- Па, насчёт Лысенко, и пшеницы, - вставил Сергей. - Какая у нас урожайность пшеницы? Ну, средняя...

   - Около 8 центнеров с гектара. 7,7 если точно, - по памяти ответил Никита Сергеевич. - А что? Нарыл что-нибудь?

   - Кажется, да, - Сергей повернул к отцу экран ноутбука, на котором виднелась какая-то длинная таблица. - Это таблица урожайности пшеницы в 1995-2006 годах в сравнении по странам.

   - Ну-ка, ну-ка... - Никита Сергеевич заинтересованно заглянул в экран и ... - Ско-о-олько-о???

   Сергей ещё ни разу не видел отца таким ошеломлённым.

   - Дания?! Крохотная Дания - 75 центнеров с гектара?!! - Хрущёв-старший побагровел. - Ирландия - от 82 до 99 центнеров?! Нидерланды... это Голландия, что ли? 86 - 89 центнеров??! Это как??!! Это, бл#дь, как??!! Ирландия - 99 центнеров??!! Как??? У них там эти... как их там... друиды колдуют, что ли??

   - Пап, тут фотка есть, - Сергей переключился на фотографию.

   Никита Сергеевич вытаращил глаза. Таких колосьев, как на фотографии, он никогда не видел. Длинные, с ладонь, четырёхгранные, а то и шестигранные колосья, полные крупных спелых зёрен, были совсем не похожи на худосочные двухрядные колоски, которые он привык видеть на полях.

   - Так вот оно что!!! - рассмеялся от облегчения Хрущёв-старший. - У них селекционеры знатно постарались. Ты смотри, какой могучий колос! А у нас... Та-ак!... - Никита Сергеевич снова побагровел и схватился за телефон. - Андрей Степанович!

   Сергей понял, что отец звонит своему помощнику по сельскому хозяйству Андрею Степановичу Шевченко.

   - Андрей Степанович, завтра прямо с утра бери своего любимого Лысенко, - продолжил Никита Сергеевич, - и пулей ко мне в Кремль. И мешок прихвати, да побольше!... Зачем мешок?.. Пи#дюли складывать будете!! Агрономы, вашу мать... Вот завтра и узнаете!

   - Пап, успокойся! - Сергей постарался угомонить не на шутку разошедшегося отца. - Там всё не так просто... Сам подумай. Самая большая урожайность, похоже, в приморских странах, где не слишком жарко, но влажно. Ирландия, Англия, Нидерланды, Дания... А вот в Португалии тепло, но сухо, и урожайность там - 12-17 центнеров.

   - Серёга, да нам бы хотя бы 12-17 центнеров вместо наших семи-восьми! При наших-то посевных площадях! Мы бы страну хлебом завалили и ещё полмира в придачу! - Никита Сергеевич вытер вспотевший лоб. - Ладно. Давай, что там дальше?

   - Дальше - ветровая эрозия. С пыльными бурями что будем делать? - спросил Сергей.

   - Тут один рецепт - узкие поля, разделённые лесополосами, - пояснил Никита Сергеевич. - Но лесополосы за год-два не вырастут. А за 8-9 лет - уже вполне. К 62 году, когда самые сильные бури ожидаются, мы уже будем готовы.

   - Надо ещё определить преобладающее направление ветра для этой местности, - предложил Сергей. - И сажать лесополосы поперёк.

   - Годится, - одобрил Хрущёв. - Надо ещё карту солончаков составить. Поручу почвоведам. Чтобы эти земли объявить запретными для распашки. И если кто их распашет, за Полярный круг пахать поедет! Лично прослежу, мать их! Вот видишь, Серёга, как ты мне помог! Спасибо. А теперь поручу специалистам составить подробный план, с экономическим обоснованием, сметой... Как будто завод строим. И за отступление от плана будем наказывать.

   Намеченными мерами Никита Сергеевич не ограничился. Понимая, что они не снимают риска земледелия в степной зоне, подверженной ветровой эрозии, он задумывался и о способах поднятия урожайности на уже используемых землях в нечернозёмных регионах в центре и на северо-западе. Для этого были необходимы химические удобрения. По инициативе Хрущёва ЦК КПСС и правительство приняли постановление "О развитии производства удобрений для нужд сельского хозяйства", которое предусматривало строительство в каждом регионе нескольких заводов по производству удобрений.

   Первые несколько комплектов оборудования для этих заводов были закуплены за границей. А затем Государственный Институт Прикладной Химии получил задание разработать аналогичное оборудование отечественного производства.

   Ещё одним неотложным делом для главы государства была жилищная проблема. Население городов, прежде всего, Москвы и Ленинграда, быстро росло, не столько за счёт рождаемости, сколько за счёт рабочих промышленных предприятий. Очень многие из них перебрались в города из сельской местности. Однако жить им было негде. Основных причин было две. Прежде всего, последствия войны. В ходе боевых действий огромное количество жилого фонда было разрушено. Москву эти разрушения затронули меньше, но городам на западе, северо-западе и юге сильно досталось.

   Вторая и главная причина - до войны массовым жилищным строительством для народа никто вплотную не занимался. Страна строила заводы и фабрики. Жильё, конечно, строилось, но его было гораздо меньше, чем требовалось.

   Квартиры в строившихся кирпичных домах получали руководители, учёные, деятели искусства, высокопоставленные военные. Но всем остальным тоже надо было где-то жить. Для них, в основном, строились дома барачного типа на окраинах городов. Строились из сырого леса, в лучшем случае - из неоштукатуренного кирпича. Удобства располагались в конце длинного коридора, а то и во дворе. "...Система коридорная, на 38 комнаток всего одна уборная", - это написано о тех временах и тех домах.

   Третья причина - устаревшие технологии строительства. Дома, именуемые в народе "сталинскими", строились по старинке из кирпича. Это были хорошие, добротные дома, но строить их было долго и дорого. Решать жилищную проблему такими домами можно было ещё лет сто, и такое решение напоминало радугу - чем дольше за ней гонишься, тем дальше она отодвигается.

   Решение проблемы Никита Сергеевич видел в технологии крупнопанельного строительства. Из кирпича дом строился в среднем два-три года. Панельный дом можно собрать за две недели, а полностью сдать под ключ за три месяца.

   Идею крупнопанельного строительства выдвинул не Хрущёв. Первые эксперименты проводились ещё до войны. В 47-48 годах в Москве на Хорошевском шоссе была построена целая улица панельных домов. Но без активной поддержки Хрущёва эти эксперименты, вероятнее всего, так и остались бы экспериментами.

   Серьёзно заниматься строительными проблемами он начал ещё в 1949 году, когда возглавил Московский Комитет партии. Технологию пришлось пробивать с боем - руководство Госстроя этому нововведению сопротивлялось. В этот период Госстрой курировал лично Берия, за ним руководство Госстроя чувствовало себя в полной недосягаемости и на аргументы Хрущёва и поддерживавших его специалистов не реагировало. Тогда Никита Сергеевич обратился с запиской-предложением к Сталину. Сталин, ознакомившись с документом, предложения Хрущёва поддержал.

   В результате в Москве, в Люберцах и на Красной Пресне были построены два домостроительных комбината, выпускавшие стеновые панели. Идея панельного строительства заключалась в конвейерном изготовлении стеновых панелей и последующей сборке.

   Сама по себе технология изготовления панелей тоже родилась не за один день. Пришлось решать множество технических проблем, вроде прилипания бетона к металлическим формам или конструкции конвейера для перемещёния ещё не затвердевших плит. Но главной проблемой стало качество сборки панельных домов.

   Производственная культура у строителей несколько отличается от принятой на машиностроительных заводах. Расхождение в несколько сантиметров строители никогда проблемой не считали. А сборка дома из готовых панелей требует точности, близкой к машиностроительной.

   При сборке между плитами оставались щели, особенно в углах. Замазывание щелей цементом или мастикой не помогало, цемент на плитах не держался, мастика плавилась от летней жары. Жильцы жаловались: через щели в квартиры попадала вода, задувал ветер, зимой в комнаты проникал мороз. Строители пытались устранять недостатки, но в первых домах недостатков было больше, чем панелей.