Отчалили. Справа и слева возникли скалистые круглые острова, необитаемые и не покрытые никакой растительностью. Это были Кузова. Особенно красивы они, если в безоблачную погоду, когда солнце играет лучами на волнистой поверхности чистого моря, вода которого приобретает глубокий синий окрас, смотреть на них из иллюминатора вертолета. Если плыть на лодке, то часто они просто маячат по бокам неясными сероватыми глыбами, теряя очертания в тумане. Но сейчас тумана не было, и Кузова мрачновато смотрели на две моторные лодки, направляющиеся на Соловки под покровом ночи. Свежий ветер, упорно дувший в лица пассажирам лодок, поначалу был приятным глотком свежего воздуха после двух дней и ночи, проведенных в пропахших особым автомобильным запахом тесных салонах. Вскоре, однако, оказалось, что плыть нужно не один час, а мокрый ветер уже заставлял дрожать и кутаться в одежду. «Возьми, — Александр Андреевич протянул Максиму извлеченную из большого полиэтиленового пакета теплую куртку (вещи ему разрешили взять с собой на острова, давая понять, что возможности приехать за ними на берег, по всей видимости, больше не представится). — Васина была, — добавил он». «Спасибо вам, — стуча зубами процедил Максим, — огромное спасибо». «Ну вот, не успели в одну лодку посадить, а уже коалиция», — пошутил кто-то из «правозащитников» сзади. Максим закутался в куртку и зарыл обветренное стынущее лицо в мягкий меховой воротник. Он закрыл глаза и задремал, сидя под рокот мотора на подрагивающей скамье. Просто сидя, сгорбившись, так как опереться было не на что.

Приплыли уже утром. Справа расположился поселок Соловецкий, продиравший глаза, с бухтой и двумя причалами. Лодки же пристали к песочно-каменистому пляжу. Как только люди высадились на берег, поросший корявыми маленькими невысокими березками, вгрызшимися в бедную почву узловатыми корнями, лодки быстро отчалили и поплыли в сторону поселка.

Вереницей люди устремились в лес. Вдруг первый споткнулся и чуть не упал, всеми силами заставив себя устоять. Под ногами оказалась ржавая колючая проволока, лежащая скученной линией. Столбы, видимо, сняли, а проволоку просто сложили в лесу — пусть сама по себе сгниет, в России этого добра достаточно. Теперь шли осторожнее, смотря под ноги. Вскоре пересекли накатанную желтую грунтовку. Снова лес. Шли напрямик, изредка по слабо проглядывающим тропинкам. Вскоре показался ботанический сад — одна из поражающих всех достопримечательностей Соловков. До революции монахи выращивали за короткое лето мандарины. «Веди, товарисч! — обратился молчавший все время Николай Петрович, — да смотри, повторять подвиг Ивана Сусанина тут ни к чему». Антон беззвучно усмехнулся за спиной Николая Петровича. Воистину, если человек где-нибудь может почувствовать себя главнее всех, то будет вести себя как настоящий повелитель. Из одного того, что Николай Петрович вместе с остальными оказался на Соловках, было ясно, что он — отнюдь не на верхушке всей пирамиды, а только исполнитель, пусть и повыше рангом.

Александр Андреевич молча вышел вперед колонны и повел людей дальше. Незаметно идущий вслед вытащил из кармана пистолет Макарова — на случай побега. Александр Андреевич хорошо понимал, что сейчас его еще не убьют, а убежать не получится — могут ранить, а это неприятно. Будут сложности потом. Через совсем короткое время процессия оказалась у большого плоского овального валуна, покрытого мхом и вросшего в землю.

— Это запасной выход из системы. Он же последний. Остальные были связаны с известными и исследованными подземными коммуникациями монастыря. Они заложены и замаскированы. Поднимайте камень.

— Лебедку! — прокричал Николай Петрович человеку, тащившему на себе огромный рюкзак.

Никто из обычных людей, случайно оказавшихся рядом с этим камнем, никогда бы не обнаружил, что у самого основания в него было вмонтировано покрытое ржавчиной, но прочное железное кольцо, какие приделывают к каменным набережным для швартовки небольших судов. За него и закрепили лебедку. Началась томительная операция подъема камня, длившаяся довольно долго, так как последний обладал весьма значительной массой. Однако вскоре уже показался проем шахты, уводящей вниз. Кромка огромного колодца, которому камень являлся исполинской крышкой, была выложена отесанными булыжниками, аккуратной кладкой.

Тем временем три машины были замечены. И вовсе не беззаботными жителями Рабочеостровска или Кеми. Место, где приехавшие на берег Белого моря пересаживались на лодки, отлично просматривалось из крайних окон одного стоящего на отшибе барака. Двое людей прильнули к оплывшим от старости стеклам. Один из них достал огромный морской бинокль и стал рассматривать фигуры вылезающих из серых машин. Вот показался Александр Андреевич. Он повернулся к бараку лицом, как бы оглядывая строения бедного поселения. Потом его сопроводили в лодку.

— Это же… Саша! Он в плену! — прошептал человек в бараке.

— Пятиминутная готовность! — вскричал второй.

В рюкзаки полетело все, что могло их выдать, а также сами алмазы, недавно привезенные с архипелага. Отправлявшиеся на Соловки уже погрузились в лодки, машины развернулись.

— Так, какой там адрес он указал, где их база-то была? — пробормотал водитель ведущей машины, листая записную книжку. — Сейчас будем искать, в этом чертовом поселке не найдешь еще, где дома, на которых название улиц сохранилось. В это время из окон барака уже повалил дым.

«Ушли! — подумал Александр Андреевич. — Ну хорошо, что заметили!»

— Ушли! Заметили, сволочи! Надо было раньше туда заехать, перед тем, как… давай отсюда, они недалеко удрали! — заорали повыскакивавшие из машин, подкативших к бараку. Остальные жители мигом проснулись от дыма. Водопровода и огнетушителей не было, пришлось заливать пожар из деревянных бочек с питьевой водой, стоявших подле барака, куда «Газель» каждый день привозила воду. Потом стали бегать до моря, но все было тщетно. Прибывшие через час пожарные залили дымящееся пепелище.

Поджигатели, за несколько минут до появления «уазиков», спешно погрузились в старенькую «пятерку» и, что было мощи в двигателе с четырехступенчатой коробкой, помчали в сторону Кеми. Озверевшие от собственной несообразительности и колоссального просчета, три серых машины бездумно пошарили по узким улочкам поселка, ревом моторов будя жителей, что давало убегавшим преимущество во времени. Преследователи скоро поняли, что рысканье по переулкам ни к чему не приведет и тоже рванули в Кемь.

Люк медленно открывался. Наконец, когда зазор между камнем и шахтой стал с полметра, было решено прекратить работу и спуститься вниз. Внизу замаячили скобы. Они были широкими, из толстого кованого железа, вмонтированные в старинную кирпичную кладку, которая прекрасно сохранилась. Шахта оказалась неглубокой. Она выходила в сводчатый грот, откуда начиналась галерея, тоже сводчатая, выложенная кирпичом. На торце одного из них Максим смог различить дату — середина девятнадцатого века. Наверное, эта часть подземелья считалась здесь новой. Впереди шел Александр Андреевич. Он был вроде наживки — за каждым поворотом могли ждать его бывшие компаньоны. Александр Андреевич единственный знал, что попасть в подземелья Соловков незаметно было нельзя: на люк была поставлена сигнализация, и где-нибудь их уже наверняка ждала засада. При свете фонарей галерея была хорошо видна. Построена она была на совесть, хоть пол и был влажным, но луж не было вовсе. Через определенные промежутки на потолке попадались вмонтированные ржавые железные крюки, с которых свисали маленькие белые ниточки сталактитов. Чаще были закреплены старинные фарфоровые изоляторы — видимо, еще до революции планировалось оснастить тоннель электрическим освещением. Вскоре они оказались в обширном подвале. Это было не просто помещение, а целая сеть комнат. Справа от тоннеля, из которого вышли люди, виднелось начало самой обычной просторной лестницы наверх. От третьей ступеньки до самого потолка была видна кладка, причем, по всему, сделанная гораздо позже как самого подвала, так и того хода, которым воспользовались вошедшие.