Пропади всё пропадом, ведь он старался всё наладить. За несколько месяцев после отъезда Либби Зик нанимал троих женщин на ее место. Разумеется, никто не сможет ее заменить, всё, чего он хотел — чтобы кто-то готовил, убирал и стирал белье. Неужели это слишком непосильная нагрузка за приличную зарплату? Видимо так, потому что ни одна из троих надолго не задержалась. Первая большую часть времени просиживала задницу, уставясь в телевизор, вместо того чтобы выполнять свои обязанности. Вторая выразила желание умчаться из этой глуши как можно дальше, пока не потеряла рассудок. Хотя, по мнению Зика, там и терять-то было нечего. Третья своим кокетством едва не перессорила всех работников, что заставило Зика заречься никогда больше не нанимать ни одной молодой женщины, которая была даже отдаленно привлекательной.

Вот так и пришлось снова определить Спенсера на кухню, а Зику самому стирать одежду, если удавалось про нее вспомнить. Что касается уборки дома… ну, когда-нибудь и до этого дойдут руки, в конце концов.

Не считая этих досадных мелочей, Зик был человеком, который знал свое место в мире и был счастлив… счастлив как мужчина, который иной раз не имел пары чистых носков. В то время как другие ранчо разорялись, продавались, даже превращались в — прости Господи — фермы-пансионаты или летние дома для звезд кино, у которых денег больше, чем мозгов, Зик упорно трудился, чтобы сохранить свой уголок мира таким, как ему нравилось. Может, деньги и не текли рекой, но он всегда находил способ выкрутиться, чтобы закончить сезон с прибылью. Декера ничуть не уязвляло, если кто-то считал его чересчур бережливым человеком, попросту говоря, скрягой, раз всё отлично складывается. Сэкономленные средства помогут продержаться еще многие годы.

Он бросил взгляд на мужчин на фоне гор. Зик не был сентиментальным сосунком, но это его дом. Он не хотел жить ни в каком другом месте.

Как раз когда они закончили ремонт забора, Зик увидел Спенсера, вышедшего на крыльцо общежития.

— Всё готово! — закричал парнишка и нырнул обратно.

Зик снял перчатки и засунул их за пояс. Положив инструменты, все гурьбой побрели к общежитию. Условия размещения работников ранчо были не так уж плохи. Только пятеро мужчин жили здесь постоянно, двое были женаты и имели собственные дома, бригадир Уолт, пожилой мужик, давно работающий у Зика, соорудил себе крошечный личный домик возле общаги. В вытянутом здании имелись шесть небольших спален и три ванных комнаты, а также большая гостиная с несколькими потрепанными креслами и телевизором с огромным экраном и полностью оборудованная, пусть и не слишком современная кухня. В надежной постройке на всякий случай стояла дровяная печь для отопления, которая иногда использовалась по прямому назначению. За длинным крепким столом удобно усаживались все работники, иногда к ним присоединялся Зик, хотя чаще поглощал свои бутерброды в тишине собственного кабинета, разбираясь с документами.

Как только он вошел в общежитие, его сердце сжалось. Это была овсянка, отлично, но она оказалась единственным блюдом, подходящим под определение «быстрой и горячей» пищи. Спенсер, правда, добавил тосты с сыром. Ладно, отбросим в сторону консистенцию каши по-спенсеровски, но и тост с сыром был из тех, что Зик никогда бы в рот не взял. К горлу подкатила тошнота. Судя по выражениям лиц других, не у него одного. Господи. При первой возможности придется всерьез заняться поисками повара.

Только не особу противоположного пола. После последнего фиаско Зик решил никогда больше не нанимать женщину, если она не отвечает трем требованиям: по меньшей мере среднего возраста, замужнюю и абсолютно не интересующуюся интрижками с ковбоями. Вот кто ему действительно нужен, вот кто действительно подходит — мужчина-повар. Мужчины готовят не хуже женщин. Разве не все великие шеф-повара мужчины? Девять пенисов и одна вагина вместе на уединенном огромном ранчо до добра не доведут, разве что стряпуха выйдет замуж за одного из работников.

С заметным отсутствием энтузиазма некоторые возили ложкой в миске с клейкой массой. Другие выбрали тосты с сыром. Никто не ел и то, и другое. Патрик якобы невзначай заметил, что раньше пробовал овсянку быстрого приготовления, так что эта совсем не так плоха. Решив, что сыр всё же лучше овсянки, Зик схватил пару ломтиков поджаренного хлеба, пока другие не опередили.

Черт, невозможно винить Спенсера. Малыш не нанимался кашеварить, не хотел быть поваром, однако уважил просьбу Зика. И пусть он изо всех сил старался на кухне, но ведь хотел стать ковбоем. Господь свидетель — нейрохирургом парню никогда не стать.

— На какую работу поставите, босс? — нетерпеливо спросил Спенсер с набитым хлебом ртом и посмотрел в окно, вглядываясь в поля и горы вдалеке с таким же благоговением, что и Зик. Жестоко и несправедливо целыми днями нагружать парня хлопотами по дому. — За несколько минут я перемою всю посуду.

— Все займутся сенокосом, — коротко ответил Декер.

Пока не заготовлено сено, остальные задачи побоку, включая сбор спермы от лучшего быка, Сантоса. Продажа спермы превратилась в выгодный бизнес для ранчо Декера, и никто лучше Спенсера не справлялся с животными. Причем парнишка успокаивающе действовал на всех: на лошадей, собак, крупный рогатый скот, даже на быков. Когда собираешь сперму у двухтысячефунтового быка, очень важно обеспечить его спокойствие, ну, или хотя бы относительно мирное расположение духа, насколько возможно в подобных обстоятельствах. Чего с успехом и добивался паренек, хотя был самым младшим в бригаде и трудился здесь совсем недавно, Спенсер лучше всех справлялся с этой задачей.

Сборщик спермы и повар. Есть ли резюме более впечатляющее?

— Никто не откликнулся на последнее объявление в газете? — откашлялся Уолт.

Спенсер с надеждой взглянул на босса.

— Пока нет.

Зик быстро сочинил заявку, но на условии «только не женщина» надолго задумался. Потом переписал объявление. Вряд ли уместно оговорить «желательно пожилая бой-баба», поэтому твердо добавил, что мужчина предпочтительнее.

— Но кто-нибудь да отзовется. Поехали, ребята. Трава сама по себе не сложится в скирды.

Лето, а на улице в полдень чуть выше двадцати градусов. После обжигающего техасского солнца Карлин наслаждалась приятным теплом, однако невольно гадала, какова здесь зима… хотя вряд ли она задержится так надолго, чтобы это выяснить. До зимы еще несколько месяцев, неизвестно, где она окажется к тому времени, но почти наверняка не здесь.

Мысль об очередном переезде на удивление огорчала, ведь постоянные клиенты уже обращались с ней так, словно она одна из них, словно всегда жила здесь. Лично она наверняка с подозрением отнеслась бы к чужачке, явившейся из ниоткуда, но Кэт просто сообщила всем, что Карлин ее подруга, и этого оказалось достаточно.

«А была ли я когда-нибудь настолько доверчивой?» Да, была, когда-то давным-давно. Только не сейчас, а может, никогда больше. В ожидании своего первого клиента она решила сказать всем, что ее зовут Карли. Приятно, что Кэт наедине называла ее настоящим именем, что она не исчезла полностью в придуманной личности, но и сообщить всему городу, пусть и такому маленькому, настоящие имя и фамилию — плохая идея. Одного упоминания в соцсети о некой Карлин, работающей в «Обжоре», может хватить, чтобы Брэд немедленно сюда примчался. Нельзя так рисковать. Кроме того, Карли достаточно близко к Карлин, так что она не вздрагивала, когда кто-то называл ее этим именем.

В очередной раз Карлин сильно пожалела, что родители не дали ей нормальное имя, например, Мария или Мэгги, или еще какое-нибудь из сотни самых обычных имен, которые не торчали, как нарыв на больном пальце. Брат и сестра тоже не избежали семейного проклятия, хотя Робин — относительно нормальное имя для женщины, а Кинисона можно сократить до Кин. Ее родители явно забавлялись, называя своих троих детей в честь любимых комиков. Боже, как же не хватает мамы с папой! Они умерли слишком рано.