Он, конечно, никуда не исчез, но действительно немного увял и общаться больше не порывался. Аппетита у меня, честно говоря, не было. Зато у Лонли-Локли хватило невозмутимости с интересом перепробовать все блюда и завести со своими родственниками деловую беседу о доходах, которые приносит поместье, и расходах, каковые требуются на его содержание. При этом у него было строгое лицо налогового инспектора. Разумеется, если верить ответам господина Маркуло, получалось, что содержание фамильного замка Кутыков и прилегающих к нему земель - самое разорительное дело на свете! Оставалось только недоумевать: почему эти несчастные люди, тратящие на поддержание своего скудного хозяйства последние гроши, не бросились на шею своему потенциальному избавителю от этого бремени... А я развлекался, наблюдая за присутствующими. Создавалось впечатление, что я нахожусь на хорошо организованном спектакле в каком-нибудь модернистском театре, где зрители получают возможность полностью погрузиться в происходящее. Преувеличенно колоритная внешность наших новых знакомых, их странные манеры, непривычная смесь деревенской грубости и старомодной аристократической церемонности, их ничем не прикрытая, скорее уж напротив, несколько утрированная, настороженная враждебность - все это не было похоже на настоящую жизнь, раскрашенную, как мне до сих пор представлялось, в полутона, а не расчерченную на яркие полосы основных цветов спектра.

Разглядывая персонажей этого милого домашнего спектакля, я довольно быстро решил для себя, кто есть кто. Номинальным главой семьи был, разумеется, "опереточный злодей" Маркуло - во всяком случае, он очень старался казаться лидером. Его жена Мичи, судя по всему, большого веса в семье не имела: к ее щебету никто особо не прислушивался, хотя голосок у дамочки был что надо: звонкий и пронзительный, как вопли телефона в ночи. А вот его флегматичная сестричка Ули, похоже, и была настоящим "серым кардиналом" при своем братце. На старую ведьму никто не обращал внимания: как я успел заметить, ей просто позволяли говорить и делать все (или почти все), что она хочет, как ребенку. К маленькому старичку отношение здесь было вполне уважительное, но сдержанное и прохладное. Он словно был окружен прозрачной, но непроницаемой стеной молчания. Сидел на своем табурете, задумчиво разглядывая нас с Шурфом, и неторопливо отщипывал крошечные кусочки булочки - можно сказать, клевал, как птичка. Мрачный урод Пурех и босоногие "кузены" - что хмурый "дурачок", что мечтательный "поэт", судя по всему, никакого веса в этом семействе не имели. Маркуло постоянно делал им какие-то замечания: и пьют они, дескать, слишком много (что касается небритого Пуреха, это была святая правда!), и чавкают, и локти на стол положили, да и рожи у них неумытые... Впрочем, на слова Маркуло ребята не реагировали: то ли уже давно привыкли к его брюзжанию, то ли вообще не слушали. Особенно досталось "поэту": Маркуло то и дело упоминал о каком-то колючем кусте, который тот умудрился за один вечер вырастить на его семейном ложе, так что минувшая ночь была омрачена необходимостью извлекать многочисленные занозы из самых неподходящих для этого мест. При слове "куст" босоногий Йохтумапп на мгновение расплылся в нежной улыбке, а потом снова ушел в себя. Очевидно, этот парень считал растения самыми совершенными созданиями природы, а вот собратья по биологическому виду явно не вызывали у него никакого интереса...

Когда затянувшийся семейный ужин все-таки подошел к концу (своеобразным сигналом послужило шумное падение под стол перебравшего Пуреха), я вздохнул с облегчением. Честно говоря, я уже давно не проводил время столь скверно, и убийственный аргумент сэра Шурфа: "между прочим, большинство людей живут так изо дня в день!" - не произвел на меня никакого впечатления. К счастью, откуда-то возник единственный нормальный человек в этом доме, господин Тыындук Рэрэ, и с вежливым поклоном предложил нам проследовать в свои "покои" - именно так он и выразился, черт побери!

"Покои" оказались двухэтажным каменным домиком в дальнем конце двора. На первом этаже была одна просторная комната с большим обеденным столом и простыми деревянными лавками, на втором - две маленькие спальни, вопреки моим ожиданиям, чистые и уютные.

- Скажите, господа, а что случилось с нашими воротами? - нерешительно спросил наш провожатый перед тем, как распрощаться. - Это вы их... - даже не знаю, как сказать! - изничтожили?

- Сначала мы просто стучали, - невозмутимо ответил Шурф.

- Полчаса, не меньше! - ядовито добавил я.

- Да, я слышал, - вздохнул дворецкий. - И собирался открыть, но хозяева не велели. Сказали, что по ночам хорошие люди в гости не ходят... Знаете, я ведь обязан выполнять их приказы!

- Любые? - с холодным любопытством спросил Шурф.

- Любые, - твердо ответил тот. - Желаю вам приятно провести ночь, господа!

И он поспешно удалился, словно опасаясь продолжения беседы.

- Интересно, сколько надо платить человеку, чтобы он выполнял "любые" приказы? - спросил я своего друга, пытаясь изобразить на лице циничную ухмылку. Ухмылка не получалась: ни циничная, ни просто веселая - вообще никакая. Настроение было пакостное, словно завтра утром мне должны были удалить аппендицит: ничего страшного, конечно, но чертовски хочется сбежать домой...

- Можно вообще не платить, если сварить хорошее приворотное зелье, - задумчиво отозвался Шурф. - Приворот бывает не только на любовь, но и на верность хозяину... Хотя, я не уверен, что Кутыки его именно опоили. Может быть, они действительно просто хорошо ему платят, или обещают заплатить. Возможно, он живет в этой семье с детства и многим им обязан... А может быть, этот достойный господин просто считает делом чести хорошо выполнять свою работу. Так тоже бывает.

- Шурф, мне здесь не нравится! - решительно сказал я, усаживаясь за стол. - Пока мы ехали, все было просто отлично. А теперь...

- Мне здесь тоже не нравится, - согласился он. Сел рядом со мной, задумчиво подперев голову рукой, помолчал, а потом спросил: - Я испортил тебе отпуск, Макс? Не в моих правилах сожалеть о содеянном, но на сей раз я искренне сожалею!

- Да нет, при чем тут ты! Я сам виноват наверное, - примирительно улыбнулся я. - Позволил своему настроению испортиться... Мог бы давно избавиться от этой глупой привычки. Просто я давно не имел дела с людьми, которым я настолько активно не нравлюсь, вот и все!

- А Угурбадо? - удивленно спросил Шурф. - А комендант Нунды, убитый тобой Капук Андагума? А...

- Не надо продолжать, я уже понял, - кивнул я. - Но с врагами проще: с ними надо сражаться, а не сидеть за одним столом, тоскливо дожидаясь конца семейного ужина.

- Кутыки тоже враги, по крайней мере, пока, - сухо сказал он. - И чем раньше ты это поймешь, тем лучше. Собственно говоря, я как раз хотел предложить тебе перенести наши постели сюда, в гостиную. Пока мы в этом доме, спать следует в одном помещении и непременно по очереди.

- Думаешь, все настолько серьезно? - с сомнением переспросил я. - Все-таки эти люди - твои родственники, хоть и дальние. К тому же, ты сам дал им понять, что их имущество тебе и даром не нужно - разве что из уважения к воле покойного, и все такое. На их месте я бы попытался с тобой договориться: дескать, ты владей себе, пожалуйста, чем хочешь - на бумаге! - а мы будем тут жить и присматривать за порядком...

- Это ты так рассуждаешь, - пожал плечами Шурф. - Богатый житель столицы Соединенного Королевства, Тайный Сыщик, обремененный множеством дел, которые кажутся тебе по-настоящему серьезными и интересными, к тому же, ты - человек, от природы не наделенный страстью к обладанию имуществом... А жизнь этих людей протекает в стенах их дома, который они гордо называют "фамильным замком". Собственно говоря, этот дом - их единственное достояние. А бумаги для них не пустая формальность, а веское подтверждение того, что они - "Кутыки Хоттские", а не какие-нибудь безземельные голодранцы. Можешь мне поверить: они кому угодно глотку перегрызут, когда дело дойдет до дележа, в том числе и друг другу. Что уж говорить о чужаках, вроде нас с тобой! Кроме того, вспомни, что я рассказывал тебе о драххах: по их лицам можно сразу понять, кто чего стоит. Как тебе кажется, среди этих Кутыков есть просто добрые люди?