Заводской мастер ошибался — Клим Ворошилов был дисциплинированным и в политике. Охотно и искренне подчинившись партийной дисциплине, он вскоре стал требовать соблюдения ее от других и бороться за нее. Мы можем уверенно сказать, что уже в первые месяцы своего пребывания в РСДРП Ворошилов выступал, действовал как большевик, ленинец.

Разобраться во фракционных взаимоотношениях внутри партии молодым рабочим было не просто, но сама логика происходящего, логика борьбы, помогала им понять, что правильный путь указывают большевики. Ворошилова, склонного всегда (и тогда уже, и позднее) к решительным и энергичным действиям, влекло в ряды большевиков, так как ему претили нерешительность, расплывчатость, характерные для мелкобуржуазной тактики меньшевиков.

Ворошилов и его товарищи сумели сориентироваться в тонкостях фракционной борьбы и определить свою позицию, став на сторону большевиков. Луганский комитет одним из первых начал борьбу с меньшевизмом. 20 ноября 1903 года на партийной конференции в Луганске была отвергнута меньшевистская резолюция, а в начале следующего года тамошние социал-демократы порвали с меньшевистским комитетом Донецкого союза. Луганская организация РСДРП становится на революционный путь и к лету 1904 года, по свидетельству Ворошилова, «определяется как большевистская».

Заслуга самого Ворошилова в этом несомненна. Ужо с первых шагов он делается заметным среди товарищей-партийцев, а вскоре становится и одним из вожаков луганской большевистской организации. О характере и разнообразии его обязанностей в 1904–1905 годах можно судить по простому их перечислению. Он не только учится в кружке, но и сам обучает других. Он превосходный агитатор и пропагандист, он любит и умеет говорить с рабочими, а они его хорошо понимают и верят ему. На рабочих «массовках» Ворошилов — постоянный оратор. Он пишет, редактирует и распространяет листовки. Он же их печатает, сначала на гектографе, а затем участвует в организации подпольной типографии. Он привлекает в партию новых людей, и рекомендованные им кандидаты всегда заслуживают доверия. Наконец, с 1904 года он стал членом луганского социал-демократического комитета.

Вокруг него группируются рабочие-революционеры: И. И. Алексеев, Т. Л. Бондарев, В. Е. Евтушенко, Г. К. Иванов, К. А. Кариков, С. К. Крюков, И. Д. Литвинов, Д. П. Осипенко, А. Я. Пархоменко, П. И. Пузанов, А. А. и И. А. Рыжовы, И. И. Шмыров, Ф. Р. Якубовский. Кропотливая, черновая, но необходимая для революции работа Ворошилова и его товарищей приносила плоды: благодаря их усилиям к началу первой русской революции луганская социал-демократическая организация стала одной из самых боевых в стране.

Приближение революции ощущалось на протяжении всего 1904 года. Война на Дальнем Востоке принесла новые бедствия. Расширялось рабочее и крестьянское движение, возросла оппозиционность буржуазии и либеральных помещиков, усилились колебания правительства — все предсказывало назревание революционной бури.

События войны, особенно после того, как она приобрела неблагоприятный, а потом и трагический характер для русской армии и флота, очень волновали рабочих. Правда, они не всегда могли разобраться в сообщениях газет, да и сами эти газеты не так-то легко было раздобыть. Среди рабочих было много неграмотных, газеты они просили читать вслух, и это открывало новые возможности для социал-демократической пропаганды. Большевики Луганска воспользовались интересом рабочих к политике. На заводах и в степных балках поблизости от города одна за другой собирались «массовки», и очень часто звучал на них голос Ворошилова.

Началась революция, как известно, с событий 9 января 1905 года, о которых В. И. Ленин сказал, что «революционное воспитание пролетариата за один день шагнуло вперед так, как оно не могло бы шагнуть в месяцы и годы серой, будничной, забитой жизни»[2]. Забастовки и стачки прокатились по всей стране. В Луганске на предприятиях говорили повсюду об этих событиях: у станков и верстаков, у печей, наковален, за формовкой в литейных. Цифры убитых в народной молве все возрастали.

Луганские большевики готовили всеобщую забастовку в городе, причем намеревались превратить ее в политическую, в отличие от большинства рабочих выступлений, происходивших тогда в Донбассе. Это требовало тщательной подготовки. Решено было начать забастовку на крупнейшем предприятии города — гартмановском заводе, где большевики располагали наибольшим влиянием. Были выделены ответственные за остановку работы в цехах. Выяснилось, что более всего можно рассчитывать на рабочих паровозомеханического, сборочного и литейного цехов. Однако были сомнения в успехе: удастся ли поднять 4-тысячную массу рабочих, до того не участвовавших в подобных стачках, захотят ли рабочие дружно, все вместе, бросить работу? Приходилось считаться с действиями полиции: за поведением рабочих на заводе ревниво наблюдали 70 полицейских. Все же было решено выступить 16 февраля.

Накануне большим тиражом была напечатана листовка «К рабочим завода Гартмана». Утром рабочие нашли ее в своих ящиках. Призыв «Пора и нам присоединиться к общей борьбе», требования, перечисленные в листовке, взбудоражили всех. С утра на заводе царила необычная атмосфера: кучки рабочих читали и обсуждали листовку, смелость и решительность ее были многим внове. Все чего-то ждали, и, когда в неурочное время, около трех часов дня, над заводом поплыл тревожный гудок, у всех забилось сердце: «Началось». Вскоре послышались крики:

— Ура! Бросай работу! Собирайся на заводском дворе!

Это рабочие механического цеха, первыми оставив работу, звали поступить так и тех, кто колебался. Гасли печи, из топок кочегары выгребали огонь, заливали водой… Работа на заводе остановилась.

Со всех сторон на заводской двор стекались люди. Полиция растерялась, митингу никто не мешал, и вот над толпой поднимается коренастая, энергичная фигура молодого рабочего. Это Клим Ворошилов, впервые в жизни выступает он перед такой большой аудиторией. Но голос его не дрожит. В затихшую толпу падают слова о событиях Кровавого воскресенья, о солидарности трудящихся, о целях забастовки. Он старается говорить просто, ведь в толпе много рабочих, для которых это первый в жизни митинг, первая встреча с революционным словом. Заканчивает речь так:

— Если наседка имеет яйцо с зародышем, то при нормальных условиях из него обязательно должен вылупиться цыпленок. Зародыш революции налицо. Дело революции зреет, и никто не в состоянии помешать нашей победе. Надо готовиться…

Выслушана речь была одобрительно. Климу вторили другие ораторы, и вот уже густая толпа рабочих направилась в город, чтобы остановить и другие предприятия. Однако сделать это везде не удалось. Вот что говорилось в донесении местного жандармского начальства: «Часть забастовавших толпой, около 400 человек, отправилась по линии железной дороги к казенному патронному заводу с намерением остановить работы на нем. Шедшему навстречу пассажирскому поезду рабочие не очистили рельсов, так что последний должен был остановиться и пропустить толпу, которая разбила на паровозе стекла фонарей. Подойдя к патронному заводу, забастовавшие пробовали проникнуть в завод и прекратить работы, но безуспешно. В 6 часов вечера начальник патронного завода, ген. — майор Кабалевский сам прекратил работы во избежание беспорядков. Требования рабочими гартмановского завода еще не предъявлены…»

В то время когда жандармский офицер составлял свое донесение, участники стачечного комитета, и в их числе Ворошилов, как раз и обсуждали требования к администрации завода. Они спорили о том, что надо и что не надо включать. Осторожность следовало соблюдать, особенно в политических вопросах, чтобы не отпугнуть недостаточно подготовленных рабочих, а их на заводе Гартмана и на других предприятиях города было немало. Революция еще только начиналась…

Учитель гартмановской школы П. М. Седашов вспоминал, что в этот вечер Ворошилов прибежал к Рыжкову и с порога объявил: