Если время необратимо, неизбежно возникает карамазовский вопрос о вседозволенности, об отсутствии ответственности личности перед историей, людьми и самим собой. Если "есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь", тогда, выходит, правы прожигатели жизни, действующие по принципу "после нас хоть потоп"? Подобным взглядам издавна противопоставлялись нормы морали и нравственные императивы, основанные на представлениях об обратимости времени, допускающие, что прошлое влияет на нас, сквозь его призму мы смотрим на себя и оцениваем свои поступки.

Загадки времени и пространства волнуют не только ученых и философов, но и поэтов. Вспомним Маяковского: "впрячь бы время в приводной ремень… чтобы время честно двигало часы". В этой игре слов сокрыт особый смысл, поэтическое прозрение и глубина образа, осознание того, что в ходе развития цивилизации человек лишился самого главного, без чего он не может существовать, - осознания собственной причастности к ходу мировой истории и прикосновения к вечности.

Мы живем по неправильным часам со стрелками, бегущими по кругу. Подобное представление о времени давно устарело – утверждает Кедров и предлагает совсем иную модель часов.

На каждом отдельном участке двойной спирали, где справа прошлое, а слева будущее, время, казалось бы, необратимо, но это лишь локальная необратимость. На самом деле любая произвольно взятая точка a рано или поздно сольется с точкой v. То есть стрелки идут навстречу друг другу из прошлого и будущего, встречаясь в настоящем. На этом основании можно утверждать, что смерти нет, а есть лишь переход из одного состояния в другое, обратимое. Метаметафора пасхального канона Иоанна Дамаскина "Христос воскресе из мертвых смертию смерть поправ" означает, что смерть можно преодолеть только смертью. По аналогии можно сказать, что необратимость тоже преодолима.

В восточной мифологии смерть преодолевалась путем реинкарнации, возрождения в иной сущности. Христианство решает эту задачу иначе. Хорошо известное понятие триединства (Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой) подразумевает не трех разных существ, а разные проявления одного божества, одно существо в разной проекции. Если и у человека предположить наличие трех ипостасей, то Я прошлый, Я настоящий и Я будущий - не три разных личности, а одно целое:

Человек оглянулся

И увидел себя в себе

Б - будущее (v),

П - прошлое (a),

Н - настоящее (a и v)

Метакод и метаметафора

Удивительно, насколько совпадает сценарий воображаемого приближения к черной дыре на физически невозможной сверхсветовой скорости и то, что ощущают люди на границе жизни и смерти. Например, у Льва Толстого смерть Ивана Ильича выглядит как "втискивание" в "черную дыру": ему казалось, что он перемещается по черному тоннелю, поезд движется в одну сторону, а он - в другую. Когда он это осознал, вектор изменился, и он увидел свет. "Конечно, смерть кончена", - подумал Иван Ильич, потянулся и умер. Это описание основано на реальном человеческом опыте умирания. Подобным же образом Р. Моуди описывает ощущения некоторых людей, переживших клиническую смерть, в книге "Жизнь после жизни". Образ тоннеля, связанный с уходом в мир иной, является одним из центральных и в мировоззрении шаманов: через него духи приходят в наш мир, чтобы войти в человека, и через него же покидают бренную землю.

Вероятно, существует некий Вселенский Метакод, который мы интуитивно знаем, а наука стремится расшифровать. Если у всего живого есть единый генетический код, то у Вселенной должен быть универсальный Метакод, структура которого связывает воедино человека и Космос, - это огненный шифр созвездий, который по-разному читают разные культуры и религии, ключ к нему следует искать в "Библии" и "Махабхарате", в "Упаншадах" и полнозвучном гекзаметре эпоса Гомера.

Чтобы узреть метафизический мир, необязательно садиться в ракету, летящую со сверхзвуковой скоростью, благо это и невозможно. Полет фантазии, подкрепленной культурными традициями и собственным опытом, позволяет преодолеть любые временные и пространственные границы.

Космическое выворачивание

Канта волновал вопрос, можно ли, перемещая во Вселенной правую и левую перчатку, сделать правую левой. Невольно вспоминаются строки из стихотворения Анны Ахматовой "Песня последней встречи":

… Я на правую руку надела

перчатку с левой руки…

Может ли существовать во Вселенной такая перчатка? Можно ли превратить правую в левую? Решается проблема очень просто - ее надо вывернуть наизнанку. Так же надо "вывернуться" человеку - тогда он ощутит целую Вселенную в себе, а себя в ней, свое тело как бессмертное и вечное. Нагляднее всего выворачивание (инсайдаут – Термин введен К. Кедровым.) представлено спиралью, которая одновременно расходится от себя и сходится с себе. Пьер Тейяр де Шарден рассматривал эволюцию как планомерное движение к некой точке во времени (точке v), где человечество станет одним целым, породит некое сознательное поле в масштабе Вселенной, которая осознает себя единым космическим "Я", когда космос и человек отобразятся друг в друге. В Евангелии от Фомы Христос говорит ученикам: "Когда вы сделаете верх как низ, внутреннее как внешнее и внешнее как внутреннее, тогда вы войдете в Царствие". Человечеству предстоит совершить психологический переворот, сменив понятия "внешнее" и "внутреннее" на иное мировосприятие. Сейчас нам кажется, что космос вокруг нас, а мы как бы внутри него. Но стоит нам сменить вектор, и мы сможем ощутить то, что испытал на пирамиде Хеопса Андрей Белый, которого буквально "вывернуло" в космос и он "сам себя обволок зодиаком".

"Человек – это изнанка неба, небо – это изнанка человека", – пишет Кедров в поэме "Компьютер любви". Правильнее сказать, образуется двуединое тело Человек-Мироздание. И имя этого человека уже давно известно в мировой культуре. В мистической традиции иудаизма он именуется Адам Кадмон. В Индии его зовут Пуруша: "Тысячеликий тысячеглазый Пуруша. Только четверть твоя на земле, остальное Вселенная. Твоя кожа - звезды. Твое зрение - Солнце. Твой ум - Луна. Твое дыхание - Пространство". Кедров считает, что это не только поэтический образ, но и верное видение мира, если смотреть на него в обратной перспективе, открытой Павлом Флоренским и Павлом Челищевым. Но сферическую перспективу извне следует дополнить вогнутой перспективой изнутри. У Флоренского и Челищева икона обнимает человека. Поместив себя на поверхность псевдосферы Лобачевского с отрицательной кривизной, можно объять весь мир, но ни Флоренский, ни Лобачевский не догадались это сделать.

Люди во все времена пытались силой своего воображения преодолеть необратимость времени. На этом зиждется астрология. Физики же совершенно справедливо утверждают, что невозможное невозможно никогда. Но они забывают при этом прибавить одно слово - "физически". С физической точки зрения гороскоп бессмыслен, но кто же ищет в гороскопах реальный смысл? В них люди пытаются найти ответы на мучающие их вопросы и начертить некую пунктирную линию своей судьбы и мировых событий. Сила желания приоткрыть завесу времени оказывается сильнее доводов разума. Ход событий порой предугадывается астрологами, но чаще они ошибаются. Предсказания сродни попаданию пальцем в небо, а нумерология и астрология похожи на игру в рулетку. Что же так неудержимо влечет человека в гороскопах? Именно "выворачивание", проекция на условную сферу, образ человека, увиденный через призму Вселенной и наоборот. Многие средневековые гравюры представляют человеческое тело в виде космоса, где сердцем является Солнце.