— Что ты делаешь? — прошептал он.

Забыв объяснить, Бонни начала демонстрацию. К счастью, Эйнштейн быстро учился.

***

Эйнштейн не сумел сдержать эякуляцию. Он очень пытался и старался, но долгое сексуальное воздержание, возбужденная и стенающая Бонни, ее восхитительно ласкающие руки заставили его проиграть битву.

Ох, какой позор. Ужас. Самое сильное удовольствие, которое он когда-либо испытывал, быстро превратилось в унижение. Эйнштейн прекрасно знал, что мужчина должен ублажать женщину первой. И он потерпел неудачу. Подвел ее. Этого было достаточно, чтобы он захотел запустить процесс самоуничтожения. Или, по крайней мере, спрятаться, чтобы никогда не встречаться с ней лицом к лицу.

Но Бонни, его милая принцесса, — так он теперь называл ее, хоть и не произносил этого вслух — простила и даже проявила довольство отсутствием контроля с его стороны. К удивлению Эйнштейна, она восприняла его эгоистичный поступок как комплимент, а затем еще и поблагодарила за это, опустившись на колени и показав, почему именно мужчины до сих пор говорили с почтением о таинствах минета.

При оценке стояния схем, когда ее губы крепко обхватили член, оказалось, что почти каждый нано-бот в его теле поджарился. Логично или нет, но ощущение рта Бонни, двигающегося вверх и вниз по всей длине члена, было невероятно приятным. Даже лучше, чем приятным, это было… неописуемо. Идеально. Разрушающе.

Как и обещала Бонни, они были далеки от завершения. Член стал больше и тверже, чем раньше. Желание гудело в Эйнштейне, словно опаляющий электрический ток, который оживлял все чувства в организме. Но на этот раз он лучше контролировал себя, вспомнив некоторые факты, которые знал о сексе.

Однако сухие знания в его голове нуждались в реальных экспериментах. В практичных занятиях. Язык на ее киске. Другими словами, Эйнштейн хотел испытать все самостоятельно… во имя науки, конечно.

Ох, да кого он обманывал? Эйнштейн жаждал Бонни так, как не могла объяснить никакая логика.

Как бы ни было приятно ощущать ее рот на члене, Эйнштейн отстранился и поставил Бонни на ноги. Ее блестящие глаза смотрели на него с вопросом, а полные губы раскрылись, чтобы заговорить, но Эйнштейн не стал дожидаться слов. Опустившись на колени, как это ранее сделала Бонни, он раздвинул ее половые губы своими теперь уже теплыми пальцами, чтобы обнажить скрытый клитор. Вспомнив все, что знал, Эйнштейн облизал ее языком.

— Ох, очаровашка, — выдохнула Бонни при первой ласке, но это было последнее связное слово, которое она произнесла, пока Эйнштейн дарил ей такое же наслаждение, которое недавно получал сам. Он упивался Бонни. Облизывая, посасывая и исследуя ее киску, Эйнштейн не мог поверить, что так долго отказывал им обоим в этом удовольствии. Какой восхитительной она была на вкус. Какая обворожительная реакция! Каким невероятно эротичным и возбуждающим опытом оказалось ласкать ее плоть своим ртом. Бонни потянула его за волосы, подбадривая, из-за чего Эйнштейн осмелел, усерднее лаская языком киску. Но этого было недостаточно. Он ввел в нее палец и был потрясен теплом. Влагой. Силой, с которой его сжали вагинальные мышцы. Ему стало интересно, как будет ощущаться ее райское лоно, если в него погрузится его член.

Похоже, ей тоже хотелось это выяснить, потому что Бонни выдохнула:

— Трахни меня. Дай почувствовать этот большой член, очаровашка. Я хочу, чтобы он оказался внутри меня.

Значит, их желания совпадали. Встав, Эйнштейн немного приподнял Бонни, чтобы направить в нее член. Ее ноги обвились вокруг его талии так, чтобы затвердевший ствол оказался прямо у ее входа. Эйнштейн старался держать себя в руках, чтобы не толкнуться быстро и сильно, как ему хотелось, потому что это могло причинить ей дискомфорт. Впрочем, Бонни была не в том настроении, чтобы тянуть время. Стиснув его ногами, она резко опустилась, с силой насаживаясь на член.

О. Мой. Бог. До этого момента Эйнштейн не верил ни в Бога, ни в рай. Тысячи ощущений разом пронзили его и без того перегруженные чувства. Он словно обезумел от наслаждения, тем не менее его тело понимало, как удовлетворить Бонни. Эйнштейн стал входить и выходить, каждым выпадом заставляя ее мышцы содрогаться, что лишь увеличивало блаженство и напряжение.

Бонни начала требовать:

— Да! Да! Жестче, очаровашка. Сильнее, — он повиновался, увеличивая темп и глубоко толкаясь. Вскоре Бонни вцепилась в его плечи, выдохнула его имя и кончила с сокрушительным криком.

Судорожная волна, пробежавшая по ее телу во время оргазма, увлекла за собой Эйнштейна. Его член дернулся, когда Эйнштейн присоединился к ней в блаженном экстазе.

Их тела были тесно переплетены, пока они обливались потом и пытались отдышаться. Впервые за все время, которое он помнил, Эйнштейн наконец почувствовал себя живым. Он крепче обнял Бонни и прижался щекой к ее макушке. Закрыв глаза, он погрузился в это наслаждение.

Теперь Эйнштейн понял, почему так много братьев наслаждались сексом. Почему некоторые киборги решали жить с одной женщиной. Почему существовали баллады и истории о любви и романтике.

У него даже не было слов, чтобы объяснить и выразить те бурные чувства, через которые он прошел, настолько их было много. Но Бонни сумела объединить все в одну фразу:

— Ничего себе, это было весело.

Сказано довольно просто, но метко. Эйнштейн усмехнулся.

— Да. Да, так и было.

— Хочешь повторить?

Он так с делал. Причем несколько раз.