Когда я проснулся, в спальне было почти темно. Это походило на рекорд: давненько я не спал до заката.

«Ну ты даешь, парень! — раздался в моей одуревшей со сна голове зов Мелифаро. — Молодец, я только что заработал корону!»

«Что?» — обалдело спросил я.

«Ничего особенного. Я поспорил с Меламори. Она утверждала, что ты проснешься до заката, я брякнул, что после. И был готов к проигрышу. Но ты меня здорово выручил.»

«Значит, с тебя причитается не один, а два обеда. Твои долги растут на глазах, бедняга! Отбой!» Я зевнул и поплелся вниз, голова гудела, как с похмелья. Элла и Армстронг сыто дремали над своими мисками в центре гостиной. Молодчина Урф наверняка приходил, пока я спал: котята не только были готовы лопнуть, но и перестали быть теми растрепами, которые встретили меня утром.

К тому моменту, как я смыл липкую паутину сверхплановых сновидений и начал чувствовать себя человеком, курьер из «Сытого скелета» уже жалобно скулил под дверью. В последний момент я сообразил, что так и не успел одеться и, не долго думая, закутался в пеструю подстилку Армстронга. Это, конечно, не «Мантия Смерти», но открывать дверь голым было бы чересчур эксцентрично… Взглянув на лицо курьера, я понял что кошачья подстилка — тоже не лучший домашний костюм, но менять что-либо было уже поздно. Бедная моя репутация!

Закрыв дверь за перепуганным парнем, я вернул коврик на место и с удовольствием приступил к завтраку. После первой чашки камры я стал гораздо сообразительнее. До меня дошло, что леди Меламори вполне могла поспорить с Мелифаро не только по причине своего неконтролируемого азарта. Она наверняка решилась выполнить обещание поразмять ноги в моем обществе, а вот послать мне зов постеснялась. Пари насчет моего пробуждения — отличный способ заполучить полную информацию о моих делах, ну и тактично напомнить о себе.

Как будто я мог забыть о своей «головной боли»!.. Так что я немедленно связался с этим непостижимым существом.

«Хороший день, незабвенная!»

«Не день, а вечер, сэр засоня! По вашей милости я проиграла целую корону!»

«Я в курсе. Перед этим у меня была ужасная ночь: мне снился Джуффин.

Можешь себе представить?! Меня надо жалеть, а не ругать. А еще лучше — проветривать.»

«Я зайду за тобой через полчаса, — просто сказала Меламори, — сэр Джуффин сообщил, что сегодня ночью ты свободен, так что у меня большие планы. Отбой.»

И я чуть не умер от счастья. А потом пошел одеваться: если леди Меламори застанет меня завернутым в подстилку Армстронга, счастье будет недолгим! Или наоборот?…

Когда обалдевшая от собственной решительности Мастер Преследования застыла на моем пороге, я уже был прекрасен и готов ко всему. «Ко всему» — это значит пройти, если понадобится, тысячи миль по мозаичным тротуарам Ехо в сопровождении леди Меламори, поскольку совместная пешая ходьба — именно то, что, по ее мнению, требуется неравнодушным друг к другу мужчине и женщине… Возможно, я торопился с выводами насчет этого «друг к другу», но отчаянные глаза Меламори подтверждали мои самоуверенные догадки.

На этот раз мы доковыляли до Нового Города (от моего дома это часа полтора ходьбы, между прочим). Меламори успела рассказать мне массу свежих сплетен, но я слушал в пол-уха: уж слишком было хорошо!

— Здесь есть одно замечательное место, — сообщила Меламори, — старый пустой особняк с маленьким садом. В саду торгуют какими-то дрянными напитками, поэтому там совсем безлюдно.

— Незабвенная, я знаю огромное количество безлюдных мест с дрянными напитками, начиная с собственной квартиры! — рассмеялся я. — Стоило так далеко идти!

— Это особенное место. Раньше там была загородная резиденция Ордена Потаенной Травы… когда Ехо был гораздо меньше, чем сейчас, конечно. Тебе понравится… Это здесь! — И мы свернули чуть ли не в «подворотню». Но темный узкий пролет вел в запущенный сад, озаренный голубоватым светом крошечных стеклянных шариков, наполненных сияющим газом. Здесь не было привычных столиков, только невысокие скамеечки, приютившиеся среди вечнозеленых кустов Кахха (очень похожих на обыкновенный можжевельник).

Воздух был удивительно холоден и прозрачен, но это был не тот холод, от которого можно замерзнуть… Мне показалось, что я удивительно молод, а мир вокруг полон тайн… Что ж, все это было чистой правдой! Я расплылся в улыбке.

— Мне уже нравится! Здесь великолепно!

— Ага… Не вздумай заказывать камру, она у них просто отвратительная.

Уж лучше что-нибудь покрепче: такого рода напитки при всем желании невозможно испортить.

— Покрепче?! Не забывай, у меня еще утро!

— Да, действительно… Ну, тебе же хуже, сэр Макс! А я буду накачиваться какой-нибудь «Джубатыкской пьянью»: у меня, с твоего позволения, уже давно вечер…

— Ничего страшного! — заявил я. — Есть же у них еще что-то. Ну, хотя бы вода из какого-нибудь грешного священного источника…

Воду здесь, увы, не подавали, так что я был вынужден довольствоваться стаканом какого-то кислого компота. Думаю, мы с Меламори были замечательной парочкой: хрупкое эльфоподобное создание, налегающее на крепчайшую «Джубатыкскую пьянь» и здоровый мужик в «Мантии Смерти», прихлебывающий компотик!

— Если уж говорить, так здесь! Что касается моих страхов, Макс… — ни с того ни с сего решительно начала разрумянившаяся от своего пойла Меламори, потом резко умолкла и так же неожиданно продолжила. — Кое-что я все-таки раскопала! Ну-ка скажи мне: какого цвета у тебя глаза?

— Ко… ка… кажется, коричневые… или… — Я был ошеломлен. — Грешные Магистры, что это с моей памятью?!

— Ага, значит, сам не знаешь! Ладно, смотри! — И Меламори извлекла из складок темного лоохи маленькое зеркальце. — Смотри, смотри…

Я посмотрел. Из зеркальца на меня уставились серые глаза, круглые от удивления.

— Что это со мной? Совсем забыл, надо же!

— Забыл? Немудрено было забыть: вчера они действительно были карие… вечером. А утром — зеленые, чтобы скучно не стало, наверное. А когда я заходила в Управление за три дня до Конца Года — голубые. Я еще подумала, что они такие же, как у моего дяди Кимы…

— Очень мило с твоей стороны, Меламори, что ты обращаешь внимание на такие мелочи… Но для меня это новость! Даже поверить трудно. Ты ничего не перепутала?

— На что будем спорить? — усмехнулась Меламори. — Посмотришь на себя через час! Они у тебя все время меняются!

— Не буду я с тобой спорить! — буркнул я, отдавая зеркальце. — Но хоть убей, не понимаю: при чем тут какие-то страхи? Ну, меняются у меня глаза, тоже мне чудо! Кто бы уж говорил… У тебя же вся родня в Семилистнике, незабвенная!

— В том-то и дело! Я много чего знаю, но о таком никогда не слышала…

Вчера вечером, когда до меня дошло, я даже спросила у дяди Кимы… Я не стала говорить про тебя, сказала, что заметила это у одного из курьеров… И Кима тоже заявил, что мне померещилось, поскольку «так не бывает». Я не рискнула настаивать, но сегодня утром спросила у сэра Джуффина. Знаешь, что он мне сказал?

— Попробую угадать… «В Мире много чудесного, девочка!» Или: «Не забивай себе голову пустяками, Меламори». Я угадал?

— Почти! — вздохнула Меламори. — Он заявил, что это — «не единственное твое достоинство». И добавил, что в городе полно обыкновенных ребят, без всяких там странностей, и именно поэтому они совершенно не подходят для работы в нашей конторе…

— Мне приятно! — улыбнулся я. — Скажу ему «спасибо» при случае.

— Сэр Макс, все это очень весело, но… Ты вообще уверен, что ты — человек?

— Не знаю! — расхохотался я. — Никогда над этим не задумывался!

— Сэр Джуффин ответил мне тоже самое… И точно так же ржал. А мне что делать прикажете?… Службу бросать, чтобы вас… тебя не видеть, или напиваться при каждой встрече для храбрости?! Сэр Макс, я тебя спрашиваю!

Наверное, мне следовало немедленно придумать какую-нибудь успокоительную глупость. Это было в моих же интересах. Но… Меламори нравилась мне так сильно, что ни врать, ни выкручиваться не хотелось.