В длинном изумрудно-зелёном платье в цвет своих глаз, открывающем лишь руки и шею, с лентой аналогичного цвета, перехватывающей копну рыжих волос и удерживающей их за спиной, с лёгким, почти незаметным макияжем на лице, Елия тоже изменилась до неузнаваемости, став ещё более прекрасной.

Вошедшей следом Яны я даже не замечаю, хотя где-то на уровне подсознания отмечаю и её появление. Зато прекрасно вижу, как на преображение Евы реагирует Тим. Взгляд у блондина выразительный настолько, что я не удерживаюсь, метнув гравитационный импульс, сваливший рядом с ним один из наполненных бокалов. Помогает, вернее, отвлекает, потому что большинство участников трапезы теперь заняты уборкой, а ему приходится отправиться к себе, чтобы сменить брюки.

Впрочем, мера временная, и когда по возвращении молодой землянин вновь смотрит только на маленькую кокетку, купающуюся в лучах всеобщего внимания, я умываю руки. Ладно, пусть. Всё равно его интерес абсолютно бесперспективен. А у людей праздник как-никак.

Застолье оказывается весьма шумным и заразительным. Главным образом потому, что транслируемое на экран гостиной изображение весёлого торжества, отмечаемого в разных уголках планеты, напрочь снимает ощущение ограниченности и изолированности нашей скромной и немногочисленной компании. Я с любопытством рассматриваю фееричные картинки, яркие, динамичные, зажигательные, в один прекрасный момент сменяющиеся изображением узкого шпиля с необычным древним механизмом, отсчитывающим время.

Ритуал «напиши на бумажке желание, сожги, размешай пепел в бокале шампанского и выпей под бой курантов» поражает меня до глубины души. Нет, я, конечно, подражая остальным, именно это и делаю, вот только глубина веры, которую они в это вкладывают, остаётся для меня непонятной. Как можно так слепо верить в сверхъестественное?! Вот я, например, точно знаю, что моё желание сбудется, только если я сам приложу к этому усилия. И немаленькие. Ибо вернуться в империю, мало того, вернуть туда Еву в целости и сохранности, — задачка не из лёгких.

Ещё больше меня шокирует появление чересчур бородатого субъекта в объёмном красно-белом тулупе и с заплечным мешком, который с громким: «Хо-хо-хо! Деда Мороза не ждали?» вваливается в помещение, неся с собой холодный воздух и снежную россыпь, мгновенно превращающуюся в капельки воды на полу.

Не сразу до меня доходит, что это не кто иной, как Артемий, который незаметно исчез несколько минут назад, чтобы переодеться. И теперь нас ждёт ещё один обряд, непременно соблюдаемый при встрече Нового года. А когда из мешка начинают появляться подарки, которые он шумно и весело вручает присутствующим, я понимаю ещё и то, что непростительно глупо поступил, не разузнав заранее всех нюансов празднования, потому что даже я получаю небольшую коробочку, завёрнутую в разноцветную бумагу.

Догадаться о том, кому именно я обязан подобным вниманием, труда не составляет. У меня в руках оказывается брошь. Крошечная ёлочка, собранная из мелких стеклянных шариков. И небольшая открыточка с подписью: «Тису, в благодарность и на память».

Евеллина тоже вертит в руках похожее украшение, разве что в форме сине-фиолетового цветка чем-то напоминающего миоцу, а потом восторженно ахает, обнимая Елию.

Самое сложное во всём этом — делать вид, что ничему не удивляешься. Ведь провоцировать интерес и вопросы типа «откуда это мы такие непосвященные свалились», не стоит.

Проходит ещё немного времени, и заразительное веселье с шутками и тостами сходит на нет, постепенно сменяясь куда более спокойной, расслабляющей атмосферой. Приятная музыка, мерцающие огни, полумрак…

Артемий, вернувший себе нормальный облик, обняв Яну, вальсирует с ней на маленьком пятачке свободного пространства. Игорь молча сидит на диване, потягивая золотистую жидкость из бокала, невидящим взглядом уставившись в неведомое нам нечто. Тим с Евой вполголоса, но весьма активно обсуждают визуально-объёмные картинки, которые он назвал «голографии», притащил из своей комнаты и теперь ей демонстрирует. Елия стоит у окна, рассматривая непрекращающийся снегопад за окном.

Поднимаюсь со своего места, перемещаясь к ней и останавливаясь рядом.

— Спасибо, — негромко говорю, когда она оборачивается ко мне. — Твой подарок стал для меня настоящей неожиданностью. Очень приятной.

— Это самое малое, чем я могу тебя отблагодарить, — почему-то очень грустно улыбается девушка. — Если бы не ты… — может, она и старается сдержаться, но на лице всё же появляется затравленное выражение. Даже кисть, удерживающая занавесь, сжимается сильнее.

— Я же сказал, что тебе больше нечего опасаться, — осторожно разжимаю дрожащие пальчики, забирая в свои.

Некоторое время мы молчим, потому что она вернулась к созерцанию природы. Её рука так и осталась в моём распоряжении и я, пользуясь возможностью, глажу мягкую бархатистую кожу, прислушиваясь к собственным ощущениям. Приятно. Необычно. Совсем иначе, нежели с моими бывшими подружками. Возможно, это потому, что она не лансианка?

Наконец, Ель снова поворачивается.

— Тис, — смотрят на меня зелёные глаза. — А ты не хочешь со мной потанцевать?

— Что сделать? — едва верю тому, что слышу. Надеюсь, у меня не слуховые галлюцинации?

— Потанцевать, — послушно повторяет, не понимая моего изумления.

Встряхиваю сознание, напоминая самому себе, что я не в империи. Это там совместный танец — главный элемент свадебного обряда. И вальсировать в паре с девушкой — фактически признать, что она принадлежит именно тебе. А как будет выглядеть подобное действо на Земле?

— Ладно, не бери в голову, — приняв моё молчание за отказ, Елия осторожно высвобождает свою руку. По губам скользит улыбка, вот только в глазах веселья я не вижу. Скорее, разочарование. — Я пойду, — проскальзывает мимо меня к выходу.

— Подожди, — неожиданно даже для самого себя ловлю её за талию, возвращая обратно, и замираю, потому что, не рассчитав усилия, оказался с девушкой в таком тесном контакте, который в общем-то этикетом не предусмотрен. В напряжении жду, как она отреагирует, но кроме лёгкого смущения мой поступок, похоже, никаких отрицательных эмоций не вызывает.

Зато провоцирует весьма бурный отклик моего организма. И этот «отклик» приходится гасить основательным волевым усилием. Вот только отпускать девушку и разрывать случайные объятия я не спешу. Просто перемещаю одну из рук ей на спину, чтобы было удобнее, оставив другую на талии, и шагаю Елии навстречу, заставляя отступить.

Мне легко. Изучение рисунка танца — такой же важный элемент обучения в империи, как и всё остальное. А вот моя партнёрша не сразу понимает, что я хочу чтобы она двигалась свободно, без внутреннего напряжения, сковывающего движения. Поначалу путается в шагах, теряясь и останавливаясь. Наконец, попадает в ритм и расслабляется, позволяя мне вести.

Да, это глупо. Рискованно. На грани фола. Но я увлёкся процессом, практически забыв о том, где и с кем нахожусь. Как и о том, кто именно за нашим танцем наблюдает. Широко раскрыв глаза, приоткрыв от удивления маленький ротик и даже не дыша.

Случайно бросив взгляд на сестру, замираю, сообразив, что натворил.

— Тис? — непонимающе смотрит на меня Елия, которую я непроизвольно сильно сжал.

Ответить ей не успеваю. За окном раздаётся приглушённый расстоянием взрыв, а мне в руку впивается микроразряд, сигнализируя о появлении угрозы извне. Реальной угрозы, ибо опознавательный сигнал, который транслируют корабли союзников, отсутствует.

Началось.

Отпустив девушку, перехватываю её запястье и шагаю к сестре, бесцеремонно поднимая с кресла. На немое изумление и встревоженные взгляды мужской части населения внимания не обращаю. Не до них сейчас. Решительно увлекаю перепуганных подружек на лестницу. Праздничная одежда ну никак не подходит для того, что нам предстоит, а время поджимает. Поставленная мной защита надолго врага не задержит.

Вопросов мне не задают, во многом благодаря тому, что взрывы не прекращаются, а значит у всех, кто их слышит, работает инстинкт самосохранения. И понимание того, что не просто так я веду себя столь странным образом, напрочь отбивает желание возмущаться.