В 1976 г. французский режиссер Ф. Виллье снял телевизионный мини-сериал «Жан-Кристоф».

Французский прозаик – «сторонний и ироничный наблюдатель суетности человеческой жизни», литературный критик, заместитель директора Библиотеки сената, член Французской академии и лауреат ее премии, лауреат Нобелевской премии по литературе (1921), Анатоль Франс (настоящее имя ЖакАнатоль Франсуа Тибо) (1844–1924) прославился созданием двух литературных героев – аббата Жерома Куаньяра и господина Бержере. Лучшими же произведениями писателя, в которых он размышлял о возможности и целесообразности переустройства социального порядка, стали роман-памфлет «Остров пингвинов», исторический роман «Les Dieux ontsoif» – «Боги жаждут» (1912) и фантастический – «Восстание ангелов». Самый знаменитый из них «Боги жаждут», как самый реалистичный и трагический, ближе всего соприкасается с нашими реалиями – Первой русской революцией 1905–1907 гг. и Октябрьской 1917 г., защитником которых был Франс в своей публицистике и на посту председателя «Общества друзей русского народа и присоединенных к России народов».

Франс с юношеских лет проявлял интерес к истории Великой французской революции (1789–1794 гг.). Прекрасное знание мемуарной литературы и музейных экспонатов позволило писателю еще с юности создавать произведения, посвященные этой трагической поре (роман «Алтари страха», сборник новелл «Перламутровый футляр»). События романа «Боги жаждут» разворачиваются в Париже на заключительном этапе революции с весны 1793 г. по осень 1794 г., в период т. н. якобинского террора. В июне 1793 г. к власти пришли якобинцы, возглавляемые Дантоном, Робеспьером и Маратом. В это время Париж оказался без денег, без хлеба, под угрозой австрийских пушек. На беде соотечественников обогащались скупщики, спекулянты, поставщики армий, содержатели игорных домов, государственные чиновники, вступавшие в соглашения с внешними врагами. Санкюлоты (парижская беднота), доведенные до отчаяния, требовали расправы с «заговорщиками». Все это вынудило якобинцев под лозунгом «Отечество в опасности!» начать вербовку солдат и развернуть чрезвычайные суды – революционные трибуналы. За 17 месяцев деятельности судов было казнено 2600 человек, в т. ч. и сами якобинцы. (Для сравнения: за одну только Варфоломеевскую ночь было уничтожено 10 000 гугенотов.) 27 июля 1794 г. контрреволюционный переворот покончил с величайшим социальным потрясением, уничтожившим сословное деление общества, но отнюдь не социальную несправедливость.

Главному герою романа, молодому художнику Эваристу Гамлену не за что было любить прежнюю власть аристократов – его отца слуги герцога избили палками только за то, что тот недостаточно быстро посторонился и уступил дорогу их господину. По природе своей душевно тонкий и добрый человек, помогавший обездоленным, Эварист как художник был безвестен, но талантлив и со своей художнической философией. Гамлен приютил свою обнищавшую мать, из-за чего не смог поступить в армию, т. к. тогда оставил бы старушку без куска хлеба, зарабатываемого им рисованием картин патрио – тического содержания. Сестру Гамлена Жюли совратил аристократ, за что Эварист сурово осудил ее. Сам он был влюблен в Элоди, бойкую дочь торговца эстампами. Презирая временные лишения и невзгоды, Гамлен был уверен, что «революция навсегда осчастливит род человеческий», хотя его пыл то и дело охлаждала матушка, скептически относившаяся к идее социального равенства: «Это невозможно, хотя бы вы все в стране перевернули вверх дном: всегда будут люди знатные и безвестные, жирные и тощие».

Патриот и поборник социальной справедливости, истовый почитатель Марата и Робеспьера, Гамлен был полноправным членом одной из секций Конвента и членом Военного комитета и искренне полагал, что надо «учредить трибунал в каждом городе… в каждой коммуне, в каждом кантоне… Когда нации угрожают пушки неприятеля и кинжалы изменников, милосердие – тягчайшее преступление».

Как-то Гамлен выполнил просьбу своей случайной знакомой, вдовы прокурора де Рошмор, за что мадам, пользуясь своими связями, рекомендовала его кандидатуру членам Комитета общественного спасения в качестве присяжного заседателя в Революционный трибунал. Никогда не помышлявший о столь ответственном посте Гамлен после минутного колебания принял эту должность «только затем, чтобы служить республике и отомстить всем ее врагам». Он вступил в отправление своих обязанностей во время реорганизации Трибунала, разделенного на четыре секции с пятнадцатью присяжными в каждой. «Разгрому армий, восстаниям в провинциях, заговорам, комплотам, изменам Конвент противопоставлял террор. Боги жаждали». В бескомпромиссности и неподкупности художника, ставшего гражданином, всем своим существом сознававшего опасность «двух страшных чудовищ, терзавших отечество, – мятежа и поражения», скоро убедились его знакомые, мать, Элоди, все парижане. Начав свое служение революции с утверждения, что для того, «чтобы обвинить кого-либо…, нужны улики», Гамлен пришел к выводу, что надо карать «грузчиков и служанок так же сурово, как аристократов и финансистов». В глазах Гамлена идея наказания получала религиозно-мистическую окраску, и если преступление было доказано, он голосовал за смертную казнь. Под влиянием окружающей жизни Гамлен стал подозрителен и тревожен: на каждом шагу он встречал заговорщиков и изменников и все более утверждался в мысли, что отечество спасет только «святая гильотина». Убийство Марата подтолкнуло Конвент принять Закон о подозрительных – «врагах революции и республики, сочувствующих тирании». После казни бывшей королевы Франции Марии-Антуанетты казни стали массовым явлением. И уже не хватало времени, чтобы разбираться, кто виноват, а кто нет. Отправил под нож Гамлен и дворянина, которого безосновательно считал совратителем Элоди. Не стал он помогать и сестре Жюли, любовник которой был арестован и ожидал приговора. Он был непреклонен даже тогда, когда от него отвернулись мать и Жюли, назвав его «чудовищем» и «негодяем». «Присяжные перед лицом опасности, угрожавшей отечествуиреспублике, составляли одно существо, одну глухую, разъяренную голову, одну душу, одного апокалипсического зверя, который, выполняя свое естественное назначение, обильно сеял вокруг себя смерть». Эварист больше не принадлежал себе, он был всего лишь одним из шестидесяти, малой частицей карающего меча революции. «У республики много врагов, внешних и внутренних. Не криками, а железом и законами создаются государства». Через несколько месяцев Гамлена назначили членом Генерального совета Коммуны. В это время были существенно упрощены процессуальные формы, и сокращенное судопроизводство только ускорило общую развязку. Прериальский закон позволил Трибуналу, не вникая особо в сбор улик и доказательства, разбирать дела не только о действительных, но и о мнимых тюремных заговорах. «Допрос каждого подсудимого продолжался не больше трех-четырех минут. Обвинитель требовал смертной казни для всех. Присяжные высказались занее единогласно, односложной репликой или просто кивком головы». Герой, предчувствуя скорую гибель, думал: «Мы говорили: победить или умереть. Мы ошиблись. Надо было сказать: победить и умереть». Незадолго до этого Эварист сказал своей возлюбленной, что не может больше принимать ее любовь. «Я принес в жертву родине и жизнь и честь. Я умру опозоренным и ничего не смогу завещать тебе, несчастная, кроме всем ненавистного имени» А восьмилетнему ребенку он уже с отчаянием говорил: «Дитя! Ты вырастешь свободным и счастливым человеком и этим будешь обязан презренному Гамлену Я свиреп, так как хочу, чтобы ты был счастлив. Я жесток, так как хочу, чтобы ты был добр. Я беспощаден, так как хочу, чтобы завтра все французы, проливая слезы радости, упали друг другу в объятия».