— Тогда позволю себе напомнить, Всеволод, что Роман Степанович советовал нам держаться от Костика подальше.

— К сожалению, не получится.

— Почему?

— Я пытался вам все рассказать, когда мы сидели в приемной у замминистра, но не успел. Тот звонок, из-за которого я убежал в коридор, был связан с Костиком.

— Значит, Костик не только жив, но успел вам что-то сообщить! — догадался профессор. — Что же с ним случилось в том заброшенном доме?

— Понятия не имею.

— И вы его не расспросили?

— Я расспрашивал его о другом.

— О чем же?

— О чемоданчике, который мы полночи с собой таскали, а потом, как вы помните, его забрал Костик. Кстати, Сергей Борисович тоже вас расспрашивал о каком-то чемоданчике. Как вы думаете: это случайное совпадение?

— О чем меня спрашивал этот поддельный доктор, я не помню. Вы что, не видели, какой громадный шприц с оранжевой гадостью он в меня вогнал?

— Короче, — прервал Сева излияния профессора, — преступники, похитившие Катю, готовы обменять ее на тот самый чемоданчик, оставшийся у Костика.

— Что же в нем такое может быть? — вытаращил глаза Потапов.

— Мне наплевать! Пусть забирают и отдают Катю!

— Разумеется, разумеется! — закивал профессор.

— Но все же, знаете ли, интересно, что в нем такое может быть.

— Конечно, понимаю, чисто научная любознательность, — съязвил Сева.

С этими словами он набрал номер.

— Костик, это Сева. Контрольный звонок. Ну, как там дела? Ты договорился насчет того, чтобы обменять чемодан на Катю?

— Не волнуйся, — сказал Костик, — все схвачено. Веду переговоры. Нужно уметь находить общий язык. Это не так просто. Мне один старый востоковед рассказывал: когда в Ираке была компартия, ее руководство решило направить агитаторов в село. И вот в тамошнюю глухомань приехал столичный еврей в европейском костюме, белой рубашке и галстуке, агитировал на правильном литературном языке. Все только посмеялись и в партию никто не вступил. Ошибки учли, поэтому в следующий раз прислали агитатора в длинной крестьянской рубахе, с четками в руках. Говорил он на южном диалекте, начал речь со слов: «Во имя аллаха милостивого, милосердного». Полдеревни тут же записались в коммунисты.

— Вот-вот, Костик, ты тоже говори, что надо, — попросил Сева. — Мы можем тебе чем-нибудь помочь?

— Пока ничем, — сказал Костик. — Главное — понять чужую психологию. А чужая психология — вещь очень непонятная. Однажды я пользовался платной стоянкой, которую охраняли собаки. Я их регулярно подкармливал. И они, чтобы показать свое расположение и благодарность, стали испражняться исключительно возле моей машины.

— Хочется побыстрее все устроить, — сказал Сева.

— Ты только не торгуйся — отдай им чемодан и дело с концом!

— По этому поводу позволю себе еще одну историю. Мой знакомый Ваня Бабушкин был в Финляндии и насмотрелся, как там водители уступают дорогу пешеходам. Вернулся на родину и решил подражать Европе. Едет — видит: у перехода стоит ветеран с медалями. Ваня остановился, ждет. Ветеран стоит. Ваня еще подождал, не выдержал, высунулся в окно: «Что ты, старый хрен, не переходишь?» А тот ему: «А ты не указывай ветерану, когда ему переходить!».

— Понял. Докучать больше не буду, — сказал Сева.

Он отключил связь и сообщил профессору:

— Теперь можем отправляться в баню, Костик сказал, что все устроит. Давайте ловить такси, деньги, слава богу, есть. Удачный пиджак попался.

— Если в пиджаке нашлось такое — представляете, что может быть в чемоданчике! — воскликнул Потапов.

35

Как только Костик закончил говорить с Севой, его телефон снова ожил. От голоса, появившегося в трубке, Костика вмиг прохватило ознобом:

— Ну, что, фуфлогон, ты еще на воле или загремел в кичман?

— Н… на воле, — заикаясь, сказал Костик. — Тот мент убежал. А как ты… вы… узнали мой телефон?

— Добрые люди подсказали, — усмехнулся Гена Штопор. — Среди ментов отзывчивые люди пока не перевелись. Эта гнида Потерянный звонил?

— Нет.

— Ну, так звони ему сам. У меня нервы чешутся его повидать.

— А… что я ему скажу?

— Скажешь, чтобы тачку, которую он тебе должен за чемодан, подогнал в одно местечко.

— Какое?

— Это мы решим.

— Понял, — сказал Костик. — Сейчас исполню.

Выслушав то, что ему озвучил Костик, Потерянный задумчиво сказал:

— Я чую, здесь что-то не так. А когда я чую, я всегда прав.

Поглядев на Катю, он добавил:

— Этот чушкан махает тачку на чемодан, а про тебя, принцесса — ни чу-чу!

— Не может быть! Сева не может так поступить! — воскликнула Катя.

— Не пыли! Причем тут твой сазан! Это один короед недодавленный.

— А где же Сева?

— Вот и я думаю: где твой сазан? — задумчиво сказал Потерянный. — Игра крутая, а колода битая. Как бы не форшмануться.

— Так позвоните Севе! — сказала Катя. — Все сразу выяснится!

— Ну-ка, нажмите сазану! — приказал Потерянный своим подданным.

Через некоторое время ему доложили:

— Не берет трубу фофел… сазан то-есть.

36

Вовсе не удивительно, скажу я вам, что Севин телефон не реагировал, потому что он уже был сдан вместе со всей одеждой гардеробщику в бане… то есть, извините, в акваклубе «Логово русалки». Удивительно быстро все меняется в этом мире! Вчера, к примеру, была прачечная «Царство чистоты», а сегодня, глядишь, уже «Акваклин».

Принимая у гардеробщика халат и полотенце, Сева поинтересовался:

— Скажите, а депутат Тучин Петр Нилович к вам сегодня не заглядывал?

— Обязательно! — сказал гардеробщик. — Восстанавливает силы исключительно у нас.

— Нам бы его повидать. Есть очень важное дело.

— Он в ВИП-кабинете. Подождите, пока выйдет к бассейну.

— А как же мы его узнаем?

— Про депутатскому значку, — пошутил гардеробщик.

Чикильдеев и Потапов вступили в теплую и влажную атмосферу акваклуба, тут же наполнившую их легкие глубоким и спокойным дыханием и жаждой неги.

— Неплохая мысль — посетить баню, — сказал Сева. — У меня после целой ночи приключений все тело зудит.

— О чем вы говорите! — всплеснул руками профессор. — Какая баня! Причем тут баня! Мы приехали искать депутата, а не мыться!

— Даже депутаты находят время помыться, — резонно заметил Сева. — А уж они куда загруженнее нас!

Немного попетляв, Сева и профессор вышли к бассейну, в котором плавали и вокруг которого отдыхали в разнообразных позах разнообразные мужские тела. Голые тела, знаете ли, никак не отражают социальной значимости их обладателей. Даже наметанный глаз не всегда сможет в бане отличить не только генерал-лейтенанта от генерал-майора, но даже уважаемого депутата от разной шпаны, вроде топ-менеджера торговой фирмы. Чикильдеев и Потапов в смятении оглядели голое общество, некоторые представители которого выделялись из общей массы подагрическими ступнями, бородами или непомерными животами — короче, ничего не значащими для социальной характеристики деталями.

— Ищите депутата! — приказал Сева профессору.

— Как же я его найду?

— Кажется, я придумал, — сказал Сева. — Петр Нилович! — крикнул он и приветственно помахал рукой.

Никто даже не посмотрел в его сторону. В помещение бассейна время от времени входили новые люди, а те, что были в нем, наоборот, выходили. Не будешь же кричать каждую минуту: «Петр Нилович!».

— Что будем делать? — удрученно спросил Потапов.

Они присели возле гражданина, на груди у которого что-то висело, должно быть амулет, а может — символ какой-нибудь новолепленной религии, которых ныне появилось как ворон над помойкой в зимний день. Внезапно амулет ожил и зачирикал. Сева и Потапов с удивлением поняли, что на груди у их соседа висит мобильный телефон. Мужчина прижал аппарат к уху.

— Алло!

Послушал и сказал:

— Я же тебе говорил: вся сумма была переведена на счет гражданина Вьетнама By Фыонг Нама, который якобы забрал деньги наличными.