много пограбить, таковы были, например, Мирошкиничи в Новгороде, у которых народ в 1209 году взял бесчисленные сокровища, остаток разделили по зубу, по три гривны по всему городу, но другие побрали еще тайком, и от того многие разбогатели; как ни толковать это место, все выходит, что каждый новгородец получил по три гривны. Но мы не знаем, в каких удобствах житейских выказывали свое богатство богачи новгородские и других городов; у них были села, много челяди-рабов, большие стада; разумеется, домы их были обширнее, но о расположении и украшении домов мы ничего не знаем. И общественные здания, церкви строились непрочно, некоторые сами падали, другие должно было разбирать и строить снова; неудивительно, что частные здания не могли долго сохраняться, будучи преимущественно, если не исключительно построены из дерева, и нет основания думать, чтоб они разнились от построек предшествовавшего времени. Простота постройки, дешевизна материала, леса, который был в таком изобилии, простота и малочисленность того, что мы называем мебелью, должны были много помогать народу в перенесении бедствий от усобиц и неприятельских нашествий: деньги, немногие дорогие вещи, дорогое платье легко было спрятать, легко унести с собою; укрывшись в ближайшем лесу или городе во время беды, возвращались назад по уходе неприятеля и легко опять обстраивались. Такое отсутствие прочности жилищ вместе с простотою быта содействовали той легкости, с какою жители целых городов переселялись в другие места, целые города бежали от неприятеля и затворялись в других городах, иногда князья переводили целые города из одной области в другую; киевляне говорят Ярославичам, что они зажгут свой город и уйдут в Грецию; таким образом, наши деревянные города представляли переход от вежи половца и торчина к каменным городам Западной Европы, и народонаселение древней Руси, несмотря на свою оседлость, не могло иметь сильной привязанности к своим деревянным, непрочным городам, которые не могли резко отличаться друг от друга; природа страны была также одинакова, везде был простор, везде были одинаковые удобства для поселения, князья тяготились малолюдностию, были рады переселенцам: отсюда понятно, почему нетолько в описываемое время, но и гораздо позднее мы замечаем легкость, с какою русские люди переселялись из одного места в другое, легко им было при всяком неблагоприятном обстоятельстве разбрестись розно.