Жанэт Квин-Харкин

Пленённая мечтой

От автора

В этом, как и в других моих романах, мне важна была историческая достоверность. Я хочу поблагодарить мою мать за дополнительные исследования, которые она провела для меня в Австралии, а также жителей города Клонкарри — за ту полезную информацию, которую они мне предоставили. Я также почерпнула немало сведений из следующих книг: «Семь небес…» Джона Падни; «История „Империал Эйрвейз“ в картинках» Кеннета Мансона; «Имперские воздушные трассы Британии, 1918–1939» Робина Хайема, а также из различных документов воздушных служб.

«Плененная мечтой» — это беллетристическое произведение. Персонажи и события — плод моего воображения в историческом контексте. Знатоки истории авиации, возможно, найдут немало сходства между тем, что описано мною, и подлинной «биографией» современной Международной австралийской авиакомпании. Она начиналась как воздушная служба Северных территорий и Квинсленда и связывала скотоводческие центры и железнодорожные узлы Квинсленда как раз в тот период, который отображается в моей книге.

ПРОЛОГ

Первое, что она ощутила, был запах. Неповторимый, кислосладкий букет хлороформа и карболки, — дезинфектантов и смерти.

— Я в больнице, — неуверенным голосом проговорила Грейс. «Неужели заснула во время дежурства? Старшая сестра „Стойкости“ убьет меня», — подумала она, пытаясь сесть. Старшая сестра была грозой всех сестер и отдавала приказания голосом, напоминавшим завывание сирены.

— Не пытайся двигаться, золотко, — сказал чей-то успокаивающий голос. — Лежи себе тихо и спокойно и отдыхай понемногу.

Определенно не старшая сестра «Стойкости». Не узнавая, кому принадлежит голос, Грейс осторожно открыла глаза. Над кроватью, под самым потолком, лениво поворачивался вентилятор. Рядом с ним в потоке воздуха дрожала черная от мух лента липучки. На окне были спущены не слишком чистые, засиженные мухами жалюзи, но яростный луч солнца прорывался сбоку, прочертив на стене яркую полосу. Это было так непохоже на унылую, полную сквозняков больницу «Святая Катерина» в Истборне, что Грейс поискала глазами источник луча. Между жалюзи и оконной рамой виднелась линия ярко-синего неба, а под ним — пятно оранжевой земли.

— Австралия! — не без удовлетворения сказала она и, закрыв глаза, расслабилась. Мысль о том, что она в Австралии, успокаивала. Это значило, что где-то поблизости — Брюс. Она наконец снова увидит его. Забавно, что она и сейчас оказалась в больнице; началось когда-то тоже все в больнице… Веки Грейс затрепетали, и она погрузилась в сон.

1

Ночь взрывалась оранжевыми звездами. Вдали резкий отрывистый треск пулеметных выстрелов изредка перемежался мощными гулкими ударами, от которых по грязи шла рябь.

— Лучше любого фейерверка, а? — спросил капрал с заметным лондонским выговором, оборачиваясь к Грейс.

Грейс кивнула, сумев скрыть страх за улыбкой.

— Фронт вон там, — сказал он с жестом заправского гида. — Конечно, когда я только попал сюда, он был на другом берегу Соммы, но боши нас теснят.

Прогремел ужасающий взрыв, который Грейс ощутила через подметки туфель.

— Вот стараются-то, а? — заметил капрал. — Педерасты тупые — извините, конечно, за выражение. Продвигаются то туда, то сюда на пару метров, а в результате оказываются все там же, только потеряв при этом половину состава.

Маленький капрал опять зарысил вперед с сумкой Грейс, а та следовала за ним, осторожно переходя с доски на доску, перекинутые через разливы грязи. В воздухе пахло серой и гнилью. Все еще шел дождь — мельчайшая изморось, сверкавшая неуместными драгоценностями в свете керосиновых ламп.

— Уже близко, — сказал капрал, повернувшись в том месте, где доски лежали далеко друг от друга и протягивая ей руку. Грейс ухватилась за нее и на мгновение вспомнила картинку из детства: брат Гарри ведет ее по булыжникам через ручей. Как и сейчас капрал, Гарри был тогда маленьким ярким маяком на фоне угрюмой местности.

Ах, Гарри, сказала она себе, как бы мне хотелось тебя сейчас увидеть. Боялся ли он, когда впервые попал во Францию? — гадала она. Может быть, он иногда успокаивал себя мыслями о ней, когда над траншеями взрывалось небо? Успел ли он вспомнить о ней перед смертью?

Невдалеке, на фоне оранжевого сияния, четко вырисовывался обгоревший остов фермы. Рядом с ней и была разбита большая палатка с красным крестом на крыше.

— Ну вот, мы и пришли, — сказал капрал. — Готов поспорить, чашечка чайку вам сейчас бы не помешала, а, мисс?

Грейс снова кивнула. Она боялась, что если откроет рот, то дрожащий голос выдаст ее. Она была так уверена, что поступает правильно, добровольно вызвавшись стать фронтовой медсестрой. Она отмела презрительное предсказание матери, что хлопнется в обморок при виде крови, и прошла подготовку, не опозорившись. Но сейчас, оказавшись примерно в миле от реалий войны, она дрожала под своей огромной косынкой медсестры.

На каждом этапе пути сюда судьба, казалось, предоставляла ей возможность вернуться. Из-за шторма они долго не могли переплыть Ла-Манш. Две девушки так страдали от морской болезни, что их задержали в Кале. Потом грузовик, который вез новеньких медсестер на фронт, должен был повернуть назад, потому что дорогу разбомбили. Но при каждом искушении она заставляла себя идти вперед. Теперь же, когда черные развалины фермы нависли над ней, как чудовище из детского кошмарного сна, и земля задрожала у нее под ногами, она рада была бы убежать, если бы было куда.

Капрал откинул полог палатки и вошел внутрь.

— У меня для вас подкрепление, капитан-мэм, — сказал он, отдавая честь женщине, склонившейся над ближайшей раскладушкой и занятой перевязкой.

Женщина, — ей было, видимо, чуть больше тридцати, — подняла озабоченное, измученное лицо, на котором Грейс, однако, прочла и разочарование.

— Так вот это кто? — устало спросила она. — Подкрепление, которое мне обещали?

— Несколько девушек остались в Кале из-за морской болезни, — объяснила Грейс. — А остальных поделили между полевыми госпиталями.

— И вы — доброволец, — сказала та. — Мне здесь добровольцы ни к чему. К нам поступают тяжелораненые, — критические случаи, и мне нужны подготовленные сестры, сестры для операционных, а не добровольцы.

У Грейс камень с души свалился. Ее отправят обратно! Она сможет вернуться без бесчестья и заняться чем-нибудь менее страшным, подальше от этого ужасающего оранжевого неба. Но тут женщина вздохнула и протянула Грейс руку.

— Ну, все же, наверное, мне надо быть благодарной и за небольшие удачи. Кэтрин Уэзерби, командир подразделения. А вы?..

— Грейс Притчард.

— Из?

— Челтенхэма, — ответила Грейс.

— Боже правый! — сказала Кэтрин Уэзерби и даже расхохоталась. — Мне нужны закаленные в боях медсестры, а они посылают мне из Челтенхэма! Бедняжечка моя хорошая: вы, наверное, решили, что попали прямо в ад?

— Тут довольно страшновато, — призналась Грейс.

— Сегодня обстрел особенно сильный, — сказала капитан Уэзерби. — Днем местность на самом деле даже красивая, или была бы такой, если бы перестать терзать ее гигантскими воронками.

Она бросила взгляд в глубину тускло освещенной госпитальной палатки.

— Сестра Сэндерс! — позвала она. — Идите сюда и смените меня. Я покажу сестре Притчард, где положить вещи. Хватайте свою сумку и идите за мной.

Она двинулась между рядами коек, на которых стонали и шевелились забинтованные люди.

Грейс заметила про себя, что капитан Уэзерби шагала по-военному легко: воплощение опытного офицера-медика. Отец Грейс назвал бы ее «видной женщиной», в отличие от Грейс, которую он характеризовал как «эльфика». Грейс поймала себя на мысли: хватит ли у нее силы, чтобы работать? Ребенком она вообще была — одни глаза, волосы и худенькие руки и ноги, как картинки в книжке «Алиса в стране чудес», и в школе ее считали болезненной. Но на самом деле ничего болезненного в ней не было. За все школьные годы она даже ни разу не простудилась.