— Придется перейти на контактные линзы, — задумчиво произнесла Джулия, высвобождаясь. — Нельзя появляться перед телекамерой в этих окулярах.

— А мне нравится.

— Ты не телекамера. Мальчики в порядке?

— Глухи к миру.

Несколько минут, пока Джулия наполняла чайник, длилось молчание.

— Ужин был вкусный?

— Вкуснее некуда, — рассеянно отозвался Хью, исподтишка наблюдая за женой.

Она сняла модное узкое пальто. Волосы — те же чудесные белокурые волосы, что и у близнецов — свободно падали на спину (снизу они были подрезаны ровно, как по линейке).

— Отвратительная погода, — заметила Джулия. — Стоять пришлось под зонтом, сырость была промозглая, и нос у меня наверняка пылал, как у Санта-Клауса. Кстати, цикл будет называться «Ночная жизнь города». На следующей неделе снимаем передвижную кухню по раздаче бесплатного супа.

— Не хочешь проконсультироваться с Кейт? У нее большой опыт общения со старыми развалинами.

— Ничего, — отмахнулась она, вставляя вилку в розетку, — как-нибудь обойдусь. Чаю?

— Спасибо, нет.

— Что-то не так? — Джулия внимательнее вгляделась в Хью.

— Звонил Морис.

— Вот как?

Она медленно сняла пиджачок, аккуратно свернула и положила на спинку кресла. Костюм тоже был весь узкий (по мнению Хью, донельзя «секси»), с короткой юбкой, открывавшей великолепные ноги в изящных сапожках. Джулия приблизилась. Положила руки на плечи Хью.

— Кевин Маккинли, да? Дело в нем?

— Не совсем.

Джулия молча ждала продолжения.

— Летом меня снова ждет продление контракта.

— Знаю, и что же?

— Чайник кипит.

— Он автоматический.

— Морис — хороший друг, — сказал Хью как-то неуверенно.

— Бесхребетный слизняк! Ему бы только протянуть время до ухода на пенсию.

— Бесхребетный не бесхребетный, но он по-прежнему на самом верху, милая.

Руки соскользнули с плеч. Джулия отошла к столу, сняла с крючка одну из бело-голубых чашек, положила туда пакетик ромашкового чая.

— Морис не даст мне пойти ко дну…

Она молча продолжала заниматься своим делом.

— Знаешь что?! — начал Хью, подкрепляя решимость хорошим глотком из стакана.

— Что? — спросила Джулия, но было ясно, что мыслями она далеко — с наслаждением перебирает события вечера, похвалы режиссера.

— Кевины Маккинли приходят и уходят, — сказал он, глядя на нее тем прямым, открытым взглядом, который когда-то помог ему выйти на экран. — Быстро идут вверх и еще быстрее катятся вниз. Ты можешь быть уверена только в одном, милая, только водном: времена меняются, за отливом неизбежно следует прилив, а прилив всегда благоприятен для Хью Хантера.

Еще долго после того как муж уснул, Джулия лежала без сна. Ей казалось, что она просто размышляет о хорошем, но когда часы в гостиной пробили два, стало ясно, что это приступ бессонницы. Тогда она поднялась и, как была босиком, прошла на кухню.

Здесь было намного теплее даже в ночные часы — из-за «Аги». Из-за темно-синей многофункциональной плиты, которую Джулия выбирала с таким старанием. Хью засыпал ее за это насмешками. Мало кому приходило в голову поддразнивать Джулию, а он этим занимался с самого начала, и мало-помалу она перестала шарахаться от его беззлобных насмешек, научилась их ценить и любить.

— Мисс Безупречность! — смеялся он. — Мисс Идеальный Подход! Мисс Семь-раз-отмерь-один-раз-отрежь!

Поразительно, но Хью все еще удавалось без труда заставить ее залиться румянцем. В этот вечер она тоже краснела, но от чистого удовольствия.

— Великолепно! — восклицал режиссер, когда они сворачивались. — Как ни стараюсь, не могу придумать ни единого замечания. Вот что значит привлечь к работе человека с интеллектом!

И еще он сказал, что вместе они объездят всю страну.

— Ничего не выйдет, — возразила она не без настоящего сожаления. — Это всего лишь проба сил. Я ведь, в конце концов, мать двоих детей.

— Выходит, матери — второсортный товар? — спросил режиссер таким тоном, словно хотел продлить удачную шутку. — До встречи через неделю! Я настаиваю. Буду ждать с нетерпением.

На кухне Джулия уселась в одно из двух парных виндзорских кресел, протянув ноги к нижней, все еще теплой части плиты. Только теперь ей пришло в голову, что насчет пробы сил, это было… не вполне честно. Не в ее характере экспериментировать, она всегда бралась только за то, в чем намеревалась идти до конца.

Вскоре после рождения близнецов Джулия со всей ясностью поняла, что карьера Хью переживает закат и скоро совсем себя изживет. Зная, что это будет для него тяжелым ударом, она не представляла, чем можно помочь в таких случаях, и далеко не была уверена, что это в ее власти. Для нее самой это не был пугающий момент краха, чувств в том числе. Ее привлек не меркнущий ореол славы, не очарование бывшего идола голубого экрана, о нет. Хью, один из немногих, никогда не трепетал перед ней. Он заставлял ее смеяться, был лучше образован и более широко эрудирован, лучше разбирался в музыке и, само собой, был более опытен. Правда, вкусы у него (буквально во всем) были несколько хаотичны. Однажды, после недельного знакомства, Джулия спросила, какой тип музыки он предпочитает, и получила совершенно серьезный ответ:

— По утрам Моцарта, по вечерам Тину Тернер.

— Он что, в самом деле тебе нравится? — в изумлении спросила мать, мечтавшая видеть Джулию женой землевладельца и хозяйкой целой своры ретриверов.

— Я от него в восторге!

…Сейчас Джулия говорила себе, что ей не важно, работает ли Хью вообще, важно лишь его душевное спокойствие. С другой стороны, кто-то должен обеспечивать семье должный уровень жизни. Нельзя же, в самом деле, опускаться только потому, что муж остался без работы. Есть и пить нужно в любом случае, нужно прилично одеваться и дать детям достойное образование. Другое дело, если бы у Хью были сбережения… но их нет. Все вложено в дом. Выходит, обеспечивать семью придется ей.

В сознании Джулии, которая просто не умела иначе, начал формироваться план.

Если пробный выпуск «Ночной жизни города» будет иметь успех и получит одобрение сверху, если серия будет продолжаться (желательно на основе контракта), придется подыскивать расторопную девушку… она бы присматривала за детьми, выезжала за покупками… для этого ей нужно иметь права…

Дверь отворилась, заглянул Хью:

— Не спится? Мне тоже.

Джулия поманила его на кухню.

— И давно ты тут сидишь? Причем с таким видом, словно в тебе вдруг проснулся не в меру предприимчивый подросток. Что-то замышляешь?

— Ничего я не замышляю!

— Да?

— Я строю планы.

— Ага, — сказал Хью упавшим голосом. — Как раз этого я и опасался.

— Мой волшебный цветок! — сказал Леонард миссис Ченг. — Моя изысканная желтая жемчужина! Где, черт возьми, мои шлепанцы!!!

— Моя ставить под кровать.

— Вот как, под кровать? — Он выпрямился, опираясь на трость, и посмотрел на китаянку очень-очень сверху вниз. — И каким образом я со своими негнущимися сочленениями и сердцем на последнем издыхании, каким образом я должен их оттуда выуживать? Или, может быть, дряхлому старику полезно ползать на брюхе по полу?

Миссис Ченг продолжала помахивать метелкой для пыли — туда-сюда, туда-сюда, как автомат. — Ну?!

— Моя знать — так положено.

— Ни черта так не положено! Видно, придется мне таскаться по дому в одних носках!

— Так положено.

Леонард наслаждался каждой секундой этого диалога. Он в самом деле обожал миссис Ченг, и потом неделя выдалась не из легких. Человек заслуживает немного простых радостей.

— В этом доме создалась нездоровая атмосфера, — доверительно сообщил он. — Что-то вроде ядерного конфликта. Чревато самыми ужасными последствиями. Вот ведь никогда не подумаешь! Сбил старую каргу — и на тебе, ядерный гриб.

— Моя не знать, — был ответ.

Китаянка прошагала к раковине и принялась убирать наставленные там пузырьки с лекарствами.