— Че… чемоданчик… — пролепетала Чуча. — Здесь мы оставили…

— Понимаю, — сочувственно кивнул Потерянный. — Такой синий, в цветочек, достался в наследство от откинувшей салазки тети. А?

— Нет, — сказала Чуча, в ужасе чувствуя, как сжимается лапа капкана. — Белый, металлический…

— Опа! У меня как раз пропал один такой! — воскликнул Потерянный. — Это был случайно не мой? Только смотри, говори честно, не толкай парашу!

— Н… не знаю… — пробормотала Чуча, — Нам его… подарили.

— Мы его случайно нашли, — вмешалась более умная Котя. — В машине у одного придурка.

Потерянный посмотрел на нее с почти гамлетовской отрешенностью.

— В багажнике у белых «Жигулей». И я даже своими мозгами догоняю, что знаю их гребаный номер.

Котя и Чуча в ужасе разинули рты.

— Где этот фуфлогон, у которого вы сбрили чемодан?! — заревел Потерянный, которому от всей этой нелепой истории стало совсем обидно, будто случайно плюнул себе на галстук. Хотя, как мы можем догадаться, галстуков он не носил.

— Мы… он… сбежал…

— Сбежал? Тот баклан, который здесь с вами торчал? Куда сбежал?

— Н-нет, тут с нами был не тот, а другой, — залепетали Котя с Чучей. — Чудик из аптеки…

Вслед за последним словом комнату наполнил пронзительный крик:

— Так, значит, вот кто это!..

Пронзительный крик принадлежал Кате. Она подскочила к Коте и Чуче и гневно бросила им в лицо:

— Это был не чудик, а мой муж, мой Сева!

После чего она бросилась к окну и, высунувшись наружу, отчаянно позвала:

— Сева! Где ты? — и снова ее скромно украшенный светло-розовым лаком ноготь на дрожащем от негодования пальце уперся в Котю и Чучу. — Эти две его сюда затащили!

— Ша! — остановил женскую склоку Потерянный. — Сейчас я кого-нибудь убью — и все будет в порядке!

В наступившем затишье он некоторое время размышлял и наконец сказал:

— Херомантия какая-то. Получается, что один козел превратился в другого. И кто из них, интересно, зажлобил мой чемодан? Ну, ничего, это фуфло с баснями или придурок из аптеки нам еще все расскажут, я чую! А когда я чую, я всегда прав. Биксу забираем, а ее Матрен к нам сам прибежит. Поехали!

Грубые руки схватили Катю и потащили прочь. Скоро на улице заурчали моторы. Стая черных машин сорвалась с места и скрылась в густой московской тьме.

24

Мы расстались с Севой Чикильдеевым в тот момент, когда он вместе с Костиком при помощи профессора Потапова и профессорского друга Филиппа Марленовича спасся из комнаты-ловушки. Очутившись на земле, компания некоторое время складывала лестницу и привязывала ее к «Москвичу». Когда все было готово, Сева сказал:

— Здесь неподалеку стоят мои «Жигули». Надо посмотреть, что там с ними. Вторая машина нам очень бы пригодилась для поисков Кати. А тебя, Костик, мы можем довезти до ближайшего метро. Какое тут ближайшее метро, профессор?

— Нет-нет! — торопливо сказал Костик. — Я поеду с вами!

Перед его глазами так и сиял неземным манящим светом загадочный чемоданчик, насчет которого он был уверен, что это — тот самый, какой-то очень непростой. В остальном мире Костика ничего хорошего не ожидало — только малобюджетные развлечения время от времени, а теперь еще и молодцы Потерянного на черномастых джипах.

— Тебя, Костик, наверное ждут дома, — засомневался Сева, — а мы задерживаем.

— Я уже решил: еду с вами! — твердо сказал Костик. — Лишний помощник не помешает.

— Спасибо! — воскликнул Сева. — Очень благородный поступок!

— Так поехали! Скорей! — заторопил всех профессор. — Ах, как я волнуюсь за бедную Катю!

Все четверо втиснулись в «Москвич», и Филипп Марленович нажал на газ. Как оказалось, он довольно лихо управлялся с рулем. Когда «Москвич» выбирался из подворотни на улицу, мимо его носа на бешеной скорости промчались одна за одной несколько зловещих черных машин. От неожиданности Филипп Марленович затормозил так, что пассажиры подпрыгнули.

Испугавшие хозяина «Москвича» черные машины завизжали тормозами у знакомого нам подъезда. Это была банда Потерянного, вернувшаяся в заведение мадам Цыкиной, чтобы поучаствовать в событиях, произошедших в предыдущей главе.

— Безобразие! — возмутился Потапов. — Вы видели? А если бы дорогу переходил инвалид? Куда смотрит милиция?

— Терпи, Аркадий, терпи, коли дожил до эпохи ваучерной приватизации и артхаусного кино, — отозвался Филипп Марленович, выруливая на асфальтовый простор.

Севины «Жигули» покорно ждали у закрывшейся аптеки. Сева подергал за все ручки и заглянул в салон.

— Какая все-таки молодец Катя, — сказал он со смешанными чувствами, еще раз убедившись в лучших качествах жены. — Другая бы фары не выключила и двери бы не закрыла! А теперь мы в машину не попадем!

После нескольких минут нервного ощупывания автомобиля Сева спросил Филиппа Марленовича:

— У вас, надеюсь, найдется буксирный трос?

— Вы что же, хотите, чтобы мой «Москвич» тащил ваше поставленное на ручник авто? — изумился Филипп Марленович.

— Он поставлен только на скорость! — запротестовал Сева. — Я всегда только на скорость ставлю. Давайте покачаем — может со скорости и соскочит!

— Давайте покачаем! — радостно согласился Костик. — А я пока могу подержать чемоданчик, — предложил он Севе.

— Нет уж, — возразил тот. — Чемоданчик подержит профессор, от него меньше всего толку.

Он отдал чемоданчик Аркадию Марксовичу и принялся раскачивать «Жигули».

Надо заметить, что Филипп Марленович и Костик рвения в этом занятии не проявили, а последний очень скоро вообще изменил свое мнение, заявив:

— Этот ваш номер не оторвется!

— Оторвется!.. — продолжал пыхтеть Сева, когда профессор вдруг сказал голосом, погибающим от испуга:

— Ка… жется, ми… лиция!

Вдоль кромки тротуара медленно двигалась машина соответствующей расцветки, внутри которой виднелись три прочно посаженные головы, похожие на гнездо грибов. Машина проехала мимо, три головы внимательно посмотрели на застывшие вокруг одиноких «Жигулей» подозрительные фигуры, одна из которых держала серебристый чемоданчик.

— Вроде утряслось, — выразил надежду Сева. — Или у них просто мысли плохо работают при такой низкой скорости движения, — опрометчиво пошутил он.

— Да нет, просто у некоторых людей в мундирах мозги по-своему устроены, — сказал Костик. — Мой знакомый Слава Зайцев нырял с аквалангом в Крыму и нашел античную амфору. Надо было ее как-то провезти через границу. Он насыпал в амфору доверху миндаля и положил ее в купе на столик. На границе вошел таможенник, увидел амфору и ткнул в нее пальцем: «Это что?». «Миндаль», — отвечает Слава. «Миндаль?» — недоверчиво спрашивает таможенник. Взял, стал рассматривать, попробовал на вкус. Об амфоре так ничего и не спросил…

Костик едва успел договорить, как профессор громко зашептал:

— Кажется, они остановились!

Действительно, рубиновые задние огни милицейской машины засветились ярче и застыли. Потом авто начало разворачиваться.

— Они возвращаются!..

Панический голос профессора прошил воздух словно электрический разряд. Все бросились к «Москвичу», рискуя сбить друг друга с ног. Это только птицы во взлетающей стае не сталкиваются, людям такого не дано. Как только все умялись в салон, Филипп Марленович смело рванул с места.

— Посмотрите, как там сзади, — сказал он.

— Развернулись и едут за нами, — сообщил Сева.

— Ничего, сейчас попетляем и оторвемся, — сказал Марлен Филиппович. — Я здесь все закоулки знаю.

«Москвич» резво вкатился в полутемный двор и закрутился между разбросанными зигзагом газонами.

— А чем вы занимаетесь, Константин? — спросил профессор.

— Занимался Востоком, два года отторчал в южных странах, а теперь занимаюсь, чем придется.

— Что же вы ушли из своего Востока?.

— А вы загляните в туалет Института востоковедения — и сразу все поймете.

— У нас вообще весь институт закрыли вместе со всеми туалетами, а мы вот все равно… дискутируем, — сказал профессор.