Среди работ Петра Берона, изданных в 1858 г., привлекают внимание сочинения, посвященные некоторым вопросам астрономии, метеорологии и причинам всемирного потопа (см. 12).
В 1859 г. Берон выпускает в свет «Космобиографический атлас» (см. 14), а на следующий год издает Метеорологический атлас объемом 400 страниц (см. 15). Карты к тексту этого атласа создал известный художник эпохи болгарского возрождения Николай Павлович (1835—1894). Такое сотрудничество ученого и художника не было случайным явлением. Этих двух замечательных людей, несмотря на разницу в годах, связывала старая, крепкая дружба. Оставшись с малых лет сиротой, Павлович покинул родной город Свиштов и перебрался в Румынию. Его неодолимо тянуло к искусству, но мечта получить необходимое образование, наверное, так и осталась бы мечтой из-за постоянной нищеты и неуверенности в завтрашнем дне, если бы не счастливая встреча с Бероном, оказавшим ему материальную и моральную поддержку. Павлович окончил Академию изящных искусств в Мюнхене, а затем изучал в Дрездене и Вене богатейшие картинные галереи. Вместе со своим покровителем он намеревался посетить Россию, чтобы познакомиться с русским национальным искусством. И такая поездка в 1860 г. действительно состоялась, но по неизвестным причинам Берон в ней участия не принимал.
Огромная заслуга Павловича заключается в том, что только он оставил потомкам портреты замечательного болгарского ученого[8], образ которого не был запечатлен ни на одной фотографии.
Самым крупным по объему, самым значительным по научному размаху и оригинальности суждений было семитомное сочинение Петра Берона «Панэпистемия», полностью вышедшее в 1861 — 1867 гг. «Панэпистемия» — итог зрелого периода в научном развитии Берона. В ней он обобщил все приобретенные им знания в различных областях естественных, медицинских, гуманитарных и философских наук и, видимо, поэтому назвал свой труд «Панэпистемия», что означает «всезнание», «всенаука». Это вершина научного творчества Берона.
Главная цель «Панэпистемии» — объяснить загадки мироздания и дать решение кардинальных естественнонаучных и философских проблем исходя из единых принципов. Это попытка создать целостную, логически непротиворечивую картину происхождения мира, определить характер и законы движения в микро- и макрокосмосе.
Предметом панэпистемии являются общие законы микро- и макрокосмоса, происхождение и движение структурных элементов мира, познание человеком действительности. Как всеобщая наука, панэпистемия основывается на аналогичных фактах из различных областей природознания и обществоведения. Эти факты автор обобщил, классифицировал и подвел под общие законы, с тем чтобы они иллюстрировали главные общефилософские принципы его натурфилософской системы.
«Панэпистемия» состоит из семи томов общим объемом свыше пяти тысяч страниц и делится на два раздела. К первому из них относятся четыре тома, объединенные под общим заголовком «Упрощенная физика» и посвященные соответственно электростатике, фотостатике, термостатике, баростатике (см. 17). Второй раздел назван «Небесная физика» и объединяет три последних тома (см. 18). В пятом и шестом томах рассматриваются космологические и космогонические вопросы, а в седьмом — проблемы человека, общества, цивилизации.
После завершения этого объемистого труда Берон снова возвращается к конкретной области научного знания — химии. Проходит несколько лет, и он выпускает в свет сочинение «Физико-химия» (24). Болгарский ученый был одним из первых, кто в середине прошлого века ввел понятие «физико-химия» для обозначения нового направления в развитии химии как науки. Берон не думал ограничиться только одной книгой по данному предмету. Он мечтал написать многотомное произведение, но этому не суждено было сбыться из-за его преждевременной кончины.
Краткий обзор научной деятельности Берона, на наш взгляд, раскрывает широкую эрудицию, энциклопедизм и необыкновенную трудоспособность этого уникального мыслителя эпохи болгарского возрождения. Разностороннее творчество в области естественных и гуманитарных наук, философии и натурфилософии действительно делает Берона универсальной личностью, стоящей у истоков научного знания в Болгарии.
Как и всякий натурфилософ, Берон стремился к умозрительному толкованию явлений природы, которую он рассматривал в ее целостности, опираясь на достижения естествознания и обществознания. В произведениях ученого находит выражение противоречие между огромным объемом накопленных им научных знаний и ограниченными рамками его натурфилософской системы. Исключительная эрудиция и энциклопедичность Берона часто вступают в противоречие с наукообразными умозрительными конструкциями его натурфилософии, созданными для объяснения сложных и еще не решенных проблем науки. Исчерпывающую характеристику натурфилософии дал Ф. Энгельс в работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии»: натурфилософия «заменяла неизвестные еще ей действительные связи явлений идеальными, фантастическими связями и замещала недостающие факты вымыслами, пополняя действительные пробелы лишь в воображении. При этом ею были высказаны многие гениальные мысли и предугаданы многие позднейшие открытия, но не мало также было наговорено и вздора. Иначе тогда и быть не могло» (1, 21, 304—305).
Широкой болгарской общественности того времени не были известны многочисленные сочинения Петра Берона. Лишь отдельные представители болгарской интеллигенции, такие, как И. Селиминский, В. Хаджистоянов-Берон, Н. Павлович, Г. Раковский, В. Друмев, Л. Каравелов, были знакомы с творчеством своего великого соотечественника. Они считали его духовным представителем болгар в научно-культурном мире Европы, символом их национальной гордости. И. Селиминский в своей речи перед учащимися и преподавателями Болградской гимназии[9] подчеркнул: «Этот высокоученый муж одним из первых взялся решить наиболее трудный вопрос, который до сих пор был предметом постоянного спора между учеными, — вопрос о первоначальной творческой силе вселенной, и в продолжение тридцатилетнего изучения предмета спора сумел определить природу и свойства этой силы и с помощью математики выяснил причины всех явлений, приведя таким образом в систему все, что было до сих пор разъединенным и не связанным между собой... Наш соотечественник д-р Петр хаджи Берон находится сегодня в ряду самых ученых мужей нынешнего столетия... Какая похвала болгарскому народу!» (41, 84). В одном из писем друзьям по поводу сочинений Берона Селиминский писал: «Здесь есть замечательные книги его собственного сочинения, каких очень мало в образованном мире из-за их оригинальности и особого взгляда на науку, ради которой они написаны. Написанные болгарином, они приносят большую славу всему славянскому миру, и особенно Болгарии, которая гордится таким ученым и достойным сыном» (26, 140).
Научные заслуги Берона отмечал также выдающийся болгарский ученый и общественный деятель, писатель Васил Друмев. В своей книге «Жизнеописание» он подчеркнул: «Мы пережили суровые годы, годы глубокого невежества, но вот что важно: при пробуждении и выходе на свет из мрака отсталости мы прилагаем усилия к тому, чтобы совершить нечто такое, что стало бы общим достоянием всех народов... У господина П. Берона много оригинальных произведений на французском языке, с помощью которых он обогатил современную науку, преодолел устаревшие представления о происхождении мира и законов природы, о проявлении этих законов и на их место поставил свою, совершенно оригинальную систему» (31, 234).
Ярким свидетельством уважения болгарской интеллигенции к Петру Берону являются статьи, появившиеся в различных газетах после ошибочного сообщения о его смерти. Некрологи были напечатаны в «Македонии», «Народности», «Свободе», «Отечестве», «Турции». Так, в газете «Народность» в № 36 за 1868 г. ученого назвали «сверкающей звездой, которая сияла над чужим горизонтом и служила Западу как способная представительница порабощенной Болгарии». Трогательные слова были помещены в газете «Македония» в № 6 за 1868 г. Вероятнее всего, их написал видный болгарский просветитель, общественный деятель и писатель П. Р. Славейков. В некрологе, в частности, говорилось о том, что Берон «как ученый и писатель первым в болгарской литературе создал народный букварь, во всемирной литературе тоже был не из последних благодаря своим неподражаемым филологическим и астрономическим сочинениям, единственным в своем роде по проницательности и глубине суждений. Никто другой не смог учением так возвысить болгарский дух».