— Во всяком случае, — с деланной легкостью произнесла Кендал, — по-моему, твоя яростная защита моего мужа выглядит вполне уместно, учитывая, что ты сама всегда хотела быть домохозяйкой.

Крисси действительно полагала, что быть хорошей матерью и хозяйкой не легче, чем трудиться полный рабочий день в какой-нибудь фирме. И Кендал знала, что ее младшая сестра уже достаточно остепенилась, чтобы исполнять обе роли с редкостной самоотверженностью и жаждать их всем сердцем. Поэтому она так тяжело переживала последние неудачи, а развод восприняла как истинную трагедию.

Внимание сестер привлек крик Мэтью. Малыш стянул носок, с трудом надетый на его ножку, и держал его с видом победителя. Мэтью протестующе завизжал, когда Крисси попыталась прижать его к себе, и хныкал до тех пор, пока та не отпустила его на пол. Мальчуган тут же побежал к матери, нетвердо ступая по ковру своими маленькими ножками.

— Ах ты, хулиган! — улыбнулась Кендал, усадив сынишку на колено. — Сперва Крисси, теперь я. Ты знаешь, кто тебе нужен, да?

— Клисси, — пролепетал он с детским притворством и ткнул маленьким кулачком в нос Кендал.

Сестры рассмеялись.

— Не знаю, откуда в нем столько энергии, — сказала Крисси, когда малыш обернулся, чтобы взглянуть на нее. При этом пятка его чувствительно уперлась матери в живот.

— А я вот знаю, — вздохнула Кендал, мягко передвигая ногу сына. Ребенок протестующе закричал даже от такого незначительного ограничения своей свободы. — Поверь мне, Крисси, я действительно знаю.

Потому что, хотела она в этом признаваться или нет, но Мэтью был больше ребенком Джеррада, чем ее. Он был уменьшенной копией Джеррада: короткие каштановые волосы, становившиеся темнее с каждым днем, маленькое, сильное тело, обещавшее такой же высокий рост, как и у его отца. Да еще эта с каждым днем возрастающая независимость! Кендал почти въявь представила Мэтью через двадцать лет, с этой унаследованной от отца безграничной решимостью и энергией. Энергия и решимость — вот что всегда отличало Джеррада Митчелла от остальных людей. Отличало так сильно, что Кендал всерьез боялась навсегда остаться в плену воспоминаний об этом человеке.

Казалось, что от матери в наследство Мэтью получил только огромные завораживающие глаза зеленого цвета с коричневыми искрами вокруг зрачка. Однажды в шутку Джеррад признался, что эти глаза могут наповал сразить любого мужчину с двадцати шагов. Кендал видела с материнской проницательностью, что подобное сочетание физической красоты и характера разобьет не одно сердце.

— Совсем как его отец, — заметила Крисси.

И Кендал снова испугалась, что сестра читает ее мысли, но тут же поняла: Крисси просто толкует о чем-то, что они обсуждали минуту назад.

— Нет, совсем не похож! — запротестовала Кендал. Но в голосе ее зазвучала паника. Женщина крепко прижала сына к себе, не обращая больше внимания на молотящие по ней кулачки, на тщетные усилия Мэтью освободиться. Если бы она могла защитить его от жестокости мира и всего, что угрожало чистоте детской души! Сколько существует вещей, способных оскорблять и ранить с той же силой, с какой Джеррад Митчелл оскорблял и ранил ее!.. Он ничем не отличается от ее отца, который своими оскорблениями убил ее мать!

— Я должна взяться за эту работу, Крисси, — произнесла Кендал, прижимаясь подбородком к рассерженно дергающемуся плечику сына. — Я должна быть вдали от него. — И, собравшись с духом, решительно добавила: — Я должна уйти.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В этот же день, несколькими часами позже, Кендал отправилась на встречу с будущими клиентами. Первыми клиентами со времени возвращения в Лондон. Заказчице и ее мужу понравились ее работы еще в прошлом, и теперь они нашли Кендал через старую фирму.

Мэтью пришлось оставить с нянькой. Кендал терпеть не могла разлучаться с малышом, особенно дважды в день. Каждый раз, глядя, как он забавно топает, уходя от нее, она теряла, казалось, часть самой себя. Можно, конечно, не расставаться с сыном, но тогда принадлежать и Джерраду. Она не возражала бы против этого ради Мэтью, ведь ее муж обеспечил бы сыну самое лучшее содержание и воспитание.

Но Кендал должна была на что-то жить и сама, ей не хотелось брать деньги у человека, выставлявшего напоказ свою любовницу и вынуждавшего жену встречаться с ней. У человека, так бессердечно поступившего с Ральфом.

Кендал заставила себя забыть о Джерраде и сконцентрироваться на предстоящей работе. Она взяла с собой альбом для эскизов, блокнот для записей и таблицы цветов — универсальный набор любого дизайнера. Пока она прикидывала в уме, что ей потребуется, чтобы освободить один коридор, машина подъехала к большому дому в псевдогеоргианском стиле.

Джил и Питер Аркрайт, семейная пара среднего возраста, держали двух золотистых ретриверов. Кендал покорили послушные собаки. Она сделала эскизы, тщательно набросала план лепных украшений и альковов, предназначенных для того, чтобы скрыть неуклюжую форму большой комнаты. Вроде бы понятно, что необходимо Аркрайтам — классика.

Почему-то в сельской местности думают, что именно классика придает престижному, но современному дому некую индивидуальность.

Кендал рвалась приступить к работе, чтобы закончить ее до отъезда в Америку, и сразу поехала домой, намереваясь забрать Мэтью через час, а пока подумать о цветах, обивке, которую следует заказать, и о малярах и плотниках, которых необходимо нанять.

Дом Кендал представлял собой всего лишь меблированную квартиру на первом этаже особняка эпохи короля Эдуарда. Кендал арендовала квартиру, внося плату ежемесячно, пока будущее не станет более определенным. Поэтому не перевозила туда и своих вещей. Здание располагалось на тихой улочке, чем и привлекло ее к себе.

День выдался приятным и теплым. Кендал открыла высокие створчатые окна и погрузилась в работу, наслаждаясь песенкой дрозда и отдаленными звуками дороги.

Вдруг зазвонил телефон. Кендал сняла трубку:

— Кендал Митчелл слушает.

— Как у тебя дела с Аркрайтами? Приятный мужской голос вызвал у нее на лице улыбку.

— Тони? Привет.

— Они по-прежнему щедро отрезают от пирога?

— Проверил бы сам, — рассмеялась Кендал. Ей нравился Тони Бисон. Они были почти ровесниками и работали в одной дизайнерской фирме, пока Кендал не вышла замуж. Вернее, Тони до сих пор там работал, и именно он сообщил ей о работе в Штатах после визита к своему брату в Филадельфию.

— Ну что, ты уже решила, уходишь ли от нас? — голос Тони звучал осторожно. Несмотря на то, что он открыл ей эту возможность, сейчас Тони не хотел, чтобы она уезжала. И Кендал знала об этом.

— Пока нет, — ответила она, не вдаваясь в детали.

Тони был в курсе, что Кендал живет отдельно, но не более того. Какой смысл обсуждать с ним преграды, которые Джеррад ставит на ее пути.

— Ты когда-нибудь думала о работе в паре? — задал Тони неожиданный вопрос.

Кендал нахмурилась:

— О партнерстве?

— Ну да. О сотрудничестве, партнерстве. Ты и я. Скажи только слово, и я поеду с тобой. Мы бы составили неплохую команду. Твои творческие возможности и мой деловой нюх. Что скажешь? Ты и я, никого больше.

Кендал неловко засмеялась. Она никогда не относилась к Тони серьезно и никогда не знала, шутит он или нет.

— Ты хочешь сказать, что на тебе будет деловая часть, а я должна буду показать всем этим янки, что такое настоящий английский дом?

— А почему бы и нет? — Его голос звучал еще более серьезно. — Нас ничто не держит. Если, конечно, ты не желаешь остаться здесь.

Кендал опять засмеялась, не зная, что ответить.

Но в душе она приняла решение. Партнерство любого рода исключено. Два здоровых привлекательных человека не могут работать без секса, он неминуемо встанет на их пути. Джеррад и Лорен были ярким тому примером. Кроме того, Кендал настороженно относилась к связям с мужчинами до своего брака с Джеррадом. Так же она собиралась поступать и впредь.