Глава 15

Затаив дыхание и уютно устроившись в его объятиях, Бонни не сумела заставить себя пожалеть о своем признании в любви. Может это и было эгоистично, но она не могла отказать себе в счастье, особенно когда Эйнштейн тоже признался в своих чувствах. Какой смысл причинять боль им обоим? Ну и что с того, что он был слишком хорош для нее? У Бонни была впереди целая жизнь, чтобы доказать, что она заслуживала Эйнштейна. Целая жизнь, чтобы искупить свое прошлое. Целая жизнь, чтобы любить его.

Эйнштейн медленно отпустил ее с очевидным нежеланием. Бонни слишком хорошо это понимала. Они оба только что совершили огромный скачок в отношениях. Этот момент они будут помнить и лелеять вечно, поэтому он заслуживал определенной торжественности. Однако долг звал. Киборги не могли ждать их.

— Нам пора возвращаться к остальным.

Какое-то мгновение Эйнштейн не отвечал. Его руки блуждали по ее телу и нижней части живота, а его член, все еще наполовину твердый, продолжал прижиматься к ее плоти.

— Они могут подождать еще немного.

— Они начнут искать, если мы не вернемся с ответом.

— К черту всех.

— Очаровашка! — Боже, она так плохо на него влияла.

— Что? Мы вот-вот столкнемся с возможной опасностью. Кто знает, когда у нас снова появится немного времени наедине? Я уже много лет выполняю свой долг. Если я хочу потратить несколько минут на свою эгоистичную сторону, то, черт возьми, так и сделаю.

— Ты же знаешь, что Арамус обвинит во всем меня.

— Лучше бы он этого не делал, а то я точно заставлю его петь песни из шоу, — проворчал Эйнштейн.

Бонни рассмеялась.

— Звучит подло.

— Для всех, кто будет это слушать.

Дьявольская усмешка на его лице заставила ее захохотать.

— Ох, подумать только, раньше я считала, что у тебя нет чувства юмора.

— Так и было, пока я не встретил тебя. Я сумел пробудить тебя ото сна, а ты в ответ пробудила во мне человечность.

Если бы Бонни могла плакать, то обязательно расплакалась, а так у нее лишь перехватило горло.

— Это было очень романтично.

— Правда?

— Определенно, — она поцеловала его. Бонни сделала это только в знак благодарности, но у Эйнштейна были другие мысли. Оголодавший, будто они только что не утолили свою страсть, Эйнштейн впился в ее губы, вызывая ее язык на жаркую дуэль, пробуждающую возбуждение, которое, казалось, всегда бурлило, когда он был рядом.

— Нам действительно пора идти.

— И мы пойдем. Когда будем готовы, — пробормотал Эйнштейн. — У меня есть проблема, которую нужно решить в первую очередь.

— Она связано с некой твердостью?

— О да.

— И это тебя отвлекает?

— Очень. Настолько, чтобы я никогда не сумею сосредоточиться на другой задаче.

Повернувшись в его объятиях, Бонни бросила через плечо застенчивую улыбку.

— Мы не можем этого допустить, не так ли?

— Нет.

Бонни наклонилась, вильнув попкой перед Эйнштейном. Он подошел к ней сзади и, сжав член одной рукой, потер тот о ее лоно. Бонни застонала.

— Мы должны сделать это быстро, — выдохнула она.

— Не думаю, что это будет проблемой, — схватив ее за плечи, Эйнштейн толкнулся внутрь, вынуждая Бонни застонать. Ее чувствительная киска содрогнулась, так как новая позиция предоставляла особенный угол проникновения. Эйнштейн глубоко вошел, задев головкой члена точку G, но как будто этого было недостаточно, его пальцы скользнули к ее клитору и стали нежно тот массировать.

— Да, да, да, — простонала Бонни, пока они двигались в унисон.

— Эй, Эйнштейн, почему ты не отвечаешь… — голос Сета прервался. — Хм, вижу, ты занят, но, э-э, ты же помнишь, что мы все вроде как ждем вас.

— Убирайся, — проворчал Эйнштейн, не замедляясь.

— Это займет много времени?

Бонни чуть не закричала, что они бы уже закончили, если бы Сет ушел. К счастью, Эйнштейн выразил мысли их обоих:

— Убирайся, пока я не запрограммировал тебя носить платья и макияж и не переименовал в Салли, — крикнул он.

— Вспыльчивый. Раздраженный. Когда закончите, не могли бы вы встретиться с нами в рубке управления? Нам нужно принять важное решение.

— Пошел на хрен!

Бонни благоразумно сдержала смех, ведь Сет намеренно сводил ее любовника с ума. Они были сами виноваты в том, что выбрали такое людное место. Что поразило ее больше, чем их местоположение, так это отказ Эйнштейна отступать и прятаться в свою обычную застенчивую скорлупу. Неа. Сексуальный монстр, которого она создала, не потерял ни эрекции, ни темпа, хоть и переместился таким образом, чтобы скрыть ее от взгляда друга. А женщины еще считали, что рыцарство умерло.

— Я ухожу. Боже. Ты же в курсе, что секс должен расслаблять, верно? Ох, и просто для ознакомления — это окно не поляризовано.

Значит, за кораблем мог наблюдать кто угодно? Маловероятно, учитывая их расположение в космосе, но все равно как-то волнующе. Эйнштейн, должно быть, тоже так думал, потому что стал яростно толкаться внутрь, как только раздался характерный щелчок закрывающейся двери. Прижав ладони к стеклу, Бонни поддалась навстречу мужчине, прося о большем. Умоляя трахнуть ее. Заявить на нее права. Любить ее.

Несмотря на то, что произойдет в ближайшие несколько часов, они, по крайней мере, нашли, кроме нирваны, несколько важных вещей. Шанс на будущее. Надежду. И самое главное — любовь. Любовь, за которую Бонни сделала бы все, что угодно.

«Военные не отнимут у меня этого. Без драки не обойтись».