А вот что пишут краеведы села Курлаково Большемурашкинского района Нижегородчины: «Колхоз в Курлакове образовался в 1930 году и был назван "Красный кооператор". Сильно зажиточных хозяйств в Курлакове не было, поэтому коллективизация проходила спокойно, без раскулачивания и высылки людей… По словам очевидцев, при образовании колхозов много было неразберихи…» {149}
Кстати, за годы управления Ждановым Нижегородским краем коллективизация не стала сплошной — в 1932 году коллективизирована всего половина крестьянских хозяйств и даже в 1936 году пятая часть крестьян в крае оставалась единоличниками. Это свидетельствует о том, что борьба с «нездоровой игрой в коллективизацию» велась руководством края не только на словах.
Конечно, период коллективизации породил великое множество человеческих трагедий, оставил немало сломанных судеб и загубленных жизней. Но необходимо признать, что такое прямое насилие коснулось лишь крайне небольшой части крестьянского населения. Да и среди «раскулаченных» отнюдь не все были невинными жертвами произвола.
Отметим, что наш герой был убеждён в абсолютной правоте, необходимости и справедливости своего дела. А волновали его прежде всего многочисленные ошибки и проблемы, неизбежные на избранном пути экономического развития. И здесь Жданов предстаёт человеком, знающим предмет, владеющим деталями и нюансами. «Вот, например, Лопатинский колхоз Арзамасского округа, — выступает он на крайкоме. — Там часть середняков-лошадников вышла и семь лошадей осталось на 325 едоков. Мы имели колхозы, в которых одна лошадь оставалась на 135 едоков… Мы должны помочь кредитом на тягловую силу, особенно тем колхозам, из которых значительное количество лошадников вышло. Бюро краевого комитета в этом отношении уже приняло ряд мер, правда, недостаточных по нашей бедности…» {150}
Здесь необходимо затронуть и такую грань способностей Жданова, как умение работать с информацией — качество, необходимое всем управленцам. Как справедливо замечают В.А. Кутузов и В.И. Демидов, «существует достаточно фактов для утверждения: Жданов понимал значение в деятельности руководителя конкретной деловой информации, любил — можно и так сказать — и умел с ней работать. Это прослеживается ещё от юношеской попытки "статистических исследований" в Тверских уездах (1916 года), проходит через его бурную деятельность по упорядочению аграрных отношений в шадринских деревнях (неудачную, конечно), через плановую комиссию Тверского губисполкома и организованную — уже на новом месте — "кампанию по проведению широких крестьянских конференций" со "специальной секретной отчётностью по учёту настроений в деревне"…» {151} . Ситуацию в деревне Жданов знал не только в самых общих чертах. Немало усилий он прилагал для сбора и анализа точной информации о реальном состоянии села тех лет.
Так или иначе, главные цели коллективизации были достигнуты. С начала 1930-х годов в Нижегородском крае наблюдается рост сельскохозяйственного производства. В 1933 году распахали 90 тысяч гектаров целины, впечатляюще выросли поставки хлеба — 132 тысячи тонн в 1930 году и 700 тысяч тонн в 1933-м. Край стал претендовать на лидерство в стране по производству льна и иных технических культур, стабильно осуществлялись экспортные поставки масла, пушнины, кожсырья. Сам Жданов приводил следующую статистику: если в 1932 году «вес» одного трудодня в колхозах Нижегородского (Горьковского) края составлял 3,012 килограмма, то к 1934 году он «потянул» на 9,584 килограмма, а в передовых хозяйствах достиг 17 килограммов зерновых и бобовых… {152}
Интересно посмотреть, как отзывались о Жданове и руководимым им крае со стороны —высшее руководство страны, центральная пресса тех лет.
В материалах съездов и конференций, пленумов ЦК какой-либо существенной критики в адрес лично Жданова не просматривается. Нижегородский край уверенно занимал место среди лидеров индустриализации и не досаждал Центру большими проблемами — ни громкими политическими процессами, ни «разборками» в местном руководстве, ни голодом или волнениями.
Однако для того времени была характерна атмосфера критического отношения к кадрам, когда выискивались малейшие ошибки и недочёты. Даже внешне благополучное положение при отсутствии ускоренного движения вперёд считалось недопустимым, а объективные ошибки сурово осуждались. Такой подход вполне сознательно навязывала центральная пресса, которая служила не только рупором, но была кнутом и пряником в руках высших руководителей страны. Сталин говорил в 1931 году: «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут» {153} . И кнут хлестал по всем, нещадно ускоряя темпы этого бега.
Авторитет центральной прессы, прежде всего партийной «Правды», был очень высок. Её корреспонденты были для местного начальства пострашнее прокуроров, игнорировать публикации не мог себе позволить ни один крупный руководитель.
18 сентября 1930 года в «Правде» появляется заметка с критикой «примиренчества» на заводе «Красное Сормово». Уже через три дня по данному вопросу Жданов направляет секретарю ЦК ВКП(б) В.М. Молотову, ближайшему тогда соратнику Сталина, развёрнутое подробное письмо. Деловой тон этого документа сочетается с явной эмоциональностью.
Письмо начинается с изложения Ждановым ситуации в Сормове, где крайкомом недавно была проведена смена партийного руководства, так как прежнее не справлялось с темпами индустриализации. «Мы можем теперь, опираясь на опыт Сормова, — пишет Жданов, — громить всякие ссылки на плохого рабочего, на объективные условия и т. п. В самом деле: до смены руководства вагонный цех завода выпускал два большегрузных вагона в день, а сейчас выпускает 8, т. е. в четыре раза больше прежнего, и при таких темпах полностью ликвидирует прорыв по вагоностроению. Паровозный цех добился выпуска одного паровоза в день при годовой программе в 100 шт. Этот цех кончает полностью программу 25 сентября и выпускает несколько паровозов в счёт программы будущего года. То же по котлам. То же по двигателям. А ещё месяц тому назад оппортунисты заявляли, что всего этого никак не выполнить…
В условиях того бешеного боя, который мы развернули на Сормове, нелепой и странной кажется заметка в "Правде" от 18 сентября под заголовком "Немедленно расследовать" и под лозунгом "Примиренцам нет места в руководстве". Смысл этой заметки заключается в том, чтобы опорочить новое руководство Сормова… Подобного рода удары по краевому руководству и намёки на наличие в нём примиренческих элементов делаются за последнее время в "Правде" не первый раз. Мы хотим полной ясности в этом деле и хотим, чтобы ЦК в Вашем лице знал, что кое-кто в "Правде", очевидно, не прочь припаять оппортунизм или по меньшей мере примиренчество Нижегородскому Крайкому… Мы памятуем, тов. Молотов, Ваши и ЦК прошлогодние указания, что, когда тебя критикуют и если ты считаешь себя несправедливо критикуемым, то нельзя быть Дон Кихотом Ламанчским, непротивленцем и т. п.
В данном случае в связи с последней заметкой, по нашему мнению, неслучайной, мы должны поставить Вас в известность, что считаем заметку неправильной, политически вредной…» {154}
Далее письмо с эмоциональной лирикой о донкихотстве вновь превращается в строгий, почти бухгалтерский документ, где Жданов в целом ряде пронумерованных пунктов по-деловому излагает историю «товарища Страусова» — именно этого инструктора Нижегородского крайкома, направленного Ждановым на работу в Сормово, грозная партийная газета публично обвинила в «примиренчестве».