Ежедневные пробки — неизбежная плата за предполагаемый комфорт городской жизни, обращающая его (то есть комфорт) в собственную неприглядную противоположность. Уличные заторы спонтанны и непредсказуемы, они подобны речным водоворотам, внезапно возникающим на водной поверхности то тут, то там, разрастающиеся из тонких прерывистых струек до широких крутящихся воронок, вбирающие в себя плывущий мусор, жухлые травинки, щепки, упавшие листья, сучковатые ветки, трухлявые коряги, жженые спички, пустые мятые пластиковые бутылки и как-то сразу, необъяснимо вдруг, в один приём, моментально распадающиеся и исчезающие в толще речного потока. Образ водоворота я почерпнул из новеллы американского писателя-романтика позапрошлого века, отца литературы фантастического детектива и хоррора Эдгара Аллана По. Описанные По ужасы низвержения в Мальстрём настолько впечатлили мою нежную подростковую душу, что после я долгое время с опаской влезал в любой водоём, размерами превышающий ванну, а вид бурлящей в джакузи воды немедленно вызывал во мне отчётливые рвотные позывы. К счастью, страх этот не принял хронической формы и как-то сам по себе, незаметно сошёл на нет, так, что вспоминая потом о терзавшей меня водобоязни, я совершенно искренне не понимал, чего же я столь сильно боялся.

Я набрал на пульте навигатора запрос: "Пробка на Пятьдесят второй улице. Объезд". Навигатор, подключившись к сети департамента городского дорожного регулирования, мигнул синим огоньком — получена сводка. Вывод был неутешителен. Хвост застрявших в заторе машин тянулся на два километра, от узкого горлышка на пересечении Семьдесят шестой и Девятнадцатой до развязки на Двадцать третьей, где стоял мой hummingbird. savanna. Жёлтая извилистая линия отмечала оптимальный маршрут объезда. Крюк почти в десять с половиной километров. Может быть, этот путь и был наиболее приемлемым, с точки зрения электронного мозга навигатора, однако меня он совсем не устраивал. Проще и быстрее было добраться до работы на метро.

Я связался по рации с транспортным диспетчером: "hummingbird.savanna", бортовой номер 5678 TVA, оставлен на Пятьдесят второй. Причина: дорожная пробка. Доставить по адресу: 1689, Сто двадцать пятая улица, "Джей Вудсворт Билдинг Фолл", корпоративная стоянка "J.J.Barrington & Sons". Заявитель: гражданин, идентификационный номер: 243859361".

Диспетчер неприветливо буркнул в ответ: "принято" и дал отбой. Протиснувшись между стоящими машинами, я выбрался на тротуар и спустился в метро. Метро нынче уже не то, что раньше. Миновали те времена, когда людям приходилось толпиться на открытых платформах, втискиваться в битком набитые вагоны, терпеть духоту и неприятное соседство, испытывать непроизвольный страх, оказавшись ночью в пустом вагоне один на один с подозрительным попутчиком, шарахаться от молодых наглецов. Исчезли, и рассчитываю навсегда, эти крикливо разодетые, курящие, сквернословящие, задирающие окружающих, непрерывно сплевывающие на пол девочки и мальчики, как исчезли трущиеся вокруг женщин тихушники-извращенцы всех мастей и окрасок, пускающие слюни и норовящие выставить своё интимное хозяйство непременно на всеобщее обозрение, или задавленные хроническим невезением самоубийцы, готовые без раздумий сигануть под колеса подъезжающего к станции локомотива.

Поезда на магнитной подушке бесшумно несутся в трубах подземных тоннелей, стенки которых надёжно отделяют перрон от состава, и останавливаются точно напротив закрытых проёмов, открывающихся синхронно с входными дверями вагонов. Число пассажиров в вагоне всегда ограничено количеством посадочных мест и правило это соблюдается неукоснительно. Любой нарушитель рискует свободой. Штрафы до того огромны, что подавляющее большинство наказанных граждан не в состоянии их оплатить и вынуждено отрабатывать недоимки в долговой тюрьме.

Залы станций чисты и просторны. Играет негромкая музыка, цифровые экраны беспрерывно транслируют рекламные ролики, торговые автоматы вдоль стен празднично сверкают хромом боков, надраенных до зеркального блеска, мрамор полов соревнуется в благородстве с патиной колонн, декорированных малахитовой плиткой. Ряды кресел по центру, фильтрованный воздух, насыщенный фитонцидами, пахнущий дубом, сосной, эвкалиптом, бегущая строка на информационных панелях, полицейский в прозрачном стакане дежурного поста, магнитная рамка на входе, камеры скрытого видеонаблюдения, компьютерное сопоставление образов, молекулярные анализаторы взрывчатых веществ, круглые шляпки дозаторов, служащих для распыления снотворного газа, острые жала стационарных парализаторов, реагирующих на всякий, кажущийся угрожающим жест или передвижение. Непередаваемое сочетание личной безопасности и одновременно полной беззащитности, заставляющее сведущего человека, спустившегося в подземку, рефлекторно начать следить за своим поведением и стараться выглядеть и вести себя обыденно. Ничем не выделяться среди окружающих. Не разглядывать вызывающе потолки, не косить глазами на полисмена в будке, не сбрасывать поступающие звонки, не пытаться встать таким образом, чтобы оказаться недоступным для камер видеонаблюдения (потому что скрытым оно является лишь по названию). В общем, стараться не быть подозрительным, что согласитесь, для сведущего человека несколько утомительно, в силу специфики его ремесла. Как можно не думать о белых обезьянах, если поисками белых обезьян ты занимаешься по роду твоей профессиональной деятельности?

Я посмотрел на часы. Что делать, все, кто куда-нибудь опаздывает, нервно поглядывают на часы, как будто такое частое разглядывание хронометров может им хоть чем-то помочь, кроме того, что позволяет лишний раз убедиться в их (хронометров) исправности. Мои часы были исправны, и я катастрофически не поспевал к утренней летучке, которую, по упорно циркулирующим слухам, должен был посетить сам мистер Говард Баррингтон, периодически слетающий с недосягаемых корпоративных высот в поле и устраивающий спонтанные набеги на службы и отделы подвластной ему империи с целью проверки текущего состояния дел непосредственно на местности.

Завибрировала прикрепленная к мочке уха клипса "ресейвера". Я включил микрофон.

— Деккер, ты где? — спросил мой напарник, Крейг Форстер.

— Я? Торчу в подземке. Жду поезд.

— Можешь не торопиться, Деккер.

— Отчего так?

— Старик уже в берлоге. Устроил там форменный разгром. Гоняет всех в хвост и в гриву. Бедняги массово каются в грехах и дружно натирают мылом петли.

— По тебе не скажешь, Форстер.

— Мне повезло. Я не успел. Чуть-чуть.

— С этого дня нарекаю тебя "Счастливчиком". "Счастливчик" Форстер.

— Обхохочешься, — проговорил Крейг. — Где встречаемся?

— Как обычно…

— … у кофейни "Олд Корк Оук".

На самом деле "Олд Корк Оук" никакая не кофейня, а типичная американская закусочная, отличающаяся от других типичных американских закусочных тем разве, что помимо кофе, приготовленного в автоматических кофейных машинах, посетителю могут предложить свежую газету, журнал или подшивку газет за неделю на выбор. Не те электронные газеты, закачиваемые из сети в ньюсридеры, а самые что ни на есть настоящие, то есть напечатанные типографской краской на листах бумаги, традиционным газетным шрифтом, с фотографиями, иллюстрациями, тиражом и редакционным списком, от главного редактора до корректора и наборщика макетов. Курьёзная эклектика: картофель-фри, черничный пирог, бутылочки кетчупа, официантка, разливающая кофе, венская булочка и шуршание газетных страниц. Добавьте к этому огромную, постоянно включенную цифровую панель, настроенную на спортивный, либо новостной канал и получайте на выходе завершённую картину мультикультурного бедлама, царящего в "Олд Корк Оук" при благосклонном попустительстве владельца.

Крейг Форстер устроился в дальнем углу закусочной. Он занял тактически выгодную позицию (спиной к стене, лицом к дверям), откуда мог с легкостью наблюдать за обстановкой, не рискуя своим уязвимым тылом и открытыми флангами. Завидев меня, он приглашающе воздел руку. Я подошёл к его столику. Крейг, не говоря ни слова, подвинулся. Он просматривал утренний выпуск "Городского курьера". Газета была раскрыта на "Полицейской хронике". Я с любопытством взглянул на страницу.