— Вашего брата, немца, я и вправду не жалую, но тебе, кум, всегда рад. Хоть ты и крестоносец, но от своих собратьев отличаешься честностью и благородством. — Успокоил своего гостя Кейстут. — А печален я совсем по другим причинам.

— По каким же?

— Червь раздора поселился в Великом княжестве Литовском. Со смертью Ольгерда кончилось единство Литвы. Одни князья бегут к Дмитрию московскому, другие воюют друг с другом. Два месяца Ягайло вел осаду Полоцка, с помощью ваших рыцарей-братьев, кстати…

— А как ведет себя Ягайло после переговоров в Давыдышках? — Внезапно спросил Куно.

— Именно он и беспокоит меня больше всего. Если раньше мы с ним хоть как-то ладили, то после последней встречи с крестоносцами, Ягайло стал каким-то нелюдимым, избегает меня. Каждый день куда-то шлет гонцов, принимает у себя людей, которых я впервые вижу в Виленском замке. На все мои вопросы только отмахивается, как от назойливой мухи. Не понимаю, что с ним произошло?

— Пожалуй, я смогу объяснить поведение твоего племянника. Именно о Ягайле я и приехал кое-что рассказать. От одного из рыцарей, приближенных к магистру, который является моим хорошим знакомым, твой покорный слуга узнал, что Ягайло собирается уничтожить тебя и лишить твое потомство великокняжеского престола. Переговоры по этому поводу он вел с Тевтонским орденом через Войдыллу задолго до встречи в Давыдышках. А в этом прусском селении было подписано тайное соглашение, скрепленное печатями великого магистра и Ягайлы. Если ты хорошенько просмотришь бумаги племянника, я думаю, найдешь эту грамоту.

— Но как Ягайло собирался свершить то, о чем ты утверждаешь, кум Куно? Ведь в Виленском замке у меня многочисленная и преданная стража. А во всей Литве найдется немного людей, решившихся поднять меч на своего законного господаря.

— Ему поможет войско Тевтонского ордена. Иначе для чего было заключать договор? За оказанную помощь Ягайло обязуется отдать Ордену Жемайтию.

— Не может этого быть! Когда Ягайло предложил мне переехать в Вильно, он поклялся, что не будет заключать никаких договоров с крестоносцами без моего согласия.

— Я дивлюсь, Кейстут, твоей наивности. Ведь Ягайло для того и заманил тебя в Вильно, чтобы легче было расправиться и единовластно править Литовским государством.

— Не могу в это поверить, сын Ольгерда не способен на такое. Но и тебе не доверять, у меня нет оснований. — Услышанное повергло в смятение старика-князя. Иногда во время беседы ему казалось, что все это дурной сон. — Но почему же о тайных переговорах ни словом не обмолвился Витовт? Ведь он был вместе с Ягайлом в Давыдышках. — Задумчиво спросил Кейстут.

— О, этот Ягайло хитрая бестия. Он обвел твоего сына вокруг пальца. Это сделать было не трудно, Витовт верит Ягайлу больше чем самому себе.

— Действительно, я и сам порой не пойму, почему мой сын с такой симпатией относится к Ягайлу.

— Только никому не рассказывай, кум Кейстут, о нашем разговоре, иначе мне не поздоровится. У нашего Ордена везде глаза и уши, и длинные руки.

— Хорошо, Куно, не беспокойся — я умею молчать.

— А как наша дочь? Есть от нее известия? — Перевел разговор на другую тему остерродский комтур.

— С тех пор как Анна уехала в Мазовию, я ее не видел. Лишь изредка пришлет гонца с письмом и подарками. А вот муж ее, Янош, часто напоминает о себе, вторгаясь с польскими рыцарями во владения Великого княжества Литовского. Вот и сейчас, Витовт ушел с войском защищать от моего зятя Дорогичин.

— Трудно тебе приходится. — Посочувствовал старику Куно фон Либштейн. — Не хотел бы я быть великим князем литовским.

— Почему, Куно, ты это сделал?

— Что?

— Сообщил мне о заговоре. Ведь этим ты нанес вред Ордену, которому служишь.

— Я ненавижу подлость и предательство.

— Удивительно, как в этом рассаднике подлости смогло сохраниться твое благородное сердце.

— Ну вот, кажется, мы поговорили и поели. — Подвел итог Куно фон Либштейн. — Спасибо за вкусный обед. Ты, кум, ничуть не изменился — любишь хорошо поесть и вкус у тебя отменный. В общем, держись, старина.

Княгиня Ульяна сидела у окна и листала пожелтевшие страницы книги. Внезапно дверь ее комнаты распахнулась, и на пороге возник Кейстут.

— Ульяна, у тебя есть ключи от комнаты Ягайлы? — Спросил великий князь, не утруждая себя словами приветствия.

— Зачем тебе?

— Сначала ответь на мой вопрос, свои будешь задавать потом.

— Ключей нет, наверное, сын забрал их с собой. — Сказала Ульяна, удивленная грубостью Кейстута.

— Где сейчас Ягайло?

— Не знаю.

Кейстут удалился столь же скоро, как и вошел. А спустя некоторое время княгиня услышала какую-то возню, а затем и грохот у двери соседней комнаты, которая служила Ягайлу кабинетом. Встревоженная Ульяна вышла на коридор и увидела, что вооруженные топорами стражники ломали дверь комнаты ее сына. Угрюмый Кейстут стоял сзади и командовал бестолковыми стражниками, которые никак не могли разбить прочный немецкий замок и молотили топорами куда попадя.

— Ты что делаешь, ирод! — Возмущенно закричала Ульяна.

— Замолчи, дура, — огрызнулся Кейстут.

Ульяна после таких слов родственника совсем лишилась дара речи. Она прислонилась к стене и тихонько плакала, ожидая дальнейшего развития событий.

Наконец, дверь поддалась, и Кейстут, шурша по дубовым щепкам, отлетевшим от валявшейся в стороне двери, вошел в комнату. За ним потянулось несколько стражников, и последней через порог перешагнула княгиня Ульяна.

Кейстут принялся копаться в вещах Ягайлы, воины по его приказу ломали замки на сундуках, шкафах, шкатулках. Особый интерес старого князя вызывали бумаги — грамоты, письма, донесения — некоторые из них он со злорадной ухмылкой откладывал в сторону.

— Объясни, наконец, Кейстут, что ты ищешь? — Взмолилась Ульяна.

Кейстут взял одну из отложенных бумаг и протянул княгине.

— Вот, что я искал. Возьми-ка, дорогая княгиня, прочти.

Ульяна пробежала глазами первые строки протянутой грамоты, и вдруг лицо ее окаменело.

— Этого не может быть, — прошептала Ульяна.

— Ну почему же, не может, — ухмыльнулся Кейстут. — Внизу грамоты стоит подпись твоего сына и печать. Так что, сейчас, Ульяна, пройди в свою комнату, и до возвращения Ягайлы я прошу не покидать ее. У твоих дверей будут стоять стражники. Если что-нибудь понадобится, обратись к ним.

— Ты заключаешь меня под стражу, Кейстут?

— Понимай, как знаешь.

Забрав целый ворох бумаг, великий князь удалился в свои апартаменты. Уединившись на своей половине, Кейстут провел остаток дня. Лишь поздно вечером к нему вошел воин и доложил, что к Верхнему замку приближается Ягайло. Воин уже собрался, было, уходить, но Кейстут остановил его.

— Судимантас.

— Да, князь.

— Сейчас мы с Ягайлом зайдем в комнату, а ты с воинами станешь у двери. Войдете ко мне, когда позвоню в колокольчик. Понял?

— Понял, князь.

Усталыми шагами Ягайло вошел в замковую залу и направился к своему кабинету. Но на середине пути его остановил голос Кейстута.

— Ягайло, зайди ко мне. Я хочу что-то тебе показать.

— Хорошо, дядя, только сначала пройду к себе переодеться.

— Переоденешься потом. Я не отниму у тебя много времени.

Делать было нечего, и Ягайло поплелся на половину Кейстута. Едва родственники расположились в креслах, Кейстут спросил:

— Где ты был?

— На охоте.

— Ну и как твои охотничьи трофеи?

— Убил кабана и оленя.

— Что ж, молодец. Пойдем, посмотрим твою добычу.

— Ее нет в замке.

— А где же ты ее дел? В лесу оставил?

— Отдал воинам.

— Гм… Поистине княжеское великодушие. Но все-таки, мне кажется, в последнее время охотничья удача тебе часто изменяет. На охоте в Давыдышках, говорят, над твоей добычей смеялись даже дети. Наверное, ты, племянник, гоняешься не за тем зверем.

— Как это? — Насторожился Ягайло.