В конференц-зале повисло молчание. Терехин в задумчивости прошелся вдоль стола, инстинктивно его пальцы коснулись пластырной шины на переносице. Поморщившись, он убрал руку:

— И что вы об этом думаете? Как считаете, что мог бы предпринять господин Карт?

Я с садистским удовольствием протянул:

— Ну-у, если в его планы не входит вернуть вам «Ифритов», то он вполне может прибегнуть к ракетному или торпедному, уж не знаю, удару. Пожертвовать одной своей территорией, но и уничтожив вас… нас, одним хлопком.

Терехин побледнел. С грохотом запрыгали по полу кофейник и поднос, секретарша прижала ладони к щекам.

— Вы хотите сказать, — проговорил Иван, — что Карт может взорвать купол?

— Так точно.

Если Терехину и стало страшно, то он этого не показал, в отличие от остальных. Хотя даже Дикарь сглотнул.

— Артем Юрьевич. — Дикарь вздрогнул от резкого тона Терехина. — Срочно дайте команду подчиненным, чтобы дублировали всю получаемую информацию на Грибницу!

Вот это новость! Ай да Ваня, сукин сын. Ты мне все больше и больше нравишься. Подумать только, решил наплевать на себя и остальных, лишь бы завершить проект! Рассудил, что если нас потопят как котят, то копия «Ифритов» все равно останется у «Новой надежды». Лови плюсик! Когда все закончится, при условии, что хорошо закончится, быть тебе крупной шишкой. А в глазах подчиненных ты навсегда останешься патриотом, отважным капитаном тонущего судна, который спас всю флотилию.

Дикарь поморгал, осознавая приказ. У него в глазах что-то изменилось, и хакер сорвался с места. Терехин проводил его взглядом, спросил:

— Есть еще какие-нибудь догадки, Сэйт?

Я пожал плечами:

— В принципе, больше нет. Если, конечно, вы уверены, что получили именно «Ифритов», а не вирус-убийцу.

— Господин Чудновский заверил: вы дали нам «Ифритов».

— Отлично. Тогда все.

Иван кивнул, вернулся на свое место, уронил рассеянно, уже возвращаясь к работе:

— Я бы все-таки посоветовал вам обратиться к доктору.

Да. Теперь можно и к доктору.

Я взглянул на часы на стене. Остается еще полчаса.

Нагло стащив кофейник, я вытащил тело из-за стола. Заставил этот кусок усталого мяса направиться на поиски врачей. Вспомнить бы еще, в каком они там кабинете.

Видимо, эта мотивация была во мне слишком низкой, потому как ноги привели меня в компьютерный отдел.

Стоя на пороге, я обвел взглядом «плантацию рабов» Дикаря. Три виртуальных кресла заняты, расслабленные тела в них напомнили актеров из фильма «Чужой», спящих в анабиозе. Еще одно кресло, самое навороченное, пустует. Могу поставить левую руку (все равно не моя), что это кресло Дикаря.

Еще человек десять увлеченно вглядываются в мониторы за столами, переговариваются друг с другом на непонятном обывателю языке программеров. Гудят с напряжением системные блоки, в комнате громкий шорох набираемых на клавиатуре команд. Если бы я был романтиком, то назвал бы это музыкой виртуальности. Нужно только убрать из композиции запах пота и негромкие маты.

Дикарь поднял голову от деки, осведомился язвительно:

— Тебе, может, кружка нужна?

Я покосился на кофейник в своей руке, пожал плечами:

— Да могу и так обойтись. Но если настаиваешь — давай свою кружку.

— Свою не дам. Держи офисную, видишь, как тебе повезло, с логотипом корпорации.

— Жадина, — обличил я. — Тогда делись сигаретами.

Бывший хакер протянул пачку, чиркнул зажигалкой, закурил сам.

— Чем планируешь заниматься?

Глоток кофе и глубокая затяжка как средство потянуть время.

— Не знаю. Сейчас к эскулапам наведаюсь, переодеться бы надо…

— Не, я вообще спрашиваю. Когда все закончится.

Теперь и прикидываться не пришлось, что надо подумать. На такое далекое будущее я планов еще не строил. Когда молчание затянулось, Дикарь пробормотал, глядя куда-то в сторону:

— У нас новые отделения открываются. Специалистов не хватает катастрофически. Нам головастые парни нужны как воздух. А зарплата приличная, хватает на… что? Чего ржешь?

Я стер кривую усмешку с губ, раздавил сигарету о блюдечко. Подлил кофе в чашку.

— Дикарь. — Хакер вздрогнул от старого ника. — Ты серьезно думаешь, что меня это заинтересует?

Он вскинулся обидчиво, цветные дрэды разлетелись:

— А что не так? Мир изменился, уже не будет как раньше, когда только на себя пашешь. Или ты думаешь, что я один такой предатель, на корпорацию горбачусь, а все остальные…

— Уймись. Я не об этом.

Дикарь выдохнул свирепо, рыкнул:

— Тогда объясни.

Если бы я мог…

— Место, где ты работаешь, — проговорил я в задумчивости. — Этот офис, как и сотни других. Корпорацию «Новая надежда». Да, блин, даже виртуальность, мать твою! Все это создал я. Понимаешь? Все это принадлежало мне.

— Понимаю, — кивнул Дикарь. Сказал медленно: — Для тебя слишком мелким будет пост начальника отдела?

— Да ни хера ты не понимаешь! Мне уже не нужна ни корпорация, ни ее должности. Я, если ты поймешь, больше не я. «Новая надежда» у меня в печенках сидит, как и ее гребаные интересы. Мне нужен покой. (Считай это такой вот прихотью. Или… ну, скажем, что я перегорел на работе. Нужен длительный отпуск. Очень длительный.

До него наконец дошло. По глазам вижу, вспомнил причины появления Сетевого Дьявола. Или, точнее, причины исчезновения Евгения Калугина.

— Прости, брат, — пробурчал он. — Не хотел…

— Да понимаю. Но раз уже проштрафился, давай еще сигарету.

Он сунул мне пачку, махнул рукой, мол, оставь. Вздохнул тяжело:

— Просто поначалу думал, что и ты из этих, антиглобалистов. Которые против корпораций.

Я вскинул глаза:

— А что ж хорошего в дзайбацу?

— Ну… так сразу и не скажешь. Хотя чего там. Именно благодаря им ты создал виртуальность. Дзайбацу, в отличие от олигархов, ценят мозги, собирают под своими знаменами лучшие умы.

Ну вот, начали о виртуальности, закончили о политике…

— Дзайбацу вырождаются, — не согласился я. — Они превращаются в корпорации.

— Миру необходим тотальный контроль корпораций.

— Финансовой структуры? Наоборот, ей нужно противостоять. Нет ничего хуже, когда во главу угла интересов ставится финансовая выгода.

Дикарь усмехнулся:

— Как видишь, мир пока не придумал ничего лучшего, чем корпорации. Сначала они работают на выгоду, не спорю, но потом это уже сила и закон в обществе, покруче президентов.

— Это порочная схема.

— Ну да, — ухмыльнулся Дикарь. — А вот ты предложи что-то свое. Что, не можешь? А противостоять каждый может. Это просто. Настолько просто, что любой слабоумный идиот противостоит чему-то, будь то попса, рэп, засилье педерастов или атомная энергетика. Никогда не задумывался, почему среди самого слабого интеллектуального населения: политиков, певцов и интеллигенции, больше всего противостоянцев? Потому что мозгов мало, чтобы что-то создать и изменить к лучшему. Легче объявить себя гомосеком и выйти на улицу с плакатом: «Меня имеют в жопу». Пиар обеспечен, хомячки довольны, а держатель плаката — герой, ведь ах-ах, какой отважный, не побоялся показать, что он слабовольное говно, не может себя в руках держать. Респект, мать его за ногу!

— Но…

— Что «но»? — спросил он устало. — Ну вот что?

— Ты ведь сам говорил, что мир движется к тотальному контролю? Это что, хорошо?

— А что плохого? Мир движется, миру видней.

— Миром управляют люди.

— Ой ли?

— Тебе нужны примеры?

Он поднял бровь:

— А давай.

— Главы корпораций.

— Главы корпораций, — отозвался Дикарь. — Они управляют не миром. Всего лишь людьми.

Кажется, что у него готовы ответы на любой довод. Подумав, я бросил последний:

— А Евгений Калугин? Он изменил мир.

Дикарь нахмурился.

— Ты прости, конечно, но ничего он не менял. Он просто создал то, к чему люди шли почти век — виртуальность. Кроме того, Сеть после Калугина неоднократно дорабатывали, видоизменяли, редактировали. И делали это не сразу, с оглядкой. Понимаешь? Два ключевых момента: мир сам к этому шел и — Сеть менялась. Она не стала воплощением мечтаний Калугина, нет.