Два молодых воина, бившихся с Ронаном, мрачно опустили шпаги. Хотя во взгляде одного из них, кудрявого юноши с небесно-голубыми глазами и ангельской улыбкой, читалась такая бешеная ярость, что я не позавидовал Ронану, нажившему только еще одного смертельного врага.

Рандалин небрежно отпихнула его по дороге.

— А ну брысь! Подождите у борта.

То, что она затем сказала Ронану, я не слышал. Это была довольно короткая фраза. За ней еще одна. Но я увидел выражение лица нашего Великого Магистра. Он посмотрел на нее, как на вставшего на его дороге оборотня. Не то чтобы в его взгляде был страх — Ронан никогда и никого не боялся — скорее суеверный ужас.

— Что… вы хотите? — хрипло сказал Ронан, опуская шпагу.

— О! Наконец-то! — торжественно воскликнула непонятная девушка. — Что же мне такого попросить? Вечной жизни? Или ключ от сокровищницы Эмайны?

Она обвела взглядом застывший строй собственных и наших воинов. Никто не шевелился, понимая, что происходит что-то совсем непонятное.

— Ну да ладно, будем реалистами, — вздохнула Рандалин. — Я требую для кораблей своего ордена беспрепятственного передвижения по Внутреннему океану. Обешаю, что мы не будем вам особенно докучать и болтаться на виду стен Эмайны. Нас интересуют другие направления.

Ронан разлепил губы, но так и не смог произнести внятного слова.

— Жду вашей клятвы, мессир, — равнодушно напомнила Рандалин, постукивая шпагой по носку ботфорта.

Я поймал взгляд Ронана, устремленный на нее. На какой-то момент в его наполненном кипящим гневом взгляде тоже отразилась тоска. Немного другая, чем у нее, но вместе с тем почти никогда мной не виденная.

— Свэрде, — глухо сказал Ронан. — Свэрде фаст ог… локкеде анди минум.

Киран, сидевший на палубе рядом со мной и пытавшийся перевязать руку платком, только выдохнул сквозь зубы. Клятва была произнесена — Ронан поклялся душой. Единодушный вопль вырвался из глоток фиолетовых воинов, и самые восторженные из них даже вскинули шпаги к небу в торжественном салюте.

— Эйя Рандалин!

— А ну тихо! — прикрикнула она, оборачиваясь на них, но взгляд ее потеплел, и глаза мягко засветились, хотя ненадолго. — А то мессир Ронан подумает, что вы плохо воспитаны. Уходим, ребята, больше нам тут нечего делать.

Она оперлась на руку одного из своих верных рыцарей — кажется, все того же голубоглазого красавчика, собираясь ступить за борт.

— Подождите! — внезапно для себя самого крикнул я. Я пытался одновременно глядеть ей в глаза и неуклюже вставать с палубы, но все-таки она остановилась, приподняв брови.

— Вы что, так и бросите нас в океане? У нас же нет почти ни одной целой мачты! Здесь раненые! — мне совсем некстати пришло на память запрокинутое лицо Гвендора, превратившееся в сплошной ожог с одной стороны.

— Замолчите, Торстейн! — загремел голос опомнившегося Ронана, но на него мало кто обратил внимания. Все неотрывно смотрели на лицо Рандалин — торжествующее лицо королевы океана, на которое внезапно набежала легкая тень.

— Чем вы занимаетесь в Ордене, Торстейн? — неожиданно мягко спросила она. Я опять невольно сравнил ее голос с довольным ворчанием кошки.

— Я летописец.

Рандалин слегка помолчала.

— Так разве вы не собирались уже писать в своей летописи, как бросили нас? Только не просто в океане, а на его дне?

С этими словами она прыгнула вниз, на палубу корабля чашников. Воины посыпались за ней, лестницы отцепились от борта, весла один за другим повысовывались из уключин, и корабль, скрипя и переваливаясь на волне, стал медленно отплывать. Я невольно проследил глазами за фигурой Рандалин — как она подбежала к стоящему на палубе Скильвингу, как он быстро прижал ее к себе, как она недовольно высвободилась, но потом сама обняла его за шею…

Внезапно что-то ощутимо задело меня по плечу, и пролетев мимо, с грохотом упало на палубу. Я наклонился — это был пузатый сундук с откидной крышкой, доверху наполненный всякими мазями и бинтами.

— Эй, держи, бумагомарака! — крикнули с корабля. Я мог поклясться, что это кто-то из тех двоих — или атлет Джулиан, или ангелочек Санцио. Но мне было уже неважно. Оттолкнув тех, кто нечаянно оказался у меня на дороге, я бежал по лестнице в трюм.

— Он будет жить, Бэрд? — спросил Ронан, упорно глядя в сторону.

Я тихо вздохнул, настолько мне показалась знакомой эта сцена. Всего несколько недель назад то же самое спрашивал у Бэрда я. А Гвендор опять лежал на узкой постели, закрыв глаза. Только теперь ни я, ни Ронан не могли увидеть его лица — оно почти полностью скрывалось под бинтами.

— Скорее всего, он даже будет видеть обоими глазами, — ответил Бэрд, размешивая питье.

— Так это же… замечательно! — воскликнул Великий Магистр. Потом откашлялся. Его голос особенно натянуто прозвучал в тишине, которая царила в каюте. Бэрд смотрел на него в упор. Конечно, ни капли осуждения не могло быть в его взгляде. Разве может воин без ранга осуждать главу своего Ордена? Но Ронан почему-то определенно не знал, куда ему деть глаза.

Мы медленно, насколько позволяла одна мачта и криво поставленный парус, ползли к Эмайне. Перед нами в качестве ведущего шел большой торговый корабль — его запасной парус как раз и красовался на нашей полуобгоревшей мачте. Корабль появился часа через три после того, как отплыли чашники. Купец, которому он принадлежал, сообщил, хитро улыбаясь, что он знал, что здесь нуждаются в его помощи. Что госпожа… какая госпожа — впрочем, это неважно, в общем, его сюда послали. Но это не помешало ему потребовать с Ронана немало золотых монет за свое ясновидение. Стоило ли говорить, что корабль был валленский… Но выбирать не приходилось.

— Послушай, Бэрд, — Ронан слегка запнулся, — и Торстейн. Когда мы приедем в Эмайну, я напишу указ о переводе вас троих в мою личную гвардию.

Бэрд пожал плечами.

— Мы все благодарим вас, мессир, — вмешался я, с силой пихая его кулаком сзади.

Пребывание в личной гвардии означало, что мы подчиняемся теперь только одному Великому Магистру, но и только он имеет право нас судить или миловать. Расследование Старшего магистрата, по крайней мере, отодвигалось на неопределенное время.

Ронан величественно кивнул, успокаиваясь, и направился к двери.

— Ты ведь будешь за ним хорошо ухаживать, Бэрд? — сказал он, полуобернувшись. На мгновение мне показалось, что голос Великого Магистра, от которого шатались крепостные стены и враги падали на колени, чуть дрогнул — просительные интонации ему удавались неважно. — И тогда он скоро поправится.

— Да, — эхом отозвался Бэрд. — он скоро поправится.

— Ну и прекрасно, — облегченно вздохнул Ронан, поспешно берясь за ручку двери.

— Только если у него еще остались друзья или родственники в этом мире, — в спину ему сказал Бэрд, не меняя интонации, — они вряд ли его узнают.

Ронан, конечно, не обернулся. Та легкая дрожь в голосе была единственной минутой слабости, совершенно для него невероятной. Но я стоял ближе к дверям и заметил, что, шагнув за порог, он невольно прижал руку к своему лицу — холеному лицу повелителя мира с точеным профилем, счастливо избежавшему соприкосновения с огнем.

Я медленно шел по одной из крутых улочек Эмайны, поднимаясь от гавани к главной орденской резиденции, стоящей на скале. Подъем был непростой, а один из последних дней лета — удивительно прозрачный, но все еще жаркий, поэтому я часто останавливался. Две тяжелые книги, зажатые под мышкой, тоже не способствовали быстроте моего передвижения. Оглядываясь назад, на кричащую под ногами гавань, вкусно пропахшую солью и рыбной чешуей, я еще мог разглядеть борт другого орденского фрегата, "Хеста". На нем теперь плавал Киран — "Эрн" так и не стали восстанавливать, затопив ночью в одной из эмайнских шхер. Он и привез мне эти книги из очередного путешествия, всего через три месяца после нашего возвращения в Круахан.