Так, спокойствие… Не поддаваться панике. Думать быстро, не теряя головы.

Как полицейские могут на нее выйти? С чего они начнут действовать? Оставляла ли она следы?

К счастью, на ней перчатки, и она не снимала их, доставая ключ из-под половика. Значит, отпечатков нет.

Но это сегодня. А в другие дни… так… Она приходила к Филиппу раз семь или восемь. Она снимала перчатки и все остальное тоже. Она пила виски. Но потом стаканы мыли. Элен вспомнила, как в последний свой приход брала в руки бутылку, чтобы налить Филиппу. Ту бутылку, наверное, выбросили, но она все же вытерла все бутылки виски в баре носовым платком.

Ручки дверей… Да, конечно, она бралась за них, и чаще всего за ту, что ведет в ванную комнату. Но, должно быть, за неделю отпечатки давно стерлись. И на ручках крана тоже.

А еще? Не так уж часто она бывала здесь, чтобы ее приметили. Каморка консьержа довольно далеко от лестницы, и он не в состоянии запомнить всех входящих и выходящих.

Она не дарила молодому человеку ни своей фотографии, ни подарков. Она уверена, что не оставляла в квартире Филиппа ничего, что могло бы говорить о ее существовании. Полицейские могут хоть сквозь сито все пропустить — ничто не будет связывать ее с мертвым.

Она медленно возвратилась к двери. Сейчас она выйдет, сядет в машину и быстро вернется домой. Она забудет о случившемся. Забыть ужасную картину, которая предстала сегодня перед ее глазами, это безжизненное тело лицом вниз. Забыть кровавое пятно, расплывшееся на покрывале. Вспоминать лишь мгновения счастья, которые она испытала в объятиях человека, тогда полного жизни, оптимизма, радости.

Телефон — она давала Филиппу телефон и он записал его в телефонную книгу в кожаном переплете зеленого цвета, лежащую рядом с аппаратом. Она вернулась, взяла блокнот, быстро перелистала его. Имя «Элен» подчеркнуто жирной чертой. И номер телефона магазина, где она работает. Она схватила страницу за верхний край. Сейчас вырвет. Нет! Отсутствующая страница привлечет внимание следователей. Они станут перебирать всех знакомых Филиппа на эту букву. Нет, она не даст полицейским конец ниточки, за который они могут ухватиться.

Элен положила телефонную книжку в свою сумочку. Последний внимательный взгляд. Да, кажется, ничто не свидетельствует о том, что женщина по имени Элен когда-то бывала в этой комнате.

Несколько быстрых шагов к двери. Мгновение, чтобы прислушаться. Никого. Ключ скользнул под коврик, и вот уже Элен может вздохнуть спокойнее. Она торопливо пошла к машине.

У белого «мерседеса» она потрясенно остановилась. «Остин» исчез.

Даниель резко открыл дверь своей комнаты и, перегнувшись через перила лестницы, ведущей на второй этаж, закричал:

— Ма, обедать скоро будем?

— Тебе лишь бы желудок набить, — отозвалась его сестра Надин.

— Ну-ка признайся, что ты тоже хочешь есть! Просто наша барышня бережет фигуру. Ха, ей это не так-то легко удается. Кефир и стакан воды, да и то раз в день.

Главное оставаться спокойной… Спокойной… Не нервничать… Не привлекать внимания, не плакать. Главное, не заплакать, несмотря на смятение, которое ее охватило, несмотря на то, что слезы вот-вот готовы брызнуть из глаз. Скрыть свое волнение. Быть рассудительной, как всегда улыбающейся.

Как всегда. В этом-то все и дело. Будто ничего не произошло. Словно нет пустой квартиры, где на окровавленном покрывале лежит молодое неподвижное тело. Юное и нежное, с темными завитками волос на груди…

— Не ссорьтесь, дети. Обед скоро будет готов. Еще пять минут. Надеюсь, Даниель, ты сможешь продержаться это время.

— Все в порядке, ма.

— Если тебе не трудно, Надин, посмотри, не забыла ли Пида чего-нибудь, накрывая на стол.

— Хорошо.

Пида — испанка-кухарка — не жила у них. Она приходила каждый день к восьми утра и проводила в доме первую половину дня.

Даниель закрыл дверь своей комнаты и оттуда загремела рок-музыка. Надин ушла в гостиную.

Несколько минут одиночества на кухне. Можно ненадолго расслабиться, оставить дежурную улыбку, сбросить маску. Но передышка оказалась краткой. Надин уже снова в кухне.

— Пида забыла вилки.

Элен быстро взяла себя в руки.

— Она всегда чего-нибудь забывает.

— Где отец?

— Думаю, в кабинете.

— Позвать его к столу?

— Если тебе не трудно.

Да, пусть уходит. Куда угодно. Все, что угодно, лишь бы остаться одной после этого ужасного экзамена на искусственную веселость. Уже два часа Элен находится в странном мире на полпути между сном и реальностью. Кошмарное зрелище безжизненного тела Филиппа, нервное потрясение перевернули ее душу. А потом бегство, исчезновение машины, спешное возвращение на вокзал Сен-Лазар, дорога в Шату… В электричке она встретила соседку, которая без перерыва трещала над ухом… Все было словно в кошмаре.

К счастью, когда она вернулась, Жоржа не было дома. Даниель сидел в своей комнате, слушал музыку. Надин что-то напевала в ванной. Ни тот, ни другая не заметили возвращения матери, и у Элен осталось немного времени, чтобы выработать свою линию поведения.

Эта линия была простой: вести себя как всегда. Казаться спокойной, уравновешенной, но все-таки немного встревоженной сегодняшним происшествием. Официальным происшествием — пропажей «остина».

— Ты знаешь, что со мной произошло, Жорж?

— Мне кажется, ты чем-то возмущена… Тебя что, ущипнули в метро?

— Идиот!

— Или подсунули в магазине фальшивую банкноту?

— У меня украли машину!

Жорж не выказал никакого удивления. Он человек методичный, организованный, временами излишне медлительный. Он только спросил:

— Здесь?

— Нет, в Париже на проспекте Мессин, пока я бегала по делам.

Элен решила, что будет лучше, если она сама все объяснит, избегая опасных вопросов:

— Я ее поставила рядом с каким-то белым «мерседесом». Еще радовалась, что нашла свободное место — еле-еле втиснулась. Когда я вернулась, «мерседес» был на месте, а моей машины не было.

Секунда страха — а вдруг Жорж чисто автоматически спросит, что она забыла на проспекте Мессин. Она даже заготовила ответ: будто ей нужно было доставить товар на дом одной из покупательниц. Но Жоржа интересует лишь практическая сторона.

— Ты сообщила о краже?

— Нет. Не хотелось задерживаться.

— Сделай это завтра утром.

— Обязательно, как только встану.

— Не забивай голову. Скорее всего какой-нибудь парень решил покатать подружку. Полиция найдет автомобиль за два-три часа.

— Будем надеяться.

Больше Жорж ничего не добавил, только протер кончиком галстука очки в золотой оправе.

— Скоро будем обедать?

— Минут через пятнадцать.

Он отправился в свою комнату, которую называл кабинетом, хотя это было настоящее логово. Каждый вечер Жорж погружался там в созерцание своей коллекции минералов.

Для него пропажа «остина» не являлась важным событием. Во-первых, он думает, что машину скоро найдут, а во-вторых, происшествие не затрагивало его лично, не нарушало заведенного порядка его жизни, не ломало его привычек. Жена была дома. Обед будет подан вовремя. Он может сидеть в кабинете и мечтать.

Элен почувствовала себя увереннее. Первые минуты общения с семьей прошли по плану. Ей удалось обмануть всех, скрыть свое волнение. Теперь надо было продержаться до конца вечера, до того момента, как она окажется в постели. Только бы Жорж заснул раньше, чтобы она могла дать волю слезам, которые уже застилали глаза.

Выключив свой шумный концерт, Даниель вышел из комнаты и спустился по лестнице, что-то насвистывая. У дверей кухни он остановился.

— А что сегодня на обед?

— Пида приготовила паэлью.

— Из кролика? И с цыпленком?

— Да… И с лангустами.

— Отлично!

Элен прошла в столовую с тарелкой колбасы и спросила у дочери:

— Ничего не забыла?

— Ничего, — ответила Надин и повернулась к брату: — Ты видел новую дикторшу по телевизору? Она похожа на Барбару.